Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли!
Шрифт:
Вечер точно не мог оказаться хорошим — Эрнету самому предстояло его испортить. Относительно хорошим оставалось только то, что их с Амелией ссора произойдёт в общественном месте, где её сможет увидеть достаточное количество людей. Ну, а причина… Её даже придумывать не требовалось.
Когда Хантли зашёл в фойе и нашёл взглядом гадальный шатёр, мгновенно позабылось всё, что он собирался делать и говорить. Осталась только оглушающая радость такой силы, что даже дыхание перехватило.
Амелия выглядела феей из сказок: в переливающемся платье, с многочисленными украшениями
Она разговаривала с какой-то смутно знакомой леди. Наклонила голову чуть на бок, вспыхнула от смущения, оглядела зал, словно кого-то искала, снова вернулась к разговору. Заправила прядь за ухо, улыбнулась, но не так, как когда её действительно что-то смешило, а словно пропустила часть разговора и теперь пыталась загладить неловкость.
Эрнет мог бы смотреть на это вечность, но уже через минуту девушки подошли к шатру, и боковая стенка скрыла их от его взгляда.
Представление недавно закончилось, и в фойе было полно людей. Легко удалось затеряться среди толпы и незаметно подойти ближе. Настолько, что стало не только видно, но и слышно знакомый нежный голос. Предсказывающий собеседнице счастливый брак через компромиссы, а её мужу карьеру при императоре. Это был идеальный повод для ссоры. Но видит пресветлая Лейна, насколько это шло вразрез с бушующими внутри чувствами.
Амелия явно нервничала, осматривала зал, отвлекаясь от разговора, и словно кого-то ждала. Кого? Хотелось думать, что его самого, но Хантли не сообщал о своём приезде, так что эта версия явно была ошибочной. Внутри обожгло ревностью, да так сильно, что Эрнет сжал зубы, справляясь со всплеском чувств. Совершенно неоправданных, и от этого удививших ещё больше. Не было никакого повода ревновать, но он ревновал.
В тот момент, когда он мысленно ругал себя за подозрения, Амелия повернулась и посмотрела прямо на него. Вскочила. В её взгляде вспыхнула неприкрытая радость, и захотелось сжать любимую в объятиях и целовать, не обращая внимания на окружающих людей. Но вместо этого он оттолкнулся от колонны и медленно пошёл к ней, с трудом преодолевал внутреннее сопротивление. Да к дирху! Надо закончить всё побыстрее, пока его решимость не рухнула в бездну.
— Предсказываете счастливые браки, Амелия? И головокружительные карьеры чуть не до уровня императора?
Он говорил что-то ещё, едва ли осмысливая, что именно, но думал только о зелёных глазах, наполняющихся слезами, болью и непониманием. Дневник Элеоноры, который он взял из Брейвиля, как память о сестре, и старые артефакты с записями легли на стол. А он отвернулся, чтобы не видеть, как из любимых глаз потекут слёзы. Вынести это, его решимости уж точно бы не хватило.
На выходе Хантли налетел на двух главных сплетниц города: госпожа Приссон и госпожа Тафел раскудахтались о том, что надо смотреть под ноги. И если бы не терзающее его чувство вины, Эрнет бы обрадовался, что они решили посетить представление именно сегодня. Теперь-то уж можно было не волноваться, что новость об их ссоре с Амелией дойдёт до мэра. Оставалось только получить приглашение на бал. Но с этим никаких проблем уж точно не должно было возникнуть.
Глава 62
На
Пора было выезжать, чтобы приехать до гостей, получить инструкции от распорядителя и посмотреть, куда можно будет отойти, если посетители захотят полный расклад, а не просто вытащенную случайную карту. Точно, карты…
Я прошла в кабинет и выдвинула ящик стола. Колода была на месте. Так же как и мои тетради с записями, дневник Элеоноры и записывающие артефакты.
С того момента, как я послушала интервью и прочитала записи погибшей сестры Эрнета, я волновалась, если не сказать боялась, что-то не то порекомендовать своим клиентам. И сейчас тревога настолько захватила, что брать в руки карты оказалось попросту страшно. Я отчаянно не хотела этого делать и злилась на себя за подобную слабость.
Если господин Хантли стремился поселить во мне неуверенность, то его стоило поздравить — всё удалось. Гадалка, боящаяся собственных предсказаний! Абсурд!
Злость закрутилась внутри, и я решительно взяла колоду. Нет уж! Вы пожалеете, господин Хантли, что довели меня до такого состояния. Сердце снова болезненно сжалось, но всколыхнувшиеся чувства были проигнорированы.
— Госпожа Ковальд, вы не опоздаете? Найти вам карету? — Рыжая макушка Джейка мелькнула в проёме. Там же показалась Саюши, которая бросила на меня укоризненный взгляд. но брать коббарру на бал официально запретили. Как жаль, что нельзя было запретить пускать туда гадалок. И журналистов.
Больше всего на свете я не хотела встретить там Эрнета. А он, как назло, должен был там объявиться. О, если бы только Ошур и Ина оказались настолько милостивы, чтобы внушить Хантли нежелание туда идти. Допустим, он бы мог не пойти, чтобы не видеть меня… Но на такую удачу я даже не рассчитывала. Оставалось только подготовиться к встрече, но выходило плохо. В одиночестве я держала себя в руках. И даже в присутствии других людей справлялась, если только они не пытались меня жалеть и задавать вопросы про Хантли. Но стоило Нике или Анне бросить сочувственный взгляд, как глаза моментально наполнялись слезами, и я ничего не могла с собой поделать.
— Госпожа Ковальд? — снова крикнул из приёмной Джейк. — Экипаж?
— Да, спасибо. Я уже готова, подожду на кухне, пока ты ищешь.
«И выпью успокоительного чая», — мысленно добавила я.
Но он даже не успел толком завариться, а экипаж уже подъехал. Пришлось обойтись несколькими обжигающими глотками и надеяться, что этого хватит для общего спокойствия.
Надежды не оправдались — трясти от беспокойства начало уже в карете. Волнение свилось кольцами в животе, заставляя нервно сглатывать и терзать сумочку. Зачем? Ну, зачем я еду туда, где меня ждут Гудис Панс и Эрнет Ханти. И ещё Сандра. Где было моё здравомыслие? Почему я не сказалась больной, чтобы остаться дома? Но интуиция протестовала против подобного решения, и оставалось только просить Ошура одарить удачей, чтобы в толпе меня не заметил ни тот, ни другой, ни третья. И некоторое время мне даже везло по всем пунктам.