За полвека
Шрифт:
в предчувствии движенья.
Их, чёрных, четверо, могучих, как века,
Их, чёрных, четверо,
как в старину.
Пока…
85.
АННА
А. Р.
1. (1970 г.)
Канун русальной недели.
Факелы в камышах.
Лес, оплетённый хмелем,
Ведьмы скользящий шаг…
Через кусты крушины,
Где
Капли с белых кувшинок
Сбегают по волосам.
Лесная, жгучая бодрость,
Озябшая грудь остра,
Бьют по бегущим бёдрам
Взмахи полночных трав…
В белом дыханье погони,
В мареве чёрной зари
Не ускользнут от ладоней
Мокрые плечи твои…
2. (1980 г.)
На Крутицком подворье заплуталась зима,
На Крутицком подворье зелены терема.
Ты ли, Аннушка, Анна — в новом, глупом дому,
А не в том деревянном, расписном терему?
Деревянный? Фантазия: он кирпичный давно…
Но бетонную Азию видно сверху в окно.
В небе чёрном, немирном — лунный щит, ханский щит…
Но твой голос просвирни в телефоне звучит.
Не в костюмчике, в летнике ты выходишь на звон,
Анна, Анна Последняя домонгольских времён,
И стоишь одиноко, словно та, на Нерли,
У оконного ока этой зимней земли,
Лишь платок твой в узоре незабытой весны…
На Крутицком подворье терема зелены.
86.
СОНЕТ ИВАНУ ЕЛАГИНУ
На площадях танцуют и казнят,
Я мог бы так начать венок сонетов…
И. Елагин
На площадях танцуют. И казнят
Тех, кто со всеми заодно не пляшет.
Стихи он пишет, или землю пашет —
Ату его! Не друг он и не брат.
Он — волк тамбовскиий, как ему твердят
Те, кто ногами в общем ритме месит,
И всё равно они его повесят
Не через год, так век тому назад.
Причин и следствий временных не зная,
Так логика резвится площадная,
Да вот беда, мне всё не до неё!
Грозятся роботы, сулят Косую,
А я пока по-своему танцую,
И бубен мой ещё твердит своё.
87.
СОНЕТ О ДЕТСТВЕ
Памяти
Нет, всё при мне, ничто не распылилось:
Они вдвоём стояли надо мной:
Отец и тот — с огромной бородой,
А псина у прибоя суетилась.
И море шелестящее раскрылось,
Но, ничего не видя впереди,
Я голос услыхал: "Иди, иди"…
Как должное я принял эту милость,
И кривоного топая в волну,
Почувствовал: теперь — не утону!
Вот — первое, что помню я из детства…
Но всё-таки за что мне, отчего
Досталась неприкаянность его
И тайны бесполезное наследство?
88.
ВДОЛЬ РЕЙНА
Внизу луну дробит река на тысячи ножей,
Дорогу гонят в облака ступени виражей.
И кто-то растёр
контуры гор, очерченные углём
И властно велит держать этот ритм
в молчанье за рулём.
Слепые шпаги встречных фар — сбивая светом свет,
Мы у судьбы не просим в дар чего на свете нет!
Но из того, что нам дано, и капли не прольём,
Тому гарантией одно — молчанье за рулём.
Ложится снег. На час? На век? Нет стрелок на часах…
Средь голых осин безмолвно один
Святой Иоанн в Лесах.
И если когда вернёмся туда — снова себя найдём:
Травой прошелестит о том молчанье за рулём.
Вернуть любовь к закату дня! Ведь если ей не быть,
То значит, ненависть меня заставит вечно жить,
Кружа по страшным виражам, зло сокрушая злом…
Дай сил не мстить, порви эту нить,
молчанье за рулём!
И ветра нож, и стрелок дрожь — превыше всех затей,
Когда дыханьем ты поймёшь отраву скоростей!
Не надо песен, Лореляй, гори они огнём,
Одно прошу — не нарушай молчанья за рулём.
89.
У МАЯКА
В. Павловой
Когда отлив ползёт с песка
За маяком Сен-Геноле,
За этой грудой круглых скал
Урчит Атлантика во мгле,
И чайки падают в туман,
И мы — одни на всей земле —
На самой маленькой скале
У маяка Сен-Геноле,
И нет ни моря, ни земли,
И горизонта нет вдали,
И за спиной туман стеной…
Ты видишь? Это — край земной,
Ты знаешь, он — не рай земной,
И всё же ты стоишь со мной
Под этим маяком немым.
Тут даже чайки не кричат