Янки при дворе короля Артура
Шрифт:
Тутъ по всмъ моимъ членамъ пробжалъ какой-то непріятный холодъ! Я остановился и робко сказалъ:
— Можетъ быть, я плохо разслышалъ. Повторите то, что вы сказали, по только медленне. Въ которомъ году это было?
— Въ 513.
— Въ 513! Но этого не можетъ быть! Слушайте, дружокъ, я чужестранецъ; у меня здсь нтъ ни друзей, ни родныхъ, будьте честны и добросовстны по отношенію ко мн. Вы въ полномъ разсудк?
Онъ отвтилъ, что былъ въ полномъ ум.
— А вс эти люди также въ здравомъ ум?
Онъ отвтилъ утвердительно.
— Такъ это не убжище? Я подразумваю подъ этимъ, что это не больница, гд лечатъ сумасшедшихъ?
Онъ возразилъ, что это вовсе не домъ умалишенныхъ.
— Хорошо, — отвтилъ я, — если это дйствительно такъ, то я или лунатикъ, или случилось нчто ужасное. Теперь, скажите мн честную правду, гд я теперь?
— При двор короля Артура.
Я подождалъ съ минуту, чтобы хотя нсколько
— Слдовательно, согласно вашему заявленію, который долженъ быть теперь у насъ годъ?
— 528.- 19-е іюня.
У меня такъ сердце и упало и я пробормоталъ:- Теперь я никогда больше не увижу своихъ друзей, никогда, никогда больше. Еще боле тысячи трехсотъ лтъ осталось до ихъ рожденія.
Мн казалось, что я долженъ врить юнош, самъ не зная почему. Во мн было нчто, что врило ему, — а именно мое сознаніе, какъ вы это называете; но мой разсудокъ ему не врилъ. Мой разсудокъ тотчасъ начиналъ волноваться; это было совершенно естественно. Я ршительно не зналъ, какъ удовлетворить его; я хорошо понималъ, что вс свидтельства и поощренія окружающихъ меня теперь людей ни къ чему не послужатъ — мой разсудокъ назоветъ ихъ лунатиками и отвергнетъ вс ихъ доказательства. Но тутъ я случайно вспомнилъ объ одномъ обстоятельств. Я зналъ, что единственное полное затмніе солнца въ первой половин шестого столтія было 21-го іюня 528 г. и началось три минуты спустя посл 12 часовъ пополудни. Я также хорошо зналъ, что не предполагалось никакого затмнія солнца въ текущемъ, по моему 1879 г. Слдовательно, вмсто того, чтобы ломать надъ этимъ голову, мн нужно было только подождать двое сутокъ, чтобы убдиться въ истин словъ юноши.
Такъ какъ я былъ практичный Коннектикутецъ, то и поршилъ не задумываться надъ этою проблемою, пока не наступитъ день, который разршитъ вс мои сомннія. Поэтому я направилъ мой умъ на два обстоятельства: если теперь дйствительно XIX ст. и я нахожусь въ дом умалишенныхъ и не могу отъ нихъ вырваться, то все же буду самымъ ученымъ изъ всего убжища, такъ какъ я въ здравомъ ум; если же дйствительно теперь шестое столтіе, то я буду самымъ образованнымъ человкомъ въ королевств, потому что ушелъ впередъ на тысячу триста лтъ. Я не любилъ терять времени; если уже на что либо ршился, то сейчасъ же и приступилъ къ длу; я сказалъ пажу:
— Мой милый Кларэнсъ, — если это дйствительно ваше имя, — сообщите мн, прошу васъ, нкоторыя необходимыя свднія. Какъ зовутъ того человка, который привелъ меня сюда?
— Это мой господинъ и твой. Это добрый рыцарь и веселый лордъ сэръ Кэй сенешалъ, молочный братъ нашего государя короля.
— Хорошо; разскажите мн обо всемъ подробно.
