Взбираясь на Олимп
Шрифт:
— Надо было сразу звонить мне.
— А смысл? Ты не подпускаешь меня к себе. Эта дурацкая дистанция. Я даже не понимаю, кто я для тебя. Как к кому ты ко мне относишься? Наверное, я для тебя просто смешная девчонка, с которой можно вечерком посмотреть кинчик.
— И что в этом плохого? Или ты хотела, чтобы я тебя сразу в кровать потащил? Не терпится расстаться с девственностью?
— Ты отвратительный!
— Прозрела?
— Как ты можешь так говорить со мной?
— А что не так? Ты позволяешь себе кричать на меня, по-твоему я должен молча слушать? Я не послушный мальчик, как твой Денис, из которого ты веревки вила. По команде
— Не смей так говорить о Денисе! Он мой друг!
— Если он тебе друг, нафига ты с ним целовалась? Я видел вас в аудитории.
— Это в прошлом и тебя это не касается!
— Значит, твое прошлое неприкосновенно, а в моем можно капать?!
— Между нами с Денисом никогда ничего не было. С моей стороны ничего. Это он поцеловал меня, а я даже не восприняла это всерьез. Мы друзья и только. А ты со своей бывшей новый год отмечал! Ты все еще любишь свою Элизу, а мне мозги пудришь!
— Ты ничерта не знаешь, несешь полную чушь. Ведешь себя, как истеричка.
— А ты хам! Холодный эгоист! Надо было посильнее тебе тогда в баре по голове приложить. Зачем я вообще с тобой связалась.
— Хорошо поговорили. У меня были другие планы. Поменяем. Оставайся в своей общаге. Нас больше ничего не связывает.
Глава 29
Не знаю, как я вытянула сессию. Расставание с Холодом меня подкосило. Я много нервничала, плакала, не спала. Выйти на работу в кинотеатр мне не позволяла гордость. Пашка предлагал устроить меня к себе в фирму в качестве аниматора. Я должна была ездить на праздники и развлекать детишек. Но я отказалась. Не было сил на улыбки и радость. Я нашла привычную скучную подработку в кафе. Снова бегала с заказами от столика к столику.
Наш спектакль прошел отлично. Меня даже похвалили, только я совсем ничего не почувствовала. Отработала, как робот, и забыла. Состояние Добровольского не улучшалось. Он по прежнему приезжал к нам в институт в сопровождении своей дочери и мог только наблюдать за процессом и подбадривающе улыбаться своим студентам. Мы были рады ему в любом состоянии. Из-за неспособности преподавать, нашу группу полностью передали под власть Огорельцевой. Предстоял последний учебный год, который нужно было закончить дипломным спектаклем. На нашу выпускную работу заранее были приглашены театральные режиссеры, заинтересованные в сотрудничестве с молодыми и перспективными артистами. Простым языком, у каждого из нас появился шанс по итогу дипломной работы попасть в театр. Главное — понравиться режиссеру, зацепить. А как зацепить, если исполняешь маленькую эпизодическую роль? Еще до начала репетиций я поняла, что я в пролете. Огорельцева с барского плеча выделила мне эпизод на пару минут, на этом мое участие в будущем спектакле заканчивалось. Конечно, я хотела большего, придется радоваться тому, что есть.
Для своих студентов Даная Борисовна запланировала грандиозный спектакль. Она решила поставить «Сон в летнюю ночь» по Шекспиру. В своем спектакле она планировала задействовать весь технический арсенал сцены вперемешку со своей буйной фантазией. С нашего курса она набрала ребят для массовки, я была в том числе, так что у меня получилось целых два небольших эпизода. По самооценке било, но я держалась.
Собрав всю массовку на сцене, Даная Борисовна раздавала указания. Мы должны были быть феями и парить под потолком сцены. Я была в ужасе. На репетиции присутствовал Холод. Он отвечал за наши полеты под куполом и все
На нас нацепили ремешки, подцепили их к тросам и по очереди поднимали вверх. Тела студентов зависали в воздухе, Огорельцева смотрела на все это со стороны. Когда очередь дошла до меня, я струсила.
— Подождите, не поднимайте меня! — попросила я.
— Димитрова, не придуривайся. Быстро в воздух, — ворчала Огорельцева.
— Сейчас, сейчас. Дайте мне минутку, — попросила я.
— Ты себя кем возомнила? Королевой английской? Поднимайте ее! — командовала женщина.
Парни за кулисами натянули мой трос, я взмыла в воздух.
— Ааа! — кричала я.
— Чего орешь? — крикнула мне Даная Борисовна.
— Страшно!
— Чего страшно? Тебя парни держат, все надежно, все продумано. Устроила тут, артистка. Дмитрий, подстрахуйте ее.
Под собой я увидела лицо Димы. От одного взгляда на него у меня все внутри перевернулось. В зависшем состоянии я повторяла движения за хореографом, изображала из себя фею. Огорельцева ворчала, ей не нравилось мое выражение лица. Она просила легкости, безмятежности. Мне было слишком страшно. С вымученной улыбкой я болталась на тросе под потолком и ждала, когда меня спустят.
Огорельцева дала отбой. Парни за кулисами, спускали тросы, приземляли фей.
— Стойте! Не так быстро! — взвизгнула я.
— Снимайте ее уже оттуда, — прикрикнула на парней Даная Борисовна.
Я быстро опустилась вниз и попала прямо в руки Холоду. Он снял с меня ремешки, отстегнул трос. Мы стояли так близко, что я могла почувствовать его запах и увидеть, как под его футболкой бьется сердце.
— Ты как? — спросил он меня.
— Нормально. Высоты боюсь, — ответила я, не поднимая на него глаз.
— Это нужно преодолеть! — на сцену, опираясь на трость, забралась Огорельцева. Она быстро зыркнула на нас с Холодом, прищурилась. Уголки рта приподнялись в улыбке.
— Ты должна все уметь. И на сцене и над сценой и под сценой. Ты же в театральном учишься, — проговорила она мне. — Что же вы, Дмитрий, не научили свою студентку.
Парень отодвинулся от меня и согласился с Огорельцевой. Страхи нужно преодолевать.
Репетиции шли ежедневно. Наша группа вынуждено перемешалась со студентами Огорельцевой. Мы не дружили между собой, так как были слишком разными. Мастера набирают студентов под себя, под свои идеалы, взгляды. Огорельцева и Добровольский были двумя противоположностями, соответственно и мы, студенты, не могли найти общего языка. Константин Сергеевич учил доброте, внимательности, Огорельцева — необходимости идти напролом, безжалостности. Совместные репетиции вынудили нас поддерживать более менее приветливые взаимоотношения. Обе стороны не были этому рады, за исключением Инны. Она давно вписалась в компанию Заречной и заделалась ее подругой.
После вечерней репетиции я задержалась. Мне не давала покоя моя роль феи. Страх высоты протянулся за мной с первого курса и мешал работать. Я прощупывала руками снаряжение для подъема над сценой, проверяла тросы, карабины и пыталась убедить себя в безопасности этого действа. Мое уединение нарушил Адам. Парень уселся в первом ряду и наблюдал за мной.
— Чего тебе? — обратилась я к нему.
— Что тебе в нем понравилось? — спросил меня Адам.
— Не поняла.
— Я о нашем дорогом и всеми обожаемом Дмитрие Анатольевиче.