Юг в огне
Шрифт:
Дмитрий заулыбнулся:
– Ишь, хитрая ты какая... Зачем тебе Прохор Васильевич?
– Надо, Митенька, надо.
– Секрет, что ли?
– Пока - да.
– От меня-то?
– обиделся парень.
– Ну, подумаешь, какой ты обидчивый, Митенька, - снова нежно взглянула девушка на него.
– Батя послал меня за ним...
– Твой отец?
– изумился Дмитрий.
– Да ты что?.. Они ж в ссоре?
– Ну, вот не знаю. Велел позвать.
– Ладно, сейчас позову, - сказал Дмитрий и, озираясь на казаков, прошептал: -
– Приходи вечерком к нашему саду, - также прошептала девушка, словно их кто-то мог подслушать, хотя близко никого не было.
И снова, придерживая шашку, чтоб не мешала, Дмитрий легко взбежал по ступеням и исчез в дверях школы.
Появился Прохор. Он был перекрещен ремнями: на одном боку висела шашка с серебряным эфесом и темляком, на другом - кобура с наганом. Увидев сестру, он кивнул ей, улыбнулся... Гремя ножнами шашки, сбежал по ступеням.
– Ты чего, сестричка?
– Батя велел зараз же прийти.
– Да мне уже Митя об этом сказал, - усмехнулся Прохор.
– Удивительное дело, чего я ему понадобился!.. Ведь он даже видеть меня не хотел...
– Не знаю, братец. Велел беспременно прийти. Будто дело у него к тебе серьезное есть... Пойдем, Проша, а то он меня изругает...
Прохор, в недоумении пожимая плечами, раздумывал над тем, стоит идти к отцу или нет, все же решил пойти.
– Ладно, сестричка, пойдем. Подожди только - я тут распоряжения кое-какие отдам...
Он быстро сходил в школу, и они направились к своему дому. Дорогой Надя, взяв с брата слово, что он об этом никому не скажет, рассказала ему о незнакомом казаке, который вечером в грозу к ним приходил и с которым отец долго о чем-то разговаривал в горнице.
– А потом отец посылал братца Захара за Свиридовым, - продолжала рассказывать Надя.
– Как пришел Свиридов, так они сейчас же куда-то ушли с тем казаком...
– Что ты говоришь?
– поразился Прохор.
– А ты не знаешь, как зовут того казака?
– Слышала, будто Свиридов называл его Котом, - усмехнулась Надя.
– А может, Котовым...
– Котов?
– перебирал в своей памяти Прохор.
– Что за Котов?
Он вспомнил, что Котовы жили в хуторе Бураковском. Было их два брата - Фома и Михаил. Фома служил в Красной гвардии, в охране Ленина. Когда в январе Прохор был в Петрограде, у Ленина, он встречался с Фомой. А вот что касается второго брата - Михаила, то Прохор не знал, где он.
– Какой он из себя, Надюша?
– спросил Прохор.
– Кто?.. Котов, что ль?
– Да-да.
– Да я и не помню... Мельком видела... Кажись, маленький такой, чернявенький...
– Точно, - сказал Прохор.
– Он... Михаил... Интересно, зачем он к отцу приходил?..
Размышляя об этом, Прохор чувствовал, что это ночное посещение таинственным гостем отца каким-то образом связано с его вызовом.
Надя все порывалась что-то спросить у Прохора. Но, углубленный в свои мысли, он не замечал этого. У ворот своего
– Проша, - срывающимся голосом сказала она, - ну как он? Понравился али нет?
– Это ты о ком же?
– недоумевающе спросил Прохор, но тотчас же по смущенному, порозовевшему лицу девушки догадался, о ком шла речь.
– Милая сестричка, - смеясь, обнял и расцеловал он ее.
– Хо-ороший паренек Митя. Хороший!.. Ничего плохого не могу сказать. Правильный твой выбор. Одобряю!.. Я его зачислил к себе писарем.
...Прохор волновался. Больше года он не переступал порога родного дома. Сердце его замирало, когда открыл дверь в кухню. Первой он увидел мать. Она возилась у печи. Лукерья собирала со стола миски, ложки: видимо, недавно позавтракали. Не малыши еще сидели за столом, аппетитно доедали кашу со сметаной.
– Здравствуйте!
– сказал Прохор.
– Слава богу!
– ответила Анна Андреевна, сразу не поняв, кто это вошел и поздоровался. Но, увидев сына, растерянно всплеснула руками. Проша? Милый мой сыночек, наконец-то! Пришел, родимый. Ну, садись, сынушка, я тебе соберу позавтракать.
– Спасибо, мама. Уже позавтракал. Где отец?
– Отец?
– с изумлением посмотрела на него мать.
– Ты к нему?
– Ее лицо просветлело. Она не знала, что Прохор пришел по вызову отца и подумала, наверно, что сын наконец пришел примириться со стариком. Старуха даже всплакнула от радости.
– В горнице он, - сказала она и подтолкнула Прохора.
– Иди, иди, сынушка, помирись с ним.
Приоткрыв дверь в горницу, Прохор спросил:
– Можно, батя?
Василий Петрович не сразу ответил. Он читал библию. Дочитав до точки, захлопнул книгу. Снимая очки, сурово бросил:
– Заходи! Да прикрой дверь.
К немалому огорчению Анны Адреевны, которая уже было прильнула ухом к дверной щели, собираясь подслушать разговор отца с сыном, Прохор плотно прикрыл дверь.
Подойдя к столу, за которым сидел отец, Прохор почтительно вытянулся перед ним. Это понравилось Василию Петровичу.
– Садись!
– кивнул старик на стул.
– Не беспокойтесь, батя, постою.
– Как хочешь.
– Я вас, батя, слушаю.
Василий Петрович исподлобья испытующе оглянул Прохора. Подобранная, ловкая фигура сына ему тоже понравилась. "Да и хороши ж у меня все-таки дети!
– с гордостью подумал он и вздохнул.
– Только вот, господи, война их загубила".
После ухода Котова Василий Петрович понял, что для Прохора наступает тяжелая минута. Если не предупредить, его могут убить. Хоть и сильно был сердит старик на меньшого сына, но сердце защемила жалость... Всю ночь он размышлял об этом. "Ведь сын же он, Прохор-то. И, по правде сказать, люблю его я, люблю, пожалуй, крепче всех своих детей... Можно ли допустить братоубийство? Да и бог мне не простит за то, что допущу убиение своего сына... Долг мой, отца, предупредить сына, спасти его от неминуемой смерти".