Записки Учителя Словесности э...нской Средней Школы Николая Герасимовича Наумова
Шрифт:
Приспичило Апанасу на базар в Пятигорск съездить, срочно надо было распродать молочных поросят, чтобы зря корм не переводили. Занятие свиноводством досталось ему в наследство от отца. Не особо, чтобы и прибыльное дело, зато мороки хоть отбавляй, но все сельчане и ближайшие хуторяне знали, что по весне они спокойно могут приобрести у Полуляхя свинку, а если с учётом развода, то и кабанчика, или даже парочку, порой без предварительного сговора и расти себе, не зная никаких забот и хлопот. Когда приплод получался сверх ожидания большой, как правило, раз на раз не приходилось, или мужских особей при опоросе оказывалось больше, тут уж деваться некуда, надо ехать на базар распродавать излишки.
По приезду на базар, Одарка со старшим сыном Савелием не мешкая сразу занялись торговлей,
''Пуда на два потянет, - выпрямляясь, подумал он, - а ота, - взгляд его остановился на тыкве, украшающей верх кучи, - на все три, а то и три с половиной будет''.
– Это ж иде такие гарбузы произрастают?
– спросил Апанас, с трудно скрываемым удивлением, у дедка, всё это время пристально наблюдающего за ним.
– Ды-к, дело понятное, - не вынимая заслюнявленную самокрутку изо рта, словоохотливо отозвался дедок, - на ей, на земле-матушке, ёханый Бабай, етой самой, иде-ж ещё?
– Не могёт быть, - растерянно выдохнул Апанас.
– Пошто ж не могёт, - ухмыльнулся дедок.
– От твоя баба, к примеру, мил человек, тыкву як сажает? Небось, под тяпку?
– хитовато прищурив подслеповатые глаза, спросил неожиданно он.
– А як же ще можно ?
– удивлённо подняв брови и, откидывая голову назад, спросил Апанас.
– Ото-то и оно, ёханый Бабай. Передай своей бабе, шо вона дурна! И возьмысь за энто дело сам. Оно не больно хлопотное, но того стоить, - словоохотливо продолжал дедок.
– Сёдня до хаты приидэшь, - выкопай на городе яму, отакой вот глубыны, - дедок ребром сухой ладони провел по животу.
– перекрести её и засыпай лыстьями, сухымы тонкымы ветками с саду, ботвою с огороду. Натруси поверх соломки, навозу горячего четверти в две толщиной не поленись накидать и чудок землицей усё присыпь. От-тэти все процедуры, повторяй до тих пор пока полностью яму не засыпишь, токо старайся дальше завместо навоза перегной пользовать, та бабе скажи, шоб обмылки и помои всякие, не куда попало, а в энто самое место выливала. Усё понял?
– раскуривая затухшую самокрутку, смешно втягивая при этом дряблые, морщинистые щёки с редкой седой порослью, спросил дедок.
– А раз понял, по весне, ёханый Бабай, як потеплеет, нехай баба в том мисти семечки гарбузные покидает, та оставит токо три ростка. Не гарбузы вырастут, а отакенные гарбузищи, - скрюченным пальцем, дедок указал на тыквенную кучу.
Слушал Апанас старика, а сам думал: ''А ить дело, Ёханый Бабай, балакает. С картохой поначалу сомнений скоко було, а ить получилось. Правильно старые люди балакают - век живи - век учись! Заковыка токо в одном получится, опять Одарка гай поднимить : '' Помэрзным зимою, увесь навоз дуром по земле растаскаешь, ни с чего будэ кизяка слепыть!''''
Лет с десяток назад на той же пятигорской ярмарке познакомился Апанас с казачком из станицы Бекешевской. Уж больно картошечка у того казачка ему приглянулась: одна в одну, да ровнёхонькая, с добрый кулак каждая. Сговорились насчёт семян. Пообещал казак. Ранней весной, когда Апанас приехал покупать семена, казак спросил: '' А ты картоху по старинке садышь?''
– Як это?
– переспросил тогда Апанас.
– Та под лопату, - пояснил казак.
– А як ще можно?
