Записки нечаянного богача 4
Шрифт:
На остров, внешне от округи не отличавшийся почти никак, доехали за полчаса, даже замёрзнуть почти не успели. Первым шагал двужильный Саня, следом Головин со старшим братом, что сверялись по какой-то технической хреновине, на которой я углядел, вроде бы, спутниковый снимок и координатную сетку. Дальше вытянулась в нитку вся команда, кроме отряда фельдмаршала во главе с чисто выбритым «одинаковым» военным — они со своей частью техники умчали, подняв снежную пыль и облака выхлопа, в ту сторону, где угадывался просвет в стене леса и должно было быть то самое озеро, в котором теперь уж наверное душ триста накопилось. А вот товарищ
Глава 16
Куда что девается
Для ком.состава, куда прибило и нас с Головиным, распалили приличный костерок на утоптанной площадке, над которой углом повисло какое-то брезентовое полотно, типа тента. Оно было белым с тёмно-зелёными полосами и неровными пятнами, и, надо полагать, ни из космоса, ни с любого летучего аппарата, с пилотом он там или без, разглядеть тут никого не было ни единого шанса. В дыму трещали ветки, тянуло свежим кофейком, от чего скептик напрягся, как электричество, а фаталист потребовал занять место в первом ряду и котелков хватать сразу два — хрен его знает, чего мы тут выкопаем при таких стартовых заходах. «Помирать завсегда лучше сытому» — нравоучительно и наставительно увещевал он, принюхиваясь. Потянуло, кстати, и мясцом. Вот это я понимаю — сочетание приятного с полезным в масштабах богатейшего опыта и невообразимых возможностей. Я б так не смог точно совершенно.
За обедом, которого хватило всем, и нам под тентом, и бойцам под ёлочками и просто так стоявшим или сидевшим снаружи, пришёл доклад от группы фельдмаршала: обнаружили и приступили к подъёму груза. Видать, и сосну нужную нашли, и шагов сколько полагалось отсчитали, и сапёр у них не сплоховал. Порадовались за коллег, но без перебора. Молодцы, справились. А нам пока только предстояло.
Три мудреца-богатыря что-то вполголоса обсуждали, время от времени поглядывая на меня, чем отбивали весь аппетит напрочь, конечно. Но я брал пример с внутреннего фаталиста и наружного Головина — они в части пожрать всегда были и оставались непревзойдёнными авторитетами. Заморив червячка, выдвинулись на точку, до которой оставалось метров сто от силы — бойцы пищу принимали посменно, работу не прерывая, и полянка встретила нас заиндевелым жёлто-зелёным мхом и редкими кустиками, что торчали из него под кронами и ветвями вполне приличных деревьев. Снег раскидали по периметру, даже успев утрамбовать, и теперь незанятые делом и физическим трудом рассаживались прямо на этот бортик, будто вокруг цирковой арены. Или театральных подмостков, где, если смотреть по декорациям, должны были вот-вот начать давать «Двенадцать месяцев», леденящую кровь историю о ярких детских галлюцинациях, вызванных гипотермией.
Мы с Витьком, Саней и Тёмой вышли в центр. Судя по Головину, он мог в любой момент сигануть обратно под деревья, ещё и меня подмышку ухватив. Или начать вещать что-то, вроде «Спасибо маме, папе и Господу за эту награду!». Вид у него, словом, был сосредоточенный и одухотворённый. Я же шёл по зелёному хрустевшему ковру, как по тонкому льду. И хруст этот не радовал. Всплыло в памяти слышанное когда-то давно: «А почему снег под ногами хрустит? А это под вашим весом трещат рёбра и позвоночники у снежинок!».
Возле берёзки, единственной на всей поляне, от этого бросавшейся в глаза сильнее остальных деревьев, в кармане будто застучали друг о друга золотой уголок оклада
Ступая ещё осторожнее, как кошка по луже, прошёл шага три. И замер окончательно. Потому что откуда-то вдруг понял: именно это место мы и искали.
— Вить! — позвал я сапёра, который подскочил ко мне почти мгновенно. — Вот тут под ногами должен камень лежать. Большой. Из чего состоит — не знаю, просто камень. Под ним — то, что нам нужно. Глянь, пожалуйста.
Тот закивал так азартно, что чуть наушники не уронил.
Через каких-то минут пятнадцать, мы с Тёмой как раз планировали прикурить по второй, раздался его голос, такой же звонкий и радостный, как и на реке, но не так далеко разлетевшийся по лесу меж деревьями:
— Есть! Вот границы!
Под землёй, выбранной сноровистыми мужиками так же споро, как и над найденным келарем, появился каменюка размером с лося, здорового, но лежавшего, подобрав ноги. А неровно сколотый край валуна с дальней от нас стороны очень напоминал ветвистую корону этого лесного великана.
Через несколько минут над ямой повисли тросы, крюки и петли, через один или несколько блоков крепившиеся к лебёдкам на конструкции вроде строительных лесов, что удивительно быстро подняли бойцы. Частью она была собрана из ферм, что приехали со снегоходами, и которых я даже не заметил, а частью — из здешних деревьев, подходивших по размеру. Два ближних даже рубить не стали.
Загудели маленькие, но явно мощные электромоторы — и тросы выбрали слабину. А вслед за этим земля будто вздохнула тяжко, на весь лес, прощаясь с тем, что берегла столько лет.
«Каменного лося» тянули верёвками и толкали шестами. Упрямая скотина норовисто, как живая, вырывалась, пару раз едва не своротив всю эту инженерную городьбу над ямой. Но разум, настойчивость и магия народной речи одержали победу: камень, от которого пахло древностью и землёй, улёгся в шаге от края своей могилы. Поглядывая на нас, словно выбирая — кого бы утянуть с собой обратно, раздавив там внизу в кашу.
Вниз по складным лестницам из тех же, наверное, ферм и модулей, что и леса, спустились трое, быстро обрядившихся в костюмы РХБЗ. Три здоровенных жабы с хоботами, что ныряли в могилу посреди острова, затерянного веками в непролазных лесах. «Всё логично и предсказуемо, всё как мы любим» — не удержался язва-скептик.
— Чисто! — доложил товарищу Директору тот, что стянул противогаз первым. А глаза его сообщали обратное — не должны они, наверное, были светиться радостным восторгом у битого жизнью и службой вояки. Но прям сияли.
Я к срезу земли даже не пошёл.
— Чего замер-то? Озяб? — удивился младший Головин, переминаясь с ноги на ногу, будто горячий гвардейский конь.
— Неа. Но как-то, знаешь ли, не тянет. После нетленного старца там, как думаешь, чего можно ожидать? — хмуро ответил я, даже отвернувшись от ямы.
— Да всё, что угодно, — перестал срываться вскачь стальной приключенец, оборачиваясь назад со стремительно грустнеющим лицом.
— Вот и я тоже так думаю, — согласно кивнул я.
Поэтому на извлечение семи окованных ларцов смотрели мы с непередаваемыми лицами, как в креслах у дантиста на удалении зуба мудрости: вроде как и знаешь, что потом всё будет хорошо, но вот по мимике это «хорошо» не считывается никак. И на вившихся вокруг бойцов с камерами и смартами, что вели фото- и видеосъёмку поглядывали примерно так же.