Взбираясь на Олимп
Шрифт:
— Димочка. А вы… его мама?
— Нет, что ты, — засмеялась женщина. — Я Зоя Степановна, соседка. Подрабатываю на пенсии. Готовлю, завтраки, обеды, прибираюсь, когда надо. Холостой парень со всем не справится.
Я быстро закинула в рот пару оладушек, запила их глотком чая и побежала собираться в институт.
— Поешь хотя бы нормально, куда на голодный желудок! — возмущалась женщина.
— Извините, опаздываю!
Я помчалась в институт. У меня была репетиция. Огорельцева не терпела опозданий. Ребята рассказывали, что она отчислила со
— Что ты здесь делаешь? — с напором начал он.
— У меня репетиция.
— Иди обратно. Лечись.
— Я не могу! У меня репетиция. Огорельцева мне голову оторвет! К тому же я себя отлично чувствую. Твои пилюли меня вылечили.
— Мои пилюли нужно принимать еще пару дней и лежать дома, разглядывая потолок.
— Как закончу, сразу вернусь и выпью все, что скажешь, а потом рассмотрю твои потолки, — быстро выпалила я, опасаясь получить по шее за опоздание.
Глаза Дмитрия Анатольевича сверкнули, моя дерзость ему не понравилась. Он кольнул меня своим холодным взглядом и недовольно проговорил:
— Не слишком ли ты…
— Почему ты еще здесь? — его прервал властный голос Данаи Борисовны.
Женщина в алом костюме гордо шла по коридору, опираясь на деревянную трость.
— Я уже иду! — заверила я женщину.
— Дмитрий, вы будете мне нужны, — обратилась она к Холоду, дойдя до нас. — У меня есть планы на следующий год, нужен совет. Технического характера. Как освободитесь, зайдите ко мне. Будьте добры, — вежливо обратилась она к нему, не скрывая при этом своего высокомерия. Холод согласился.
— А ты быстро на сцену. Пошла, — прикрикнула на меня Даная Борисовна, ткнув мне в лоб своей тростью.
Репетиции затянулись до вечера. Огорельцева была недовольна всем. Ей не нравилась пьеса, которую выбрал для нас Добровольский, не нравились мы — полные бездари, не нравилось тратить свое драгоценное время на работу, которую ждет провал. Так она говорила. Ее слова меня не задевали, я знала что глубоко в душе, там куда никто не смотрит, она другая. Добрая, внимательная, заботливая. Ранимая. Вся ее агрессивность и жестокость — это стена, которую она выстроила вокруг себя, чтобы больше никто не смог сделать ей больно.
Репетиция закончилась я вышла из института и увидела на парковке машину Холода. Парень сидел внутри. Я обошла парковку стороной и быстро пошла к светофору. Если мы живем в одной квартире, это не значит, что я должна сама лезть к нему в машину. Пешком дойду, дорогу помню. Серебристая BMW подрезает мне путь, в окне строгий взгляд и легкий кивок головы, приглашающий сесть в машину. Недолго терзаясь внутренними сомнениями, я соглашаюсь. В его машине играет рок. Он молчит и даже не смотрит в мою сторону.
— Кому пишешь? — наконец заговорил он, увидев, как я набираю сообщение в телефоне.
— Денису. Его давно в институте
— Нормально все. Он парень — разберется, — спокойно ответил Дима.
— Ты просто многого не знаешь, — переживала я. Что-то внутри меня подсказывало, что дело серьезное и что причина всему снова отец Дениса.
Когда я полностью оправилась от болезни, Дима предложил мне заехать в одно место. Он остановил машину на парковке возле старого кинотеатра. Напротив стояло обгоревшее здание, в котором находился ресторан Астарта. Похоже, что Владимир Петрович не спешит с восстановлением. Через разбитые окна было видно нарисованные граффити внутри бывшего ресторана.
— Идем, — Холод пригласил меня в здание кинотеатра.
Мы вошли внутрь и чуть не врезались в леса, расставленные перед самым входом. Вокруг бродили рабочие, одни красили, другие штукатурили, по зданию разлетались режущие, пилящие звуки. Люди здоровались с Димой, обращались к нему на «вы». В коридоре мы столкнулись с молодым мужчиной в очках. Он что-то записывал себе в блокнот. Дима представил ему меня.
— Вот тебе еще одни рабочие руки. По мелочи ей дай что-нибудь. Пусть красит, мусор убирает, пыль вытирает. График свободный. Пришла — работает, не пришла, значит учится. Студентка. Оформи.
— Отлично, сделаем, — повиновался мужчина. Он подозвал к себе женщину и, передав ей мои данные, попросил ее оформить меня.
— Ты нашел мне работу? — тихо обратилась я к Холоду.
— Я тебе ее дал, — холодно ответил он.
— Дмитрий Анатольевич, у нас есть вопросы по камерному залу. Уделите пару минут, — позвал Диму другой мужчина.
— Что стоишь? — бросил он мне. — Работай.
— А что мне делать?! — возмутилась я его приказному тому.
— Это мы сейчас придумаем, — меня взял под руку мужчина в очках и повел на второй этаж.
Мне выделили два кабинета. Нужно было вынести из них кучу хлама, подмести, вытереть пыль, подготовить кабинеты к ремонту. Я таскала стопки старых пожелтевших бумаг, выцветшие афиши, обломки мебели. Выносила весь мусор через запасной ход и скидывала его в кузов грузовой машины. Дима пришел проверить, как я работаю.
— Как закончишь, позвони, — сказал он, явно наслаждаясь моим видом. Я была вся в строительной пыли и краске. С расставленных по коридору лесов то и дело капали капли краски и прилетали шматки густой штукатурки.
— Зачем? — изображая безразличие, спросила я.
— Приеду, заберу.
— Не надо. Я сама.
— Как хочешь, — ответил он и недовольно дернул бровью.
Я успела очистить от хлама только один кабинет. Задача оказалась сложнее, чем выглядела. Мужчина в очках выдал мне зарплату в конце смены и похвалил за упорный труд. Оценив мой вид, он предложил взять на следующую раз сменную одежду.
— Извините, а Дмитрий Анатольевич здесь кто? Тоже работает? — аккуратно поинтересовалась я.