Залив Полумесяца

Фаблер Лана

– Прошу простить меня, госпожа, – тут же поправился мужчина, и голос его стал в разы вежливее. – Я немедленно сообщу паше о вашем визите, и вы сможете обо всем у него узнать. Слуги проводят вас в холл.

– Благодарю.

Холл оказался обставлен в истинно восточном стиле без намека на европейские детали, которых было предостаточно даже в самом Топкапы. Здесь царили те же незатейливость и простота, что и снаружи, по всему, отражающие характер обоих хозяев дворца. Михримах Султан хорошо знала нрав своей сестры. Она не

выносила роскоши и лоска, предпочитая во всем – и в характере, и в речи, и в нарядах – суровую простоту. Коркут-паша также никогда не славился тягой к роскоши. Напротив, по словам Эсмы Султан его все считали ужасным скрягой или, если говорить мягче, крайне расчетливым человеком.

Михримах Султан прежде никогда его не видела, и только теперь ей представилась такая возможность, когда Коркут-паша вошел в холл. Высоченный, с широкими плечами и крупной, статной фигурой, он одним своим видом внушал уважение и даже страх. Темноволосый, смуглый, с густой короткостриженой бородой и пронзительным взглядом под густыми изогнутыми дугой бровями паша был красивым мужчиной, однако, красота эта не привлекала, а будто призывала бежать и спасаться. И от него исходила темная аура властности – подавляющая, словно придавливающая к земле.

– Михримах Султан? – осведомился он густым низким голосом, скользнув по ней цепким взглядом.

Оробев перед пашой, миниатюрная и худенькая Михримах Султан нашла в себе силы только для того, чтобы кивнуть.

– Я не знал, что вы в Стамбуле. Надеюсь, причиной вашего приезда не послужило нечто плохое?

– Вовсе нет. Мой сын, Мехмет, хотел бы предстать перед повелителем для того, чтобы он определил его наместником в одну из провинций.

– Подозреваю, он надеется заполучить Эрзурум, где вы все эти годы и жили?

– Это так. По-вашему, это маловероятно?

– Как знать, – Коркут-паша не сказал по этому вопросу ничего определенного, хотя и имел свое мнение на этот счет. Но он смолчал, значит, не захотел ее разочаровывать раньше времени. – Если вы хотите проведать мою жену, она как раз этим вечером пришла в себя. Правда, еще очень слаба, так что говорить вряд ли сможет долго.

– Хвала Аллаху. Уже… уже известно, кто устроил это ужасное отравление? – робко поинтересовалась Михримах Султан, направившись вместе с пашой к дверям.

– Нет, но я этим занимаюсь, – мрачно ответил Коркут-паша, и от его тона султанше сделалось немного не по себе.

Он проводил ее до самых покоев и, войдя в них со смятением и волнением, Михримах Султан увидела покоящуюся на ложе сестру. Ей было странно и непривычно видеть ее, обычно всегда сильную и энергичную, немощно лежащей в постели с болезненным видом. На кровати рядом с ней сидела молоденькая девушка, облик которой не оставлял сомнений в том, что она дочь супружеской четы – так она была похожа на обоих своих родителей. Хотя, больше все же на Нилюфер Султан.

Едва глянув на нее,

Михримах Султан ощутила прилив ностальгии. Именно так выглядела ее сестра, когда они еще жили в Старом дворце под опекой покойной матушки. Как же давно это было…

– Мерган. Это – Михримах Султан, сестра твоей матери, – без лишних слов представил ее Коркут-паша. – Пришла навестить ее.

Мерган Султан обернулась на его голос и, удивленно оглядев представшую ее взгляду женщину, у которой не было совершенно никакого сходства с ее матерью, поднялась и коротко поклонилась.

– Рада познакомиться с тобой, Мерган, – вежливо улыбнулась ей Михримах Султан.

– Я и не знала, что у моей матери есть еще одна сестра, – напротив, не слишком-то вежливо заметила девушка.

– Мерган, – одно слово отца, и та вся подобралась, виновато стрельнув глазами в его сторону.

– Ничего страшного. Не удивительно, что ты не знала обо мне, – поспешно воскликнула Михримах Султан, чтобы сгладить возникшую неловкость. – Мы с твоей матушкой не родные сестры, а названные. Нас растила одна женщина, Эсен Султан. Я имею смелость считать ее своей матерью, поскольку она вырастила меня.

– Ступай к себе, – безапелляционным тоном велел дочери Коркут-паша, и та, поклонившись снова, покорно ушла, хотя и с недовольством – верно, не хотела оставлять мать.

Наконец, Михримах Султан подошла к ложу и увидела, что сестра медленно повернула к ней голову и вперила в нее свой, как всегда, хмурый, пронизывающий взор.

– Нилюфер, здравствуй, – мягко произнесла Михримах Султан и, поколебавшись, все же присела на край кровати. Она с беспокойством оглядела бледное лицо той. – Ну как ты?

– У меня снова галлюцинации или это и вправду моя ненаглядная сестрица? – покосившись на мужа, стоящего за спиной у той, с сарказмом прохрипела Нилюфер Султан.

Коркут-паша устало усмехнулся, а Михримах Султан вздохнула – она прежняя, даже по прошествии лет.

– Неужели приехала из… из самого Эрзурума, узнав, что я помираю?

– Да, именно так я и представляла нашу встречу, – с грустной улыбкой отозвалась Михримах Султан. – Мы с моим сыном недавно вернулись в столицу, правда, ненадолго. Он получит назначение и снова уедет, а я… я последую за ним.

Нилюфер Султан пошевелилась, пытаясь приподняться на подушке, чтобы устроиться удобнее, и Коркут-паша тут же поспешил ей на помощь. Для Михримах Султан было странно и в то же время умилительно наблюдать за тем, как этот грозный и влиятельный мужчина, держащий в страхе весь Стамбул, бережно устраивает свою жену на подушках, а после еще и поправляет на ней одеяло. Что же, этот брак не настолько лишен любви, как все думают.

– Больше нет грез о свадьбе и счастливом браке? – мрачно усмехнувшись, Нилюфер Султан смотрела на сестру глазами, столь пустыми внутри, что становилось очевидным ее несчастье.