Занавес опускается: Детективные романы
Шрифт:
— Бесспорно.
— Вот видите! Работает отлично, а поглядеть на него, кажется, может и пьесу потерять, и актеров, да еще и заблудится по дороге в театр. И потому я задаю себе вопрос, такой ли уж он на самом деле растяпа?
— Думаете, притворяется?
— Некоторых сразу не раскусишь, — пробормотал Фокс и провел рукой по лицу, словно отгоняя мысли о Томасе Анкреде. — Как я понимаю, сэр, теперь нам предстоит беседа с врачом?
— Да, увы. Я посмотрел расписание. Ближайший поезд через час. В Анкретоне мы будем только после полудня. Возможно, придется заночевать
— Похоже, нам от этой истории не отмахнуться, сэр. Как вы думаете?
— Кое-какие надежды у меня еще остались. То, что рассказал Томас, ровным счетом ни черта не доказывает. Пропала банка с крысиным ядом, потом ее нашли на чердаке. Кто-то прочитал книгу о бальзамировании и построил сложную версию, основанную исключительно на спорных догадках. В том виде, в каком эта гипотеза существует сейчас, ее юристам не предложишь — разнесут в пух и прах.
— Но допустим, мы все-таки получим ордер на эксгумацию. И допустим, экспертиза обнаружит следы мышьяка. Учитывая, что покойного бальзамировали, наличие мышьяка ничего не подтвердит.
— Напротив, — сказал Родерик. — Как мне сдается, Фокс, наличие мышьяка подтвердит все.
Фокс медленно повернулся и поглядел на него.
— Что-то я не очень вас понимаю, мистер Аллен.
— Я пока вовсе не уверен, что прав. Надо будет кое-что уточнить. В поезде я вам объясню. Пойдемте.
Он зашел к заместителю комиссара, и тот с видом знатока принялся рассуждать, этично ли следователю вести дело, если его жену могут вызвать в качестве свидетеля.
— Конечно, дорогой Рори, если, паче чаяния, дойдет до суда и вашу жену обяжут давать показания, мы будем вынуждены кое в чем пересмотреть наши позиции. Но пока, думаю, будет гораздо разумнее, если все вопросы ей зададите вы, а не кто-нибудь посторонний… например, Фокс. Короче, поезжайте в Анкретон, поговорите с туземным лекарем, а потом сообщите нам, какое у вас мнение. Будет досадно, если действительно что-то всплывет. Желаю удачи.
Перед выездом Родерик взял у себя со стола второй том «Судебной медицины», где немало места отводилось описанию различных ядов. В поезде он посоветовал Фоксу ознакомиться с некоторыми страницами. Фокс надел очки, и по тому, как он знакомо поднял брови и засопел, Родерик понял, что его старый друг читает с вниманием.
— Да, — снимая очки, сказал Фокс, когда поезд уже подъезжал к Анкретон-Холту, — это, конечно, меняет дело.
Доктор Уитерс был невысок ростом и толстоват, но в его манере держаться почти не ощущалось того довольства жизнью, что обычно присуще мужчинам с брюшком. Когда он вышел к ним в прихожую, по запахам, доносившимся из глубины дома, они догадались, что Уитерс только что закончил обедать. Взглянув на служебное удостоверение Родерика, он провел их в свой кабинет и сел за стол, причем так решительно, будто старался скрыть усталость.
— Что беспокоит? — спросил он.
Вполне традиционное для врача начало разговора. Как показалось
— Надеемся, особых поводов для беспокойства нет. Если вы не против, я хотел бы задать несколько вопросов в связи со смертью сэра Генри Анкреда.
Сквозь профессиональную участливость в глазах Уитерса проглянул настороженный интерес. Резко подняв голову, он уставился на Родерика, затем перевел взгляд на Фокса.
— Да, пожалуйста, — сказал он. — Если есть такая необходимость, спрашивайте. Но в чем дело? — Он все еще держал в руках удостоверение Родерика и сейчас снова на него посмотрел. — Уж не хотите ли вы сказать… — начал он, но тут же оборвал себя. — Итак, какие у вас вопросы?
— Я думаю, лучше сразу объяснить вам суть дела. — Родерик вынул из кармана копию анонимного письма и протянул ее Уитерсу. — Сегодня утром Томас Анкред принес нам восемь таких писем.
— Пакость и вздор! — возвращая письмо, заявил Уитерс.
— Хочу надеяться. Но когда к нам поступают такие писульки, мы обязаны разобраться.
— Хорошо, я слушаю.
— Свидетельство о смерти сэра Генри выписали вы, и…
— …и мне не следовало этого делать, если я не был уверен в причине смерти, — так, что ли?
— Совершенно верно. Будьте другом, доктор, помогите нам отправить эти письма в мусорную корзину: объясните, только не по-научному, а доступным языком, отчего умер сэр Генри?
Немного поворчав, Уитерс подошел к своей картотеке и вытащил какую-то карточку.
— Пожалуйста, — сказал он. — Это самый свежий материал. Я ездил к нему в Анкретон регулярно. Здесь все за последние полтора месяца.
Родерик взглянул на карточку. Обычная история болезни: даты медицинских осмотров и соответствующие заключения. В большинстве они были написаны неразборчиво и мало что говорили не медику. Но последняя запись была лаконичной и ясной: «Скончался. Смерть наступила двадцать пятого ноября между половиной первого и двумя часами ночи».
— Понятно, — кивнул Родерик. — Спасибо. А вы не могли бы кое-что здесь расшифровать?
— Он страдал язвенной болезнью желудка и нарушением сердечной деятельности, — сердито сказал Уитерс. — Был крайне неразборчив в еде. В тот вечер самым возмутительным образом нарушил диету, выпил шампанского, и к тому же, как с ним часто бывало, впал в ярость. По тому, в каком виде была его комната, я сделал вывод, что у него случился сильный приступ гастроэнтерита с последующей остановкой сердца. Добавлю, что, если бы мне заранее сказали, как он проведет тот вечер, я бы ожидал именно такого развития событий.
— То есть вы бы ожидали, что он умрет?
— Подобный прогноз был бы верхом непрофессионализма. Просто я ожидал бы серьезных последствий, — сухо сказал Уитерс.
— К диете он относился легкомысленно?
— В общем, да. Бывали случаи, когда он ее непозволительно нарушал.
— Но тем не менее оставался жив?
— Как говорится, все до поры до времени.
— Понятно, — Родерик снова взглянул на карточку. — Может быть, расскажете, в каком виде вы застали комнату и труп?