Японские пятистишия. Капля росы

Аривара-но Нарихира

Источник возле горной хижины

Лишь веянья ветерка Под сенью ветвей отцветших Я жду не дождусь теперь. Снова в горном источнике Воды зачерпну пригоршню…

Болотный пастушок в глубине гор

Должно быть, лесоруб Пришел просить ночлега, В дверь хижины стучит? Нет, это в сумерках кричал Болотный пастушок.

Стихотворение на тему: «Путник идет в густой

траве»

Путник еле бредет Сквозь заросли… Так густеют Травы летних полей! Стебли ему на затылок Сбили плетеную шляпу.

Смотрю на луну в источнике

Пригоршню воды зачерпнул. Вижу в горном источнике Сияющий круг луны, Но тщетно тянутся руки К неуловимому зеркалу. У самой дороги Чистый бежит ручей. Тенистая ива. Я думал, всего на миг, — И вот — стою долго-долго… Всю траву на поле, Скрученную летним зноем, Затенила туча. Вдруг прохладой набежал На вечернем небе ливень. Летней порою Луну пятнадцатой ночи Здесь не увидишь. Гонят гнуса дымом костра От хижины, вросшей в землю.

Ждут осени в глубине гор

В горном селенье, Там, где густеет плющ На задворках хижин, Листья гнутся изнанкой вверх. Осени ждать недолго!

Сочинил во дворце Кита-Сиракава, [20] когда там слагали стихи на темы: «Ветер в соснах уже шумит по-осеннему», «В голосе воды чувствуется осень»

Шум сосновых вершин… Не только в голосе ветра Осень уже поселилась, Но даже в плеске воды, Бегущей по камням речным.

20

Кита-Сиракава — старинный дворец, расположенный в северном (дворцовом) районе Сиракава в Киото.

Осень

Никого не минует, Даже тех, кто в обычные дни Ко всему равнодушны, — В каждом сердце родит печаль Первый осенний ветер. О, до чего же густо [21] С бессчетных листьев травы Там посыпались росы! Осенний ветер летит Над равниной Миягино!

21

О, до чего же густо… — Равнина Миягино славилась в японской поэзии красотой осенних трав и белорозовых цветов хаги (леспедецы). Находилась на севере возле города Сэндай.

Дует

холодный вихрь. Всё на свете печалью Он равно напоит. Всюду глядит угрюмо Осеннего вечера сумрак. Сейчас даже я, Отринувший чувства земные, Изведал печаль. Бекас взлетел над болотом… Темный осенний вечер. Кто скажет, отчего? Но по неведомой причине Осеннею порой Невольно каждый затомится Какой-то странною печалью. В памяти перебираю Все оттенки осенней листвы, Все перемены цвета… Не затихает холодный дождь В деревне у подножия гор. На рисовом поле У самой сторожки в горах Стоны оленя. Он сторожа дрему прогнал, А тот его гонит трещоткой.

Луна

На небе осени Она наконец явилась В вечернем сумраке, Но еле-еле мерцает, Луна — по имени только. Равнина небес. Луна полноты достигла. Тропу облаков, Единственную из всех, Избрал для странствия ветер. Зашла и она, Луна, что здесь обитала, На лоне воды. Ужель в глубине пруда Тоже таятся горы?

Ожидаю в одиночестве ночь полнолуния

Нет в небе луны, Нигде до ее восхода Не брезжит свет, Но самые сумерки радостны! Осенняя ночь в горах.

Пятнадцатая ночь восьмой луны

Как сильно желал я Дождаться! Продлить мой век До этой осенней ночи. На время — ради луны — Мне стала жизнь дорога.

Глубокой ночью слушаю сверчка

«Сейчас я один царю!» Как будто владеет небом На закате луны, Ни на миг не смолкает В ночной тишине сверчок. Сверчок чуть слышен. Становятся все холодней Осенние ночи. Чудится, голос его Уходит все дальше, дальше.

Цикады в лунную ночь

Росы не пролив, Ветку цветущую хаги Тихонько сорву, Вместе с лунным сияньем, С пеньем цикады.

Олень лунной ночью

Родится в душе Ни с чем не сравнимое чувство. Осенняя ночь. На скале, озаренной луной, Стонущий крик оленя.