Введение в философию желания
Шрифт:
Рассмотрим яркий пример подхода, при котором источник и цель желания ищут в субъекте. Французский философ Жан Лакруа считает, что целью желания является «бесконечное». Он пишет: «Нашим глубочайшим волеизъявлением является желание бесконечного, необходимо, чтобы мы хотели Вселенную в ее целостности и самого Бога, дабы попытаться уравнять себя с бесконечностью нашей глубинной водящей воли» [105] Лакруа говорит о желании, которое вырастает из потребности и дорастает до желания Бога. Он не замечает ошибки: из несвободы потребности (символа природы) не может родиться свобода желания (символа преодоления Личностью природы). Во всяком случае, родившись из субъекта, такое желание, согласно его собственной логике, в субъекте и завершится, к чему и приходит в результате своих рассуждений французский философ: «Хотеть – это значит не столько выбирать вообще, сколько выбирать себя: взять ответственность за самого себя. Цель состоит именно в том, чтобы хотеть самого себя» (с. 475). Вселенная или Бог при этом – средства для этой цели: «Поскольку мы не
105
Лакруа Ж. Смысл диалога // Лакруа Ж. Избранное: Персонализм, 2004. – С. 475.
Ряд философов считают, что источник и предмет желания не совпадают по определению, не могут совпасть в принципе, что приводит к пессимистическому мировоззрению. Шопенгауэр, например, говорит о том, что безличностная Воля к жизни заставляет нас желать, но обманывает нас, так как не дает нам то, что мы ищем, – Личность, Свободу, Удовлетворение.
Я полагаю, что источником желания является Встреча, актуализирующая личностность каждого из «встретившихся».
Желание есть Встреча. Встреча всегда сопровождается удивлением. Удивление Встречи противоречиво. Мы удивляемся внезапно обнаруженному сходству между тем, кого мы ждали и тем, которого встретили, радуясь доказательству мощи нашего предвидения. Но мы удивляемся также и отличию между тем, кого мы ждали и тем, которого встретили, обнаруживая у жизни более тонкое чувство детали, всегда превосходный талант импровизации. Мы очарованы бесконечным разнообразием жизни, ее способностью даже повторяясь, говорить новое. Речь здесь идет о том, что Встреча создает нечто принципиальное новое. Встретившиеся в поле желания перестают быть абсолютно прежними, хотя и не становятся абсолютно другими. Другой становится этим Другим именно потому, что его желают, его выбрали, избрали, отличили от всех остальных. Созиданием «значимостей» происходит некоторое приращение бытия. Это еще одно доказательство того, что желание – не нужда и не нехватка.
В идеальном событии желания предмет и объект желания совпадают. В том и заключается ценностная задача желания – нацеливать нас на то, чтобы объект и предмет желания совпали, и желание было бы не просто исполнено, но удовлетворено. Ценностная задача желания – достижение удовлетворения. Не растворение в Боге, не слияние с ним, не нирвана – предмет и цель желания, но диалог одной личности с другой личностью. Источник желания – не субъект только, не объект только, но субъект-объектное отношение. Но такое желание – отношение не стоит путать с «простым» желанием человека не быть одному. Цель желания – идеальное отношение – диалог личностей, возможный лишь в поле абсолютной Личности.
Глава четвертая
Субъект желания
Желание как индивидуальное мировоззрение
Желание может быть представлено как достояние индивидуального мировоззрения, для которого характерно наличие не только интеллектуального, но и эмоционально-ценностного отношения к миру. Там, где желание указывает на ценность, лежит в основании вкуса, устремляет к идеалу и представляет нам наше Высшее благо, оно выступает как индивидуальное мировоззрение. Желание – это мое ценностное отношение к миру, оно играет поэтому определенную регулятивно-творческую роль. Желание, наряду с убеждениями и непоколебимой уверенностью, придает мировоззрению действенную силу. Мировоззрение в большой степени влияет на желание, на то, как оно организовано, на то, как мы отвечаем на вопрос: «Что я могу/должна желать?». В какой-то мере мировоззрение создает желание, но желание, с другой стороны, увенчивает мировоззрение. И речь идет здесь не просто о том, что желание, его возникновение и исчезновение, сила и цель, условия его исполнения и удовлетворения до определенной степени зависимы от системы взглядов человека. Желание не возникает тогда, когда ожидаемое от меня действие полностью не соответствует моему мировоззрению, т. е. когда мои ощущения, представления и понятия не образовывают согласованного единства. Я могу, конечно, действовать и без желания, но только желание создает и ощущение, и понимание правильности ситуации, гармонии между человеком и миром, целостность субъекта. В момент желания все мои взгляды, ощущения, понятия представлены во взаимосвязи.
