Закон ученого
Шрифт:
Ощутив, что некая субстанция стремительно просачивается в его горло и ноздри, борговец не стал ждать, пока она заполнит легкие, а поступил, по мнению Захарова, как настоящий сумасшедший. А именно: выдернул из подсумков две гранаты, кольца которых вылетели при рывке, ибо были привязаны к разгрузке специальными ремешками, – и бросил обе в раскрытый ящик с выстрелами для гранатомета.
Захаров от неожиданности даже не успел сообразить, каким образом ему может повредить данный поступок смертника, как гранаты рванули – а следом за ними сдетонировали гранатометные выстрелы, на короткое время превратив блокпост в небольшой филиал огненного
Академик не почувствовал боли – колония микроскопических роботов, в которую он фактически превратился, не была запрограммирована на болевые ощущения…
А вот процент потерь наноботов она просчитывала замечательно.
«Минус 9,8 % от общей массы уничтожено взрывом» – такая информация возникла в мозгу Захарова.
И тут он понял, что его неуязвимость – величина довольно эфемерная…
Гарантированно истребить колонию можно было только ядерным взрывом. Но взрывы послабее, оказывается, могли привести в негодность определенный процент наноботов, что для Захарова стало неприятным открытием. Он свое творение создавал, рассчитывая на больший запас прочности. Но все это происходило много лет назад, и, видимо, то ли технологии секретного автоклава устарели, то ли материалы пришли в негодность – в общем, все получилось не так радужно, как представлял себе академик.
И откатить процесс назад было проблематично.
Оцифровать себя в колонию наноботов, избавившись от человеческой оболочки, было относительно просто. А вот как запустить обратный процесс, Захаров пока не представлял… Нужны были сложные расчеты, многие часы работы, возможно, создание другого автоклава и какой-нибудь специализированной матрицы…
Да и не хотелось академику обратно в человеческое тело, подверженное болезням, старости и смерти. К тому же его наноботы, способные к самопроизводству, уже начали постепенно регенерировать – правда, процесс шел не быстро. Расчеты показывали, что до полного восстановления требовалось около шести часов и море энергии…
Время у академика было.
А вот с энергией возникли некоторые проблемы…
Можно было бы подпитаться какой-нибудь аномалией или артефактом. Но вблизи Припяти борги давно собрали все арты, а вновь сброшенные «мусорщиками» со своих невидимых «галош» немедленно подбирались мобильными патрулями красно-черных и сдавались в казну группировки.
С аномалиями борги тоже боролись, стараясь держать территорию вокруг своего города свободной от неожиданностей. Какие-то из аномалий, не терпящих друг друга, стравливали между собой, и те аннигилировали, оставляя на земле Зоны обугленные ямы. Другие морили голодом, выкапывая вокруг них глубокие рвы, по краям огороженные колючей проволокой. Некоторые уничтожали специально подобранными комбинациями артефактов… В общем, находили способы, как избавиться от страшных порождений Зоны, в результате чего местность вокруг Припяти напоминала голое поле, с которого красно-черные для улучшения обзора снесли заодно и мутировавшие деревья с кустарниками.
Правда, пока что был у академика внутренний источник энергии, подпитывающийся не аномалиями и артефактами…
Из огненного пламени Захаров вырвался в виде приземистого черного человека, руки которого ниже локтей напоминали длинные мечи. Приземистого потому, что все-таки потеря почти десяти процентов своей массы – это реально проблема, в результате которой пришлось сэкономить на фактических размерах тела.
А мечи были
Передвигаясь зигзагами, Захаров ринулся к третьему блокпосту, уворачиваясь от града пуль, летящих навстречу. Из укрытия по нему стреляли из пулемета и двух автоматов, но попадали редко – а если и попадали, то потери наноботов были несущественными.
А вот для маленького гарнизона блокпоста их потери оказались фатальными…
Захаров ворвался внутрь укрепления, и два черных меча одновременно пронзили сердца обоих автоматчиков… И немедленно жизненная энергия умирающих потекла в тело академика мощным потоком. «Бритва», когда находилась в состоянии ножа, именно так подпитывалась от тех, чьи тела пронзал ее клинок. Теперь же, став частью академика, она сохранила свои функции – в том числе и столь необычный способ подзарядки.
Свернуть «Печенег» со станка, чтобы с рук отработать по столь странному противнику в тесноте блокпоста, было нереально – пулеметчик сразу это понял. И, не став строить из себя героя, бросился бежать к выходу – так вначале показалось ученому, которого такое положение дел устраивало: жизненная сила умирающих продолжала подзаряжать колонию наноботов, отчаянно нуждающихся в энергии для регенерации.
Но Захаров ошибся…
Пулеметчик, внезапно изменив направление бега, ринулся к одному из ящиков, которые стояли в тени вдоль стены, сложенной из мешков с песком, и выдернул из него, как сначала показалось Захарову, что-то вроде длинноствольного автомата…
Когда ты стоишь на подзарядке и мысленно контролируешь льющиеся в тебя энергетические потоки, концентрация внимания слегка падает – примерно как у обычного человека во время еды. Потому академик не сразу сообразил, что вытащил из ящика борговец.
А когда сообразил – рванулся, выдергивая клинки из тел умирающих… но один из них не дал этого сделать, сжав руку ученого изо всех сил.
Конечно, Захарову ничего не стоило лишь одним усилием мысли превратить свою твердую руку в пылеобразное облако наноботов.
Но на это требовалось время.
Примерно полторы секунды…
А автомат странной формы в руках беглеца уже пищал, и писк этот становился все выше и выше тоном…
Захаров уже понял, что происходит.
С таким звуком происходит перед выстрелом зарядка батарей-конденсаторов пушки Гаусса…
В обычном мире Большой земли это оружие малоэффективно, так как требует колоссальных энергозатрат перед активацией. В мире Зоны этот недостаток легко обходился за счет использования энергии артефактов. Местные умельцы, расположившиеся, по слухам, в одной из многочисленных заброшенных секретных лабораторий Зоны, наловчились выпускать это оружие для продажи – причем значительно его усовершенствовали.
Гаусс-пушки последних моделей стреляли уже не снарядами из ферромагнетиков, а направленным потоком фотонов, создающих в точке попадания очаг радиоактивного облучения дозой около трехсот грей. С учетом, что для так называемой «смерти под лучом» достаточно дозы порядка ста двадцати грей, пушки Гаусса последних моделей были ужасны по своей эффективности – но довольно редки, так как стоили безумных денег даже по меркам Зоны.
Однако борги, как одна из самых богатых группировок, могли себе позволить это эксклюзивное оружие. И даже один из экземпляров данной пушки выделили на блокпост, охраняющий подступы к Припяти…