Юг в огне
Шрифт:
– Знаю, - мотнул головой парень.
– Делай это осторожно. Если у тебя найдут эту бумажку, - не помилуют... Скажи Лукьяну Лукичу, пусть наберет и отпечатает экземпляров пятьсот...
Взяв у Журычева исписанный лист бумаги, паренек его свернул и сунул в карман.
– Нет, Миша, - покачал головой Журычев, - так не годится. Плохой ты конспиратор. А ну скидай сапог.
Паренек послушно сбросил с себя сапог и подал Журычеву. Тот внимательно осмотрел его.
– Ни одной дырки, - сказал он с сожалением.
– Новый сапог.
Вынув из кармана перочинный нож, он аккуратно подрезал подклейку и засунул под нее бумажку.
–
Надев сапог, паренек убежал.
– Ну что, товарищ Журычев, поговоришь с народом?
– спросил Андреев.
– Обязательно, - кивнул тот головой.
Журычев сел на табурет. Виктор уже слышал о нем. Несмотря на то, что он был сравнительно еще молод - лет двадцати семи-восьми - он пользовался среди рабочих большим авторитетом.
– Поговорим, товарищи, - сказал Журычев, снова оглядывая всех.
– Вам, конечно, уже известно о том, что у нас в Ростове для работы в тылу белогвардейской армии и германских оккупантов организован подпольный большевистский комитет, объединяющий многих истинных революционеров-большевиков. Мы с вами являемся частью этой организации...
Он коротко и ясно рассказал о целях и задачах деятельности большевистской организации в подполье.
– Наряду с большой политической массовой работой среди рабочих, крестьян и казаков мы начнем, а можно сказать, что уже и начали, развертывать широкую деятельность в воинских частях белой армии. Белые части быстро формируются. Оккупация германцами Ростова и других городов и станиц Дона способствует этому. Надо приложить все усилия к тому, чтобы изнутри разложить эти части. Мы связались с представителями некоторых белых воинских частей, преданными большевистской партии. Через них мы проводим агитационную и пропагандистскую работу. Снабжаем их прокламациями и нелегальной литературой. Но этого мало. Некоторым нашим товарищам-фронтовикам придется под вымышленными фамилиями зачислиться на непродолжительное время в ряд формирующихся белых частей с целью разложения их, а также и для разведывательной работы. В первую очередь, я имею в виду таких товарищей, как Волков, Курицын, Афанасьев и другие...
– Да вы что, товарищ Журычев!
– с возмущением выкрикнул Афанасьев. Мыслимое ли дело, чтоб я вступил в ряды белогвардейцев?.. Нет, на это я не согласен. За кого вы меня считаете?..
– До сих пор считал вас дисциплинированным большевиком, - строго сказал Журычев.
– А вот как дальше буду считать - будет зависеть от вашего поведения, от вашего подчинения партийной дисциплине... Напрасно вы, товарищ Афанасьев, кипятитесь. Разве я вас заставляю служить белогвардейцам?! Ведь вы только наладите в белой части работу, завербуете несколько надежных товарищей для продолжения работы, свяжете этих товарищей с подпольной большевистской организацией... Вот и все... Причем, это я говорю не от своего имени, а от имени Ростово-Нахичеванского большевистского подпольного комитета, который на этот счет имеет свое решение. Товарищ Афанасьев, вы должны зачислиться в формируемую белогвардейцами так называемую Астраханскую армию, товарищ Волков по документам прапорщика Викентьева вступит в Саратовскую армию, формируемую в Новочеркасске... Вы, товарищ Курицын...
Распределив всех присутствующих по белогвардейским частям, Журычев сказал:
– Завтра каждый из вас получит документы. Они так хорошо сделаны, что никакого подозрения у белогвардейцев не вызовут... Получите и инструкции от товарища Андреева... Договоритесь
XIV
Штаб 37-й стрелковой дивизии Шевкопляса обосновался на станции Ремонтная.
В окрестности станции шныряли белогвардейские шайки, и не было такого дня, чтобы в том или другом месте не происходили мелкие стычки. Но крупных боев пока еще не было. По данным разведки и по показаниям пленных белогвардейцев, белые на этом участке фронта сосредоточивали крумые силы для того, чтобы сразу же нанести сокрушительный удар советским войскам.
Дни стояли знойные, душные. Весь мир, казалось, изнемогал в напряженном томлении. Тоскливо посвистывали суслики в выжженной степи, нудно звенели кузнечики. Ленивыми тенями в горячем сухом воздухе носились степные орлы, выискивая зорким оком добычу...
Буденный, только что назначенный заместителем командира кавалерийской части, лежал под телегой в тени, сосредоточенно всматриваясь в карту сальских степей, иногда что-то в ней отмечая карандашом, прочерчивал какие-то линии, стрелы. Он изучал местность, расположение частей противника...
Стало вечереть. Солнце, разбухая и багровея, покатилось к закату. Небосклон на западе запылал в зареве. Из-под сараев полезли сумеречные синие тени. Кавалеристы начали уборку лошадей. Скребли их атласные спины скребницами, чистили щетками, гремя ведрами, подводили коней к колодцам, поили, а потом привязывали их на ночь к коновязям.
Буденный свернул карту и хотел было встать, но начавшийся разговор между конниками заставил его задержаться. О чем-то спорило несколько голосов.
– Пошел ты к чертовой матери со своими комитетчиками!
– выругался чей-то хрипловатый голос.
– Какая от них польза?
– Нет, ты так не говори, - возразил кто-то.
– Я ведь сам был членом полкового комитета и знаю. Если, бывало, комитет что постановит, так черта с два командир что мог сделать своевольно.
– Так то же было при Керенском. А при советской-то власти на что они сдались?
– Нет, брат, ты неправильно говоришь...
Заинтересовавшись спором кавалеристов, Буденный встал из-под телеги, подошел к спорившим.
– О чем митингуете, товарищи?
– Да вот, товарищ Буденный, - ответил высокий сухощавый солдат.
– О полковых комитетах разговор ведем.
– Чего вы о них вспомнили?
– По-моему, товарищ Буденный, - проговорил высокий солдат, - надо комитеты снова ввести, как это, скажем, было при Керенском. Я сейчас был в штабе дивизии, - дружок мой там писарем служит, - так он мне сказал, что из Царицына приехали какие-то двое. Один из них будто прозывается Ворошиловым. Так вот они-то и будут вводить эти комитеты в каждой воинской части...
О приезде Ворошилова Буденному ничего не было известно. Он не поверил солдату.
– Что зря болтаешь, Мищенко, - оборвал он солдата.
– Ты, наверно, перепутал все.
– Я - болтаю?!
– изумленно всплеснул руками солдат.
– Да вы что, товарищ Буденный?.. Тридцать один год на свете прожил, никогда зря не болтал... Ведь говорю ж я вам, что сейчас самолично был в штабе у Шевкопляса, собственными своими глазами видел, как прошли мимо меня какие-то двое к начдиву. Я спросил у своего дружка, кто это, мол? А он говорит, что это, мол, товарищ Ворошилов из Царицына... Хотите верьте, товарищ Буденный, хотите не верьте... Дело ваше. Да что о том толковать, вы пойдите сами в штаб и узнаете... Там, говорят, сейчас совещание командиров состоится...