Янки при дворе короля Артура
Шрифт:
Но этотъ день наконецъ и насталъ. Часовой, стоявшій на караул, пришелъ возвстить намъ, что на горизонт показалась черная масса и слышенъ отдаленный шумъ, похожій на военную музыку. Какъ разъ былъ готовъ завтракъ и мы сли за столъ; когда мы вышли изъ-за стола, я сказалъ своимъ юношамъ небольшую рчь и затмъ послалъ нсколько человкъ къ баттаре, съ Кларенсомъ во глав.
Взошло солнце и озарило землю своими благословенными лучами; мы ясно видли враговъ, идущихъ прямо на насъ; они подымались рядами и напоминали волны моря. И вотъ, все ближе и ближе надвигалась эта несмтная масса и принимала все боле и боле грандіозный видъ; да, тутъ была вся Англія; мы скоро увидли и разввающіяся знамена и блестящее на солнц вооруженіе. Да, это былъ чудный видъ, я еще никогда не видалъ ничего
Наконецъ, намъ пришлось окончательно все устроить. Вс передовые ряды враговъ, занимавшіе неизвстно сколько акровъ, были все всадники — рыцари съ разввающимися перьями. Но вотъ мы услышали звукъ трубъ; они сначала хали шагомъ, но тутъ вс пустились въ карьеръ — это также былъ грандіозный видъ. Тамъ, внизу, летла эта безчисленная масса лошадей — вотъ она приближается къ песчаной полос… все ближе и ближе… я притаилъ дыханіе… Но вотъ уже осталась одна только узкая лента и та скоро исчезла подъ копытами лошадей. Но, Боже мой! Весь этотъ передовой отрядъ былъ взорванъ на воздухъ съ шумомъ и трескомъ и отъ него остались одни только куски, клочья, обломки… На пол стоялъ густой дымъ и намъ нельзя было разсмотрть, что осталось отъ всей этой массы людей, ихъ коней, ихъ вооруженія.
Настало время нанести второй ударъ! Я прикоснулся къ пуговк и растрясъ вс кости Англіи, отдливъ ихъ отъ позвоночнаго хребта!
При этомъ взрыв вс наши факторіи — свтильники образованія и прогресса исчезли съ лица земли. Это было очень жаль, но я считалъ такое дйствіе необходимостью.
Мы не могли допустить того, чтобы враги повернули, наше же оружіе противъ насъ.
Теперь наступило самое ужасное время, которое когда-либо выпадало на мою долю. Въ торжественномъ молчаніи, замкнутые въ нашей проволочной оград, мы ожидали конца; а за этою оградою разстилался густой дымъ. Но мало по малу дымъ разсялся, мстность очистилась и намъ захотлось удовлетворить наше любопытство, но тутъ не было ни одного живого существа. Динамитъ вырылъ ровъ вокругъ насъ боле чмъ въ сто футовъ ширины и воздвигнулъ по обимъ его сторонамъ насыпи въ двадцать пять футовъ вышины. Сколько погибло тутъ жизней, это удивительно? Даже невозможно было сосчитать числа убитыхъ, потому что эти убитые не представляли уже боле отдльныхъ индивидовъ, а составляли однородную протоплазму съ прибавленіемъ желза и пуговицъ.
И такъ нигд не было видно и признаковъ жизни, но, по всей вроятности, въ послднихъ рядахъ были и тяжело раненые, что часто встрчается посл такихъ катастрофъ. Но врядъ-ли тутъ могли быть подкрпленія; это былъ остатокъ англійскаго рыцарства; это было все, что осталось отъ послдней опустошительной войны. Я теперь убдился, что военная сила, которую пошлютъ противъ насъ, впослдствіи будетъ весьма незначительна, именно сила рыцарей. По этому поводу я выпустилъ поздравительную прокламацію моей арміи въ слдующихъ словахъ:
Воины!
"Вашъ генералъ поздравляетъ васъ! Гордясь своею силою и тщеславясь своею извстностью, страшный врагъ вооружился противъ васъ. Вы были готовы. Столкновеніе было очень кратковременное. На вашей сторон осталась слава. Побда, одержанная вами — небывалый примръ въ исторіи. До тхъ поръ, пока планеты будутъ двигаться по своимъ орбитамъ, битва при Песчаной Полос не изгладится изъ памяти людей.
Патронъ".
Я прочиталъ это и меня осыпали громкими апплодисментами. Тогда я прибавилъ еще слдующее примчаніе:
— Война съ англійскою націею, какъ съ націею, уже приближается къ концу. Нація удалилась и съ поля битвы и съ театра войны. Пока ее убдятъ вернуться, война уже будетъ окончена. Англійскіе рыцари могутъ быть убиты, но ихъ нельзя побдить. Мы знаемъ, что намъ предстоитъ. Пока одинъ человкъ изъ этихъ людей еще живъ, наша задача не можетъ быть кончена и война не должна прекращаться. Мы убьемъ ихъ всхъ. (Громкія и продолжительныя рукоплесканія).
