Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Господин Тропинин, Вы можете идти, — сказал я.
Тропинин отошел в сторону, вежливо поклонившись.
— На пистолете отпечатков нет, — сказал околоточный, стараясь говорить как можно тише. — Они будто стерты намеренно.
Вот как? То есть, следует предположить, что убийца знал о дактилоскопическом методе. А он ведь не так уж широко известен.
— Совершенно никаких отпечатков? — уточнил я.
— Ну, там на стволе, возле мушки, — сказал Ульяшин, выражением лица демонстрируя, какую малость ему удалось
Что ж, пусть и малость, но придется работать с тем, что есть. Я взглянул на подошедшего к нам господина Трегубова. Наш полицмейстер дактилоскопию не уважал, почитая ее едва ли не за гадание на кофейной гуще. Убедить его мне будет непросто, но придется справиться. Иного выхода я не вижу.
— Нужно получить отпечатки пальцев у всех присутствующих, — сказал я Ульяшину. — Подготовьте.
— Что? — возмущенно подступился ко мне господин полицмейстер, едва Ульяшин торопливо покинул веранду. — Опять? Какие отпечатки?
— Найден след пальца на пистолете, — приступил я к уговорам и объяснениям. — Если мы получим отпечатки пальцев всех присутствующих и сравним с этим следом, то, возможно, найдем убийцу.
— Как Вы это себе представляете? — вздохнул Николай Васильевич, раздраженный вечным моим упрямством. — Почтенные люди будут макать свои пальцы в эту Вашу ваксу, как какие-то бродяги с улицы?
— Почтенные люди должны понимать, — жестко ответил я, — что это способ установления истины.
— Какой способ? — продолжал возмущаться Трегубов. — Откуда Вы их только берете?
— Ну, если хотите, — предложил я, начиная раздражаться его твердолобостью, — могу прочитать Вам небольшую лекцию.
— Нет уж, увольте, — раздраженно отмахнулся полицмейстер.
Но было поздно, волна раздражения подхватила меня, заставляя забыть о чинах и рангах.
— Нет-нет, я настаиваю, — сказал я и принялся излагать самым лекторским тоном, который смог изобразить. — Еще в древнем Вавилоне и в Китае делали оттиски пальцев на глиняных табличках, печатях. А в четырнадцатом-пятнадцатом веках в Персии отпечатками пальцев подписывали различные государственные документы.
Николай Васильевич попытался что-то возразить, но я не дал ему и слово вымолвить.
— А в наше время, тридцать лет назад, — продолжил я, усиливая напор, — некий англичанин, Гершель, впервые предложил использовать отпечатки пальцев как способ раскрытия преступлений.
— В самом деле? — несколько смущенно спросил господин Трегубов.
— Представьте себе! — дерзко ответил я. — А все дело в папиллярных узорах. Узор на каждом пальце, он индивидуален.
Николай Васильевич взглянул на свои пальцы в некотором замешательстве, будто впервые их увидел.
— И я уверен, что дактилоскопия будет скоро применяться везде, — закончил я свою пламенную речь. — Целые картотеки появятся.
— Да… — задумчиво протянул Трегубов. — Этот
— А где Вы были в момент выстрела, — спросил я, решив, что достаточно сильно нахамил начальству, а стало быть, терять мне больше нечего.
— Что? — воззрился на меня полицмейстер с изумленным возмущением.
— Я прошу прощения, — ответил я ему, — Вы знаете порядок. Я должен задать этот вопрос.
— Я был в парке, когда прозвучал выстрел, — ответил Николай Васильевич, явно сдерживаясь из последних сил, — и меня никто не видел. Мне что, тоже отпечатать свои пальцы?
— Нет, — сказал я, решив, что доводить начальника до бешенства все же не стоит, — Вам не нужно.
Впрочем, хоть я и позволил себе непозволительное поведение, господин полицмейстер все же решил меня поддержать и сам приказал собрать всех подозреваемых на веранде для проведения процедуры дактилоскопии. Я вкратце объяснил присутствующим, что, как и зачем будет сейчас проделано. Разумеется, реакцию мои объяснения вызвали весьма неоднозначную и, по большей части, отрицательную.
— Вы что, издеваетесь над нами? — возмущенно спросила Полонская. — Что это еще за странная процедура.
— На пистолете, из которого был произведен выстрел, — пояснил я, — был обнаружен отпечаток пальца, по которому мы найдем стрелявшего.
— А я, знаете ли, всегда тщательно мою руки, — с насмешливой улыбкой заявил господин Алмазов. — И никаких отпечатков нигде не оставляю.
— А Вы посмотрите внимательно на Ваш бокал, — внезапно вмешался господин Чехов. — Пальцы оставляют отпечатки на гладкой поверхности, сколь бы чисто вымыты они ни были. Как врач, я могу это засвидетельствовать.
Господин Алмазов удивленно рассматривал свой бокал. и более уже не улыбался.
Неожиданная поддержка. Этот интеллигентный человек, врач и писатель, нравился мне все сильнее. Хорошо, что у него алиби на момент выстрела, подозревать его мне было бы неприятно.
— Благодарю Вас, Антон Палыч, — сказал я ему. — Ну что, господа? Давайте по очереди, прошу.
На минуту все замешкались, глядя друг на друга. Затем господин Чехов, оставаясь последовательным в оказании поддержки полиции в моем лице, вышел вперед.
— Ну-с, пожалуй, это может быть даже любопытно, — сказал он, подходя к столу, за которым расположился Ульяшин со своими принадлежностями.
Михаил Иванович аккуратно снял отпечатки с каждого пальца его правой руки. Остальные наблюдали за процессом с тревожным вниманием.
— Любопытно, — нервно рассмеялся Семенов, — как раз на днях читал об этом методе. Кто бы мог подумать?
— И где же Вы о нем читали? — поинтересовался я.
— В журнале «Вокруг света», — с готовностью ответил Семенов. — Кстати, занятная статейка. Я еще хотел своим ученикам рассказать по естествознанию.