Онъ разсказалъ длинную исторію; но то, что именно меня интересовало, было слдующее: онъ мн сообщилъ, что я былъ плнникомъ сэра Кэя и что, согласно обычаю, я буду запертъ въ башню, пока мои друзья меня не выкупятъ или пока я тамъ не сгнію. Однако, нельзя было терять времени, оно было слишкомъ дорого. Дале пажъ разсказалъ мн, что теперь обдъ въ большой зал уже подходитъ къ концу и что когда принесутъ вино, то сэръ Кэй, вроятно, пошлетъ за мной и представитъ меня королю Аргуру и его славнымъ рыцарямъ Круглаго сюда; сэръ Кэй будетъ разсказывать, какъ онъ взялъ меня въ плнъ и, конечно, нсколько преувеличитъ свой подвигъ, но и отнюдь не долженъ поправлять его или противорчить ему; затмъ меня запрутъ въ башн; но Кларэнсъ общалъ, что проберется ко мн и устроитъ такъ, что оповститъ моихъ друзей о моемъ несчастіи.
Оповститъ моихъ друзей! Я поблагодарилъ его; больше, конечно, я ничего не могъ сдлать; въ это время лакей пришолъ сказать, что меня требуютъ; Кларэнсъ провелъ меня туда, въ зал, отвелъ въ сторону и слъ подл меня.
Моимъ взорамъ представилось крайне любопытное зрлище. Это было громадное помщеніе, скоре почти пустое, но обилующее самыми рзкими контрастами. Помщеніе было очень высокое; до такой степени высокое, что знамена, укрпленныя въ сводахъ потолка, казалось, разввались въ сумеркахъ; на каждомъ конц было устроено по галлере съ каменною балюстрадою; въ одной помщались музыканты, а въ другой женщины въ яркихъ цвтныхъ платьяхъ. Полъ былъ выложенъ квадратиками изъ благо и чернаго камня; онъ уже истерся какъ отъ времени, такъ и отъ употребленія и требовалъ ремонта. Что касается украшеній, то, говоря въ строгомъ смысл этого слова, тутъ не было никакихъ. Стны были оклеены обоями, которыя, вроятно, считались у нихъ произведеніями искусства; тутъ были и изображенія сраженій, гд фигуры лошадей походили на фигуры пряничныхъ лошадокъ или на тхъ, которыхъ дти вырзываютъ изъ бумаги; на этихъ лошадяхъ сидли всадники въ доспхахъ, но все это было несоразмрно и уродливо. Тутъ былъ и каминъ, достаточно обширный, чтобы можно было около него расположиться; его выступающіе стороны и колпакъ, высченные изъ камня и подпертые колоннами, имли
Посредин этого квадратнаго помщенія съ крестовыми сводами стоялъ дубовый столъ, который они называли Круглый Столъ; онъ былъ почти такъ же великъ, какъ кругъ въ цирк; вокругъ этого стола сидло большое общество мужчинъ въ одеждахъ такихъ яркихъ и пестрыхъ цвтовъ, что даже было больно глазамъ смотрть на нихъ. На ихъ головахъ были шляпы съ перьями; но если кто либо изъ рыцарей говорилъ непосредственно съ королемъ, тотъ снималъ шляпу.
Большая часть изъ нихъ пили вино изъ цльнаго воловьяго рога; нкоторые жевали хлбъ или глотали кости. Тутъ кром того приходилось среднимъ числомъ по дв собаки на каждаго человка; собаки сидли на полу въ выжидательныхъ позахъ, пока не полетитъ на ихъ долю кость; но лишь только бросали со стола обглоданную кость, какъ собаки стремглавъ летли со всхъ сторонъ; начинался визгъ, лай, вой, словомъ, происходилъ такой хаосъ и шумъ, что на время замолкали вс рчи за столомъ; но на это никто не претендовалъ, такъ какъ драка собакъ всегда возбуждала большой интересъ; многіе мужчины вставали изъ-за стола, чтобы ближе посмотрть на эту собачью свалку; музыканты и женщины перевшивались черезъ свои балюстрады, желая лучше видть такое любопытное зрлище; время отъ времени зало оглашалось восторженными или одобрительными возгласами. Въ конц концовъ собака, одержавши побду, растягивалась на полу и, держа кость между передними лапами, начинала ворчать, грызть свою добычу, а вмст съ нею и полъ, именно продлывала все то, что продлывали до нея десятки другихъ собакъ; придворные же снова принимались за прерванную бесду.