Желание также ценностно ориентирует субъекта, указывая ему его собственное благо. Благо здесь – предельное обобщение, отражение высочайшей и предельной интеграции всех знаний, убеждений, идеалов, ценностей субъекта. Вероятно поэтому так сложно противиться желанию,
Постижение тайны собственного желания находится едва ли не в эпицентре порой мучительного процесса поиска себя. Содержание этого поиска группируется вокруг того или иного решения основного вопроса философии. Если посмотреть на желание как на духовную призму, через которую воспринимается и переживается все окружающее, то мы увидим, что благодаря самому факту желания основной вопрос философии в той формулировке, которую предложил А. Камю («Стоит ли жить?»), получает ответ. Именно факт наличия желания жить позволяет нам без колебаний отвечать на данный вопрос положительно. С другой стороны, вопрос о том, является ли желание достоянием моего собственного произвола или указывает мне путь подлинной свободы, к которой я ради собственного блага должна стремиться, – прямо связан с вопросом о том, создан ли мир Богом или существует от века, т. е. с собственно мировоззренческим вопросом.
Если одна из главных задач философии состоит именно в том, чтобы найти ту необходимую связь, которая существует между личным интересом и общим, то вопросы о том, что такое мое желание, зачем оно мне дано, нужно ли жить в согласии с ним, что служит моему желанию границей, несомненно являются мировоззренческими. Конечно не всякое желание становится достоянием мировоззрения. И это не «это вот», конкретное желание. До желания как достояния мировоззрения нужно «дорастать». Утверждение в жизни человека одного желания через свободный отказ от множества несопоставимых желаний – существенный показатель зрелости личности. Личность способна не подчиняться «случайному» желанию, но свободно желать того, что составляет ее идеал как решающую жизненную цель. Человек при этом как бы говорит: «Хочу, чтобы то, чего я желаю и что является благом для меня, совпадало бы с тем, что считается всеобщим благом». Каждое желание субъекта подчинено этому генеральному желанию, утвердившемуся в плане его личности. В самом широком смысле понимаемое желание – это способ осознания действительности (как принадлежащей мне или как самоценной), а также – принцип жизни (например: «Всегда следуй каждому своему желанию» или «Следуй только желанию Высшего блага»).
Важнейшим компонентом желания как индивидуального мировоззрения является идеал как решающая жизненная цель. Им может стать полнота личности, удовлетворение, вечная жизнь, свобода. Более того, само желание может выступать в роли идеала как критерия верного направления жизни. Утвердившись как генеральное желание, желание Высшего блага приобретает характер убеждения, полной и непоколебимой уверенности человека в правоте своих действий в согласии с ним. Желание при этом может овладеть мыслью, стать узами, из которых нельзя вырваться, «не разорвав своего сердца» (выражение Маркса). Желание имеет огромный практический жизненный смысл. Оно влияет на нормы поведения, на отношение человека к труду, к другим людям, на его быт. Именно желание, как способность быть выше своей природы, помогает человеку в минуту смертельной опасности преодолеть инстинкт самосохранения, жертвовать жизнью и совершать подвиги.
Анализ желания как мировоззрения позволяет увидеть:
* осознаваемый агентом факт находящейся в его распоряжении особой силы, достаточной для необыкновенно быстрого, ловкого, уверенного, точного, удачного и т. п. исполнения какого-либо дела. Силы эти имеют символическую природу. Это особая реальность, которая строится вместе с желанием. Желание создает не вещи, но активности духа – устремленность, готовность, намеренность как знаки деятельности. Желание придает субъекту символическое существование, это бытие существа, пребывающего, скорее, как обещание, нежели как действительность, существа, которому надлежит делать себя. Желание создает бытие, которое не дано, но решительно и четко обозначено. Желание как знак несет в себе намерение и воплощает его, но воплощает не полно и не целостно; целостность духа всегда остается целью желания. Желание потому – это не недостаток бытия, но и не избыток его. Желание – противоречие. Существование желающего Я избыточно, поскольку Я способно свободно придавать себе существование в системе знаков и символов, и это свидетельствует о его величии и его сопричастности целостности духа, но в то же время и о его слабости, ибо целостность духа существует в виде намерения.
* осознание становится возможным благодаря существованию идеи желания (в культурах, в которых отсутствует идея желания, оно не распознается как особое, отличное, допустим, от здоровья, ловкости, молодости состояние), позволяющей распознавать присутствие желания у себя и определять наличие/отсутствие желания у других людей;
* миф желания, предписывающий агенту подавлять, прятать или демонстрировать, копить или тратить возникшее желание, гордиться им или хвастаться, опасаться его или стыдиться, связывающий желающего и желаемое, а также обстоятельства или фон встречи в одно целое;
* личный концепт желания, состоящий из алгоритма реализации всех, любых желаний (допустим, «если нельзя, но очень хочется, то можно», где «нельзя» – предписание мифа желания, существующего в культуре, носителем которой выступает субъект желании). Личный концепт желания, в свою очередь, является частью автоконцепции (например: «Я — тот, который уважает каждое свое желание», «Я — та, которая превыше всех других желаний ставит желание свободы»);