Яков. Воспоминания

Антонова Лада

— Яков Платоныч, — улыбнулась и мне Анна Викторовна, — я привела к Вам Ульяну.

Девушка в вуали до того тихо сидевшая на стуле, поднялась и встала рядом с Анной.

— Хорошо, — ответил я, глядя на горничную. — Ну, так я слушаю, рассказывайте.

— Так о чем рассказать-то? — спросила Ульяна.

По-русски она говорила даже без намека на акцент, видимо, и родилась тут, и выросла.

— Ну, начните с того, — посоветовал я ей, — что мадам Де Бо приехала в Затонск для того, чтобы забрать Вас от купца Зуева.

— Так

и было, — согласилась девушка. — Только я мадам Де Бо с тех пор и не видела.

Как же я сегодня устал от того, что все мне врут. Это не приводит ни к чему, я все равно знаю правду, но ведь обязательно пытаются! И столько сил и времени тратится впустую только на то, чтобы заставить людей просто говорить правду.

— Вот оно что! — усмехнулся я недоверчиво. — Только я Вас вчера видел вместе с ней ночью. Помните? А потом кто-то ударил меня по голове. Не другой ли это Ваш поклонник, господин Птицын? Не хотели Вы расставаться с купцом Зуевым, — продолжал я. — У вас были все основания желать мадам смерти.

— Я не убивала никого, — испуганно ответила Ульяна. — Можно, я пойду?

— Нет, — заступил я ей дорогу, — Вы задержаны по подозрению в убийстве.

Ульяна подняла свою вуаль, словно та мешала ей поверить тому, что я сказал. Красивая девушка. И в необычности своей еще более красивая. И гордая. Ишь, какие молнии в глазах!

— Я не убивала никого, — повторила Ульяна, глядя прямо мне в глаза.

— А кто убивал? — спросил я ее.

— Я не знаю, — ответила она.

Но взгляд отвела. Если она и не знала точно, то очевидно, догадывалась.

— Посидите в арестантской, подумайте, — сказал я ей.

Сейчас закончу допрос Зуевых и поговорю с ней. Думаю, я смогу убедить ее рассказать мне правду. А в то, что она убийца, я не верю.

— Дежурный, — позвал я, — проводи.

Подбежавший дежурный городовой увлек Ульяну за собой, явно стараясь быть почтительным и не проявить грубости. Анна Викторовна рванулась было за ней, но тут же вернулась ко мне. Я ждал. Я уже заметил выражение ее лица, когда сказал Ульяне, что задерживаю ее. Сейчас мы снова поссоримся. И я ничего не могу в этом изменить. Попытаюсь, разумеется. Но Анна в гневе вряд ли станет слушать мои объяснения. Как же я устал от ссор.

— Вы с ума сошли? — накинулась она на меня. — Какие у Вас основания для этого?

Внезапно я почувствовал гнев. Сколько раз это уже было? Она никогда и ни в чем мне не доверяет, ни как профессионалу, ни как человеку. И не стану я ничего объяснять! Не с чего ей меня отчитывать, я делаю свою работу, а указывать мне может только мое начальство.

— Посидит — станет покладистей, — ответил я сердито.

— Знаете, я не узнаю Вас, Яков Платоныч, — сказала Анна Викторовна с каким-то странным, едва ли не презрительным выражением лица.

Видимо, ее бесконечно удивляло мое жестокосердие по отношению к бедной девушке. Только вот совершено

два убийства! И у меня нет времени проявлять милосердие. Анне Викторовне стоило бы вспомнить историю с Уллой Тонкуте. Тогда она тоже обвиняла меня в жестокости, извинялась потом.

— Она что-то знает, — жестко сказал я, — только говорить не хочет. И вообще, надоела мне эта семейка.

— Это я уговорила ее сюда прийти, — сказала Анна, — и обещала, что Вы во всем разберетесь.

— Так я и разберусь, — твердо пообещал я ей. — Благодарю за содействие, дальше я сам.

— Яков Платоныч, — отвлек меня подошедший полицмейстер, — на минуточку.

Только вспомнил, что у меня начальство есть, так вот оно, тут как тут! И, судя по мрачному выражению лица, сильно мною недовольно.

— На этот раз, Яков Платоныч, — сказал господин Трегубов, когда мы отошли в сторону, — Вы превзошли себя.

— Благодарю, — резко ответил я ему, делая вид, что не замечаю начальственного гнева.

Я сам не очень-то спокоен сейчас.

— Арестовали всю семью Зуевых, — продолжал полицмейстер, — включая прислугу.

— У каждого из них был повод желать смерти мадам Де Бо, — объяснил я. — Остается узнать, кто именно убийца. Этим я и занимаюсь.

Вернее занимался бы! Если бы меня не отвлекали каждую минуту!

— А Ребушинского? — продолжил возмущаться Николай Васильевич. — Ребушинского за что арестовали? Он-то в чем провинился?

Черт, я совсем забыл про журналиста! Хотел выпустить его, когда вернусь из гостиницы, и забыл.

— Господин Ребушинский, — сказал я, — своим вмешательством ставит под угрозу все следствие и собирается придать огласке секретные сведения.

Краем глаза я увидел, как Анна Викторовна вдруг шарахнулась испуганно, будто привидение увидела. Впрочем, почему будто? Судя по бледности и испуганным глазам, именно это она и увидела. А кто сказал, что в управлении полиции не может явиться призрак?

Я внимательно посмотрел на Анну. Кажется, обошлось, обморока не будет. Я все равно хотел подойти, но меня остановил наш полицмейстер.

— Доложите план Ваших действий, — велел он мне.

Анна Викторовна, видимо, заметила, что я взволновался, и послала мне успокаивающий взгляд. Если бы ей стало плохо, я бы пренебрег разозленным начальством. Но раз она в порядке…

— Опрашиваем подозреваемых, — ответил я Трегубову. — Еще пару дней, и они дадут признание, но пока они должны быть под арестом.

— Два дня! — сообщил мне полицмейсте., — Даю Вам всего лишь два дня! И Ребушинского отпустите. И это не просьба, это приказ.

Он не уходил до тех пор, пока я не приказал привести Ребушинского. Не хотелось мне сейчас тратить время на этого писаку, но деваться было некуда.

— Господин Ребушинский, — сказал я журналисту, когда дежурный доставил его из камеры, — у меня с мелкими шантажистами разговор короткий.