Однако, вс эти люди отличались вжливымъ обращеніемъ другъ съ другомъ; кром того, я замтилъ, что вс они были очень серьезными и внимательными слушателями; если кто либо изъ нихъ начиналъ разсказывать, конечно, во время антракта между собачьими драками. Но въ сущности эти люди отличались ребячествомъ и наивностью; они говорили ложь въ самыхъ витіеватыхъ выраженіяхъ, но вмст съ тмъ и съ самою простодушною наивностью, а слушатели внимали этой лжи и длали видъ, что вполн ей врятъ. Нельзя ихъ было обвинять въ безусловной жестокости и кровожадности, а между тмъ, они слушали разсказы о кровавыхъ подвигахъ съ самымъ пріятнымъ простодушіемъ, такъ что я почти забывалъ содрогаться и ужасаться.
Но я былъ не единственнымъ плнникомъ; насъ было боле двадцати человкъ. Бдняги! Многіе изъ насъ были изуродованы самымъ ужаснымъ образомъ; ихъ волосы, лица, одежда были запачканы черною запекшеюся кровью. Они, конечно, претерпвали ужасныя физическія страданія: и усталость, и голодъ, и жажду; наконецъ, никто не позаботился о какихъ либо удобствахъ для нихъ: имъ не дали умыться; никто не подумалъ о томъ, чтобы обмыть и перевязать ихъ раны: между тмъ, никто никогда не слышалъ отъ нихъ ни вздоховъ, ни стоновъ; никто не замчалъ у нихъ ни малйшаго признака тревоги или какого либо поползновенія къ жалобамъ. Все это невольно наводило меня на мысль:
«Негодяи, — въ свое время они порабощали другихъ людей, вотъ теперь пришла и ихъ очередь и имъ нечего ожидать лучшаго обращенія; ихъ философская выносливость вовсе не истекаетъ изъ ихъ умственнаго развитія, силы воли и разсудка, но это не боле какъ животная дрессировка; это блые индйцы».
ГЛАВА III.
Рыцари Круглаго Стола.
Большая часть разговоровъ между Рыцарями Круглаго Стола состояла изъ монологовъ, въ которыхъ разсказывались приключенія съ плнниками, какъ ихъ полонили, а ихъ друзей и родственниковъ убивали и грабили, отнимая у нихъ и вооруженія и лошадей. И странное дло! Насколько я могъ замтить, вс эти убійства совершались не ради мести за какое-нибудь оскорбленіе или для того, чтобы прекратить старые споры или отразить новыя нападенія, а просто это было нчто въ род дуэли между людьми, которые до этой встрчи вовсе и не знали другъ друга и уже ни въ какомъ случа не могли нанести оскорбленій одинъ другому. Мн нсколько разъ приходилось видть мальчиковъ, случайно встртившихся другъ съ другомъ, и вотъ одинъ изъ нихъ говорить: — я могу побороть тебя! И тутъ же, на мст, начинается расправа. Но я постоянно думалъ, что такія вещи могутъ происходить между дтьми и составляютъ отличительную черту ребячества; но между тмъ здсь это практиковалось среди взрослыхъ людей, которые еще гордились подобными подвигами. Однако, въ этихъ людяхъ громаднаго роста, съ простодушными сердцами, было что-то заманчивое, что-то увлекательное, милое. Конечно, вдь не требуется слишкомъ много ума для того, чтобы ловить на удочку рыбу, такъ и въ этомъ обществ не требовалось слишкомъ много ума, такъ какъ выдающійся умъ только нарушился бы симетріею этого общества, исказилъ бы его и сдлалъ бы невозможнымъ и самое существованіе такого общества.