– Та попробуй под букарь. Оно, конечно, время займёт, то б баба с дитями сами картоху в землю покидали, а ты б своим дилом занимався, но выгода будэ, обещаю. Токо вот чего, картоху в борозду не просто покидайте, заставь дитэй писыпь её перегноем. Хошь на мой город
– '' Что там необычного могёт быть на твоём городе?'' - поначалу подумал Апанас, но потом, когда уже ходил по казачьему огороду, удивлению его не было предела, - никогда, ничего подобного доселе не видел. И не огород это был вовсе, а какие-то клумбы, сделанные с таким расчётом, чтобы можно было подойти к каждой из них с обеих сторон: одни длинные, другие совсем короткие с пару саженей, не больше. И огорожены эти клумбы были стволами срубленных деревьев, а между ними, протоптаны дорожки, соломой присыпанные.
– Отето дивись Панас, - рассказывал казак, - ничёго тут николы не копаетца, не пашетца, не полеца. Единственно, шо перегной подсыпаетца. А перегной, знаешь якый? Свинной, та куриный, пяти-шести летней выдержки. Баба моя не знае, шо цэ такэ - тяпка. Прысила возле такой грядки, траву подёргала и в грядку покидала, шоб влага задэржувалась.
Ехал Апанас от казака домой, а все мысли уже больше не о картофеле были, а об обустройстве нового огорода. Казалось бы, не мужицкое это дело, у мужика своих забот хватает по горло, так ведь с другой стороны, - попотеешь, а выгода какая будет. Не сразу, не за один год, а за целых пять лет Апанас огород свой обустроил. Поначалу сельчане, особенно соседи, посмеивались - совсем Полулях рехнулся, всю акацию на улицах повырубал, и к себе на огород перетащил. Но это только поначалу, а когда увидели какую морковь, лук, да капусту Одарка по осени собирает, язычки-то и прикусили. А какие помидорчики да огурчики у неё произрастают? Ого-го! Заглядение!
Время проходит, Апанас новой идеей ''заболел''. Надумал фруктовый сад заложить. Старый, который и садом-то не назовёшь, - сплошная поросль вишняка, алычи, да заросли терновника. Выкорчевал всё это, а за саженцами в Темпельгоф поехал, к немецким колонистам, у которых и подглядел многое и многому подучился: как саженцы правильно посадить, крону дерева сформировать, или ту же живую изгородь устроить? Немцы - народ трудолюбивый, аккуратный и хозяйственный, есть чему поучиться! И такие яблоки у него пошли, груши, сливы, что сельчане не только в жизни никогда в руках не держали, вкуса не знали. Правда, с садом появились и проблемы, сельские ребятишки, особенно соседские, стали докучать набегами. Не так сорванного зелёнцом раньше сроку яблока жалко стало, как обломленных после набегов веток, да привитого материала. Прививками Апанас заниматься одновременно с закладкой сада. Увлёкся этим делом. И не сад у него подростал, а чудо чудное: почти на каждой яблоньке яблоки трёх-четырёх сортов, и зелёные, и жёлтые, и красные, и с фиолетовым отливом, и мелкие и крупные, и круглые, и вытянутой формы, которые для себя он ''толкачиками'' назвал, услышал когда-то это слово - понравилось. Жаль вот, сортов не ведал. Можно было книжицу какую или журнал по садоводству в городе прикупить, но вот беда, грамоте Апанас не обучен, когда бумагу какую там подписать было надо, какую-то закорючку рисовал, с натяжкой букву ''П'' напоминающую.
Однажды, после очередного набега, Апанас нарвал целых две цебарки верхом отборных яблок, с земли ни одного не подобрал, то на сушку сгодиться, и отнёс на кендюховское подворье, а поскольку хозяев дома не было, а детвора с испуга попряталась, высыпал их на травке, неподалёку от двери, подпёртой бузиновой палкой, предварительно место подыскав, не загаженное детскими ночными лепёшками и подсыхающими колбасками.
– Думаешь, отблагодарят кендюшата и вредить не будут?
– упрёком встретила его Одарка.
– Лучше Рыжика по проволоке через увесь сад пропусти, тот отблагодарить, та так, шо разом всю охоту отобъёт зариться на чужое добро.
Самое обидное было потом, когда увидел Апанас в соседском дворе то тут, то там разбросанные, кое-как обгрызенные, а в большинстве накусанные яблоки. Оторопел, словно ведро с помоями на него выплеснули и долго успокоиться не мог. Детишки малые, да неразумные, это понятно, из-за одного яблочка могут передраться, когда же их две цыбарки - лучшее выбирают. Но родители-то? Подними накусанное яблочко, порежь, да подсуши. Зимой, какой азвар можно попить, кисель тот же, ведь и вкуса, небось, ни тому, ни другому не знают.