Я поставилъ пикетъ на насыпи, воздвигнутыя послднимъ взрывомъ — проще сказать, назначилъ двухъ юношей на караулъ, которые возвстили бы намъ о приближеніи непріятеля.
Затмъ я послалъ одного инженера и съ нимъ сорокъ человкъ къ одному пункту, лежащему къ югу отъ нашихъ
Наступила ночь и я снялъ съ караула мой пикетъ. Тотъ караулъ, который находился на сверной сторон, донесъ, что видлъ вдали лагерь, но только въ подзорную трубу. Кром того, онъ донесъ, что нсколько рыцарей хало по направленію къ намъ и, что они загнали къ нашимъ линіямъ нсколько головъ скота, сами же рыцари не подходили слишкомъ близко. Это было именно то, чего я ожидалъ. Видите-ли, они насъ поняли; они хотятъ знать, сыграемъ-ли мы опять такую ужасную шутку или нтъ. Впрочемъ, ночью они станутъ нсколько смле. Я былъ убжденъ, что догадался о ихъ намреніи, такъ какъ именно это же самое предпринялъ бы и я на ихъ мст, если бы былъ такимъ же невждою, какъ они. Я сообщилъ это Кларенсу.
— Я думаю, что вы правы, — сказалъ тотъ, — имъ непремнно нужно будетъ испытать.
— Но разъ они пожелаютъ это испытать, то будутъ обречены на смерть.
— Это ужасно, Кларенсъ! Положительно беретъ жалость!
Это разстроило меня до такой степени, что я положительно не находилъ покоя, думая объ ужасныхъ послдствіяхъ. Наконецъ, для того, чтобы успокоить мою совсть, я написалъ посланіе рыцарямъ:
"Высокоуважаемому военачальнику рыцарскихъ инсургентовъ въ Англіи. Вы боретесь напрасно. Мы знаемъ ваши силы, если только можно имъ дать такое названіе. Мы знаемъ, что, самое большее вы можете выставить противъ насъ, двадцать пять тысячъ рыцарей. А между тмъ вы не будете имть ни малйшаго успха. Поразмыслите только: мы хорошо укрплены, хорошо снабжены припасами и снарядами. Насъ 54. Вы спросите кого? Человка?
Нтъ; насъ пятьдесятъ четыре ума, наиболе способныхъ въ мір; побороть насъ положительно невозможно, это все равно, что если бы легкія морскія волны силились бы разбить гранитныя преграды Англіи. Обдумайте хорошенько. Ради вашихъ семей мы даруемъ вамъ жизнь; не отвергайте этого дара. Это все, что мы можемъ для васъ сдлать: положите оружіе; сдайтесь безусловно на сторону республики и все будетъ забыто.
Подписано: Патронъ".
Я прочиталъ посланіе Кларенсу и предложилъ ему отправить его, вывсивъ сначала флагъ перемирія. Онъ засмялся, свойственнымъ ему саркастическимъ смхомъ и сказалъ:
— Вы никакъ не можете достигнуть яснаго представленія о томъ, что это за дворянство. Намъ необходимо сберечь время и избавиться отъ безпокойства. Представьте себ, что я главнокомандующій находящагося тамъ внизу войска. А вы будете служить парламентеромъ; подойдите поближе и передайте мн ваше посланіе, а я вамъ дамъ отвтъ.
Эта идея мн показалась очень забавною. Я подошелъ къ воображаемому караулу врага, подалъ мою бумагу и прочелъ ее. Вмсто отвта Кларенсь вырвалъ у меня изъ рукъ бумагу, скорчилъ презрительную гримасу и сказалъ съ негодованіемъ:
— Выпотрошите внутренности этому животному, и отнесите ихъ его господину. Другого отйта у меня не будетъ.
Какъ часто случается, что теорія противорчитъ фактамъ! А это именно былъ фактъ, и больше ничего. Конечно, все такъ и случилось бы, если бы я ршился на переговоры. Я разорвалъ бумагу и постарался успокоить мои сантиментальныя чувства и приняться за дло. Я испробовалъ вс электрическіе сигналы отъ платформы въ погребъ и убдился въ томъ, что все шло правильно; кром того, я перепробовалъ и т сигналы, которые касались оградъ изъ проволоки; это были сигналы для замыканія электрическихъ токовъ, или для ихъ отмыканія, въ каждой оград, отдльно, независимо отъ другихъ. Я назначилъ трехъ лучшихъ юношей для охраны соединенія съ ручьемъ, гд они должны были дежурить ночью поочередно и повиноваться моему сигналу — тремъ, слдовавшимъ одинъ за другимъ выстрламъ изъ револьвера. Другіе караулы были отмнены на ночь. Я приказалъ, чтобы въ погреб было все спокойно и уменьшенъ электрическій свтъ.