Я никогда не была спокойна
Шрифт:
Дженерозо Попе – редактор и директор газеты Progresso italiano-americano, призывающей к почитанию Муссолини. Благодаря ему между двумя странами установились «долгие годы согласия», это был «государственный деятель», которого уважали и слушали европейские канцлеры и Белый дом. То, как Рим справился с экономическим кризисом 1929 года, рассматривается как исторический успех, привлекший благосклонное внимание демократических кругов как в Европе, так и в США.
В 1930-е годы корпоративное государство казалось очагом тлеющей промышленности. В то время как Америка отчаянно пыталась выжить, прогресс Италии в судоходстве, в авиации, в гидроэлектротехническом строении и в общественной деятельности представлял собой прекрасный образец конкретных действий и национального планирования. По
Фашистский режим, несомненно, вел себя уверенно на фоне «растерянности» общего мирового кризиса, он представлял «добродетель силы», как писал в 1932 году журнал Fortune. Даже прогрессивная Nation желала, чтобы в Соединенных Штатах появился свой Муссолини (тот еще не стал «вассалом» Гитлера, еще не совершил роковой ошибки, поставив Италию на сторону вермахта, и пока не обнародовал расовые законы 1938 года). Тогда лидер «чернорубашечников» оставался «новым Юлием Цезарем, который наводит страх на весь мир», – писала итало-американская газета Il Progresso.
Британские и американские газеты (в том числе и авторитетная «Нью-Йорк таймс») восхищались человеком, который заставил поезда приходить вовремя, остановил большевистскую Вандею, вызволил Италию из экономической пропасти. Анжелика часто ссылалась на лекции профессора Сальвемини, хорошо известного в Америке, чтобы опровергнуть эту басню. Экономический кризис уже был преодолен благодаря ряду факторов: кредиты, которые Италия получила на войну от США и Англии, не были погашены; забастовки и беспорядки красного двухлетия 1919–20 годов уже сошли на нет; кроме того, сами чернорубашечники, по словам Сальвемини, «активно способствовали обострению послевоенного психологического кризиса в течение этого двухлетнего периода»[533].
Когда Балабанова приехала в Нью-Йорк, в Америке уже прочно укрепилась слава ее бывшего ученика. Новоизбранный президент Франклин Делано Рузвельт, считавший Муссолини и Сталина «кровными братьями», назвал первого «истинным джентльменом», способным «обновить Италию и предотвратить серьезные потрясения в Европе»[534]. Это утверждение было полностью противоположно тому, о чем предупреждала Анжелика: дуче – величайший блеф современной истории, аморальный тип у власти, убийца своих «братьев», создатель «социальной чумы»:
По сравнению с его подлым предательством, безобидными кажутся ужасные фигуры Иуды Искариота, продавшего Иисуса Христа за тридцать динариев, и не менее печально известного братоубийцы Каина[535].
Журналист и профсоюзный деятель Ванни Монтана вспоминает, что «в Нью-Йорке и других американских городах фашистская пропаганда сумела опьянить итальянскую общину тяжелым вином патриотизма, приправленным возрожденной римской славой»[536]. Фашистская пропаганда также обращалась к рабочим и работницам текстильного профсоюза[537]. Чтобы добиться всеобщего согласия, Муссолини распустил военизированные группировки «Фашистская лига», отбросил в сторону черный вымпел и повсюду водрузил национальный триколор. А антифашисты продолжали пользоваться старыми клише, были все так же непримиримы и называли фашистами «любого итало-американца, рабочего или любого другого, попавшего под влияние патриотической фашистской пропаганды»[538].
