Юг в огне
Шрифт:
– Мамушка, родимая моя, ведь отец требует невозможного. Он хочет, чтоб я предал своих товарищей и перешел бы к белым... Ну разве я могу на это пойти?
– Не знаю, родной мой, - всхлипнула мать, - не знаю... Ты молодой, грамотный, лучше моего разбираешься во всем... тебе виднее. Только перечить бы отцу не надо. Ведь он, небось, зла тебе не хочет.
– Вот именно он хочет зла мне, - выкрикнул Прохор.
– Если б не хотел, он не стал бы предлагать мне идти на такую подлость... Прощай, дорогая маменька, - расцеловал
– Не знаю, когда теперь и увижу тебя. Надвигаются суровые дни...
– Прощай, соколик мой, - зарыдала старуха.
X
Станция Гашун превратилась в сплошной табор. Здесь скопилось несколько десятков тысяч человек. Повсюду в хаотическом беспорядке стоят арбы и телеги с задранными оглоблями. На возах навалена домашняя рухлядь. И чего только нет здесь: самовары и кошелки, сундуки и ящики с визжащими поросятами, ведра и перины, шубы, тарелки, сковороды.
На оглобли наброшены брезент и рваные одеяла. Под тенью их сидят целые семейства.
Сплошной гам стоял над лагерем: крики, плач детей, смех, матерная ругань.
Где-то назойливо, звонкоголосо визжит гармошка. Чей-то хриплый бас пытается под ее аккомпанемент напевать:
Вы развейтеся, черные ку-удри,
Над мо-оею больной го-оловой...
Где-то надрывно, безутешно плачет женский голос над покойником:
– И на ко-ого же ты на-ас остави-ил...
Рядом озлобленный голос мужчины кричит:
– И выпью, чертова дура!.. Тебе какое дело, ведьма ты проклятая!..
Старики чинят обувь, бабы у дымящихся костров стряпают.
Между возами иногда пробегают партизаны с винтовками, обвешенные гранатами, пулеметными лентами. На приземистых лошаденках носятся взад-вперед кавалеристы.
Вокруг лагеря, далеко в поле, расставлены посты, дозоры. Беспрестанно по дорогам носятся конные разведки.
В Гашуне расположились беженцы из сальских хуторов и станиц, со Ставрополья, согнанные белогвардейскими бандами со своих насиженных долгими годами мест.
Здесь собрались и все партизанские отряды, организованные по станицам и селам Сала и Ставрополья для борьбы с белогвардейщиной, скопилось до десяти тысяч пехотинцев и до трех тысяч конников.
Это была немалая сила, способная, если ее правильно использовать, сделать многое. Но пока она еще не была организована.
Каждый такой отдельный отряд был свободен в своих поступках, действовал самостоятельно на свой риск и страх. Не подчиняясь общему командованию, такой отряд мог внезапно, без согласования с другими отрядами, вступить в битву с противником. Мог также неожиданно, не поставив никого в известность, прекратить сражение и отойти...
К тому времени бывший луганский слесарь Климент Ворошилов в невероятно трудных условиях, окруженный со всех сторон белогвардейскими полчищами, проделал во главе V украинской Красной Армии беспримерный по героизму путь от Луганска до
Когда стало известно, что германские войска и петлюровцы вторглись на Украину, Ворошилов с отрядом луганских рабочих бросился навстречу оккупантам и в апреле 1918 года у Основы, под Харьковом, нанес им поражение.
Но силы немцев были большие. Под нажимом вражеских штыков Ворошилов отошел к Луганску. Погрузив там свою армию в эшелоны, с боями стал отходить на линию Каменская - Лихая. Немцы попытались отрезать его армию, но это им не удалось. Армейцы Ворошилова отбросили врага и вывели свои эшелоны на линию Лихая - Царицын.
Контрреволюционное восстание захлестнуло тогда Область войска Донского. V армия оказалась отрезанной. С огромными трудностями, в ожесточенных боях Ворошилов пробивался со своей армией к Царицыну. По пути движения V армии к ней примыкало много казачьей бедноты, крестьян и рабочих...
Восемьдесят пять эшелонов, один за другим, медленно ползли по железнодорожному пути. Вокруг них гремела артиллерийская и ружейная перестрелка...
Днем армейцы вели бои с белогвардейцами, а ночью восстанавливали взорванные ими мосты, укладывали рельсы.
Через три месяца невероятно трудного пути, ожесточенных сражений с белогвардейцами, восстанавливая взорванные мосты, разрушенные железнодорожные насыпи и дороги, армия Ворошилова, наконец, пришла на помощь царицынским защитникам.
С Ворошиловым пришли в Царицын закаленные в битвах луганские металлисты, донбасские шахтеры, морозовские железнодорожники, донская казачья беднота...
Реввоенсовет назначил Ворошилова командующим вновь сформированной X армии, в которую влилась вся V армия.
Придавая большое значение силе сальских и ставропольских партизан, находящихся на станции Гашун, Ворошилов послал туда своего начальника штаба Черемисова для организации из этих разрозненных партизанских отрядов мощной, сплоченной силы.
Приехав на станцию Гашун, Черемисов сейчас же собрал командиров партизанских отрядов на совещание. Открывая его, он сообщил, что приехал в Гашун с целью объединить все партизанские отряды под одно общее командование, реорганизовав отдельные партизанские отряды в полки регулярной Красной Армии. Это вызвало протест командиров:
– Що це таке, братцы?
– вопил дюжий, плечистый командир в надвинутой на глаза кубанке.
– На який дьявол я буду свий отряд в регулярну часть переводить, а?.. Це ж не старорежимна власть! Я и мои хлопцы не для того ж завоевывали соби власть, щоб опять охвицерам честь отдаваты... Ни! Не дам свий отряд на измыву, що хочете, то и робыте...
– Вирно слово, брату!
– подхватывал второй.
– Як зачиналы с беляком воеваты, так и будемо заканчиваты... Так ми свободны, що хочем, то и робым. Куды хочем, туды и пидем, хочем - воюем, хочем - отдыхаем...