Итальянское посольство, итальянские консульства, которые Сальвемини называл «шпионами режима», и газеты, верные режиму, работали очень хорошо. Анжелика была глубоко встревожена и удивлена этим ядом, проникшим в среду итало-американцев, особенно самых бедных. Почти все они
труженики, с самопожертвованием работающие ради близких и дальних семей. Приехав в Америку босиком и с узелком на плечах, они прошли через невыразимые лишения и страдания, презираемые всеми за то, что они итальянцы. И вот теперь они без конца слышат, как даже американцы твердят, что Муссолини сделал Италию великой страной, в ней нет безработных,
Только японская бомбардировка Перл-Харбора и вступление США в войну против зловещего союза Рим – Берлин – Токио вынудят итало-американцев сделать выбор между старой и новой родиной. И они выберут новую, сражаясь и умирая в рядах американской армии. В 1942 году Анжелика получит слабое удовлетворение, бросая упреки, обвинения и даже оскорбления всем тем, кто верил в «Великого Каина».
То, что вы, итальянцы, проживающие или родившиеся в Америке, так или иначе внесли свой вклад в поддержание этого кровожадного и позорного режима своим энтузиазмом или безразличием, возложили на себя ответственность за преступление, не имеющее себе равных, то, что вы позволили, чтобы этот режим террора и шпионажа, принесший моральные и материальные страдания, стали отождествлять с вашим народом и вашей страной, является как для народа, так и для вас позором, и такого вреда не мог бы причинить ни один не патриот. И сегодня вам предстоит искупить эту вину, точно так же, как ваша бедная, униженная, ограбленная и опозоренная родина вот уже четыре десятилетия расплачивается за это безмерными страданиями, непоправимым горем и невыразимым унижением[540].
Это ее гневная реакция на слухи, ходившие на ее счет. В самом деле, если в материальном отношении она ни в чем не испытывает недостатка, то возмущает ее то, что ей постоянно ставят в вину связь с Муссолини. Это прошлое возвращается, как вышитая алая буква, которую, к своему вечному стыду, должна носить на груди Эстер Принн[541]. Бенито – главный источник проклятья, которое преследует Анжелику. Сплетни об их интимных отношениях тянутся за ней и ее на другом конце света, невольно подпитываемые самим Муссолини: когда он читает первые главы «Предателя», присланные в Рим итальянским посольством в Вашингтоне, он приходит в ярость и называет Анжелику сумасшедшей, потому что она рассказывает о нем нелепые истории. На самом деле, разглагольствует дуче со своими соратниками, она плохо отзывается обо всех, кто с ней не спал. Фашистская пропаганда тут же пускает в оборот эти гадости. Ей даже приписывают роман с Лениным: об этом пишет Buffalo Evening News, рассказывая о конференции, которую Балабанова проводит в городе, где выходит эта газета. Анжелика подает на издание в суд и выигрывает дело о клевете. Таблоидные не могут не выкинуть еще одну порцию сплетен о ее связи с молодым Бенито: они задаются вопросом, кто является матерью Эдды. И снова Балабанова подает в суд.
Были те, кто смеялся над моими словами, были и такие, кто выражал мне презрение. И когда я продолжала свои антифашистские высказывания, нашлись те, кто не постеснялся намекнуть, что мной движет личная обида. Эпилог этой глупой и печально известной инсинуации произошел в зале суда в Нью-Йорке. Одна из газет этого города, из тех, что процветают на сплетнях и сенсационных новостях, осмелилась опубликовать такую ложь. Тут же был назначен суд, и ей удалось избежать публичных дебатов, опубликовав опровержение и выплатив компенсацию. Вычтя сумму, причитающуюся адвокату, я с большим удовольствием передала ее антифашистским изданиям на нескольких языках, еще раз подчеркнув отвратительное, подлое предательство Муссолини, и помогла таким образом нескольким жертвам фашизма[542].
Анжелика не понимает, как Муссолини может вызывать такое восхищение и иметь авторитет даже на уровне международного общественного мнения, которое он не контролирует. Она не может понять, как «вульгарный комедиант, продавшийся богачам», может очаровывать публику своим дешевым ораторским искусством. По мнению Балабановой, своей славой великого оратора он обязан восхищенным туристам и льстивым журналистам, которые приезжают в Италию, чтобы «полюбоваться на чудесного человека»[543].