Запрет на любовь
Шрифт:
Понятия не имею, откуда она знает. Возможно, как Абрамов, увидела фотографии в соцсетях.
— Здорово. А что, учиться в школе в этом случае необязательно?
— Со мной занимались учителя в перерывах между тренировками.
— То есть в жизни класса ты особо не участвовала? Выступления, экскурсии, походы?
— У меня были другие приоритеты.
— Не. Здесь так не прокатит. Матильда Германовна всегда стремится к нашему непрерывному взаимодействию.
— Толку-то? — усмехается Илона.
—
— А по-моему, она порой перегибает. Участвовать в совместной деятельности или нет — моё личное право.
В этом я с ней, определённо, согласна.
— Зачем откалываться от коллектива?
— От коллектива, который я терпеть не могу? — уточняет брюнетка.
— Ладно, не будем спорить на эту тему. Возвращаемся может? Мне уже некуда складывать ветки.
— Пошли.
— Тата, ты не обиделась на меня за то, что я отказалась поменяться с тобой местами? — спрашивает, состроив виноватое выражение лица.
— Какая теперь разница?
— Марсель забил место рядом с тобой ещё неделю назад.
Чего? Что ещё за новости?
Смотрю на неё, нахмурившись.
— Это было в понедельник после уроков. Абрамов оставил класс на разговор. Речь шла о тебе, — улыбается, подмигивая.
— Что ты имеешь ввиду?
— Если вкратце, он запретил ребятам тебя терроризировать. Сказал, что вы сами разберётесь.
— Не с чем разбираться. Полин.
— Эх… Вот бы за меня так кто-то вступился!
— Я не нуждаюсь в его помощи.
— Может и нет, но всё равно приятно, что парень не обозлился на тебя за ту историю с полицией.
— Абрамов — не Ромасенко. К тому же, явно запал на неё.
— Ага.
Илона с Полиной переглядываются и глупо хихикают.
— Ты бы видела лицо Ковалёвой. Она наблюдала за вами всю дорогу. Чуть копыта пару раз не вывернула. Происходящее ей явно не нравится. Между ними в конце прошлого года что-то было вроде.
— Ей не о чем беспокоиться. В Москве у меня есть жених и этот ваш Кучерявый хулиган мне не интересен.
— Я всё-таки сделаю тебе расклад, — решительно заявляет Илона.
— Себе раскладывай, я в это не верю.
— Карты — грех, но часто случается так, что её слова сбываются.
— Зачем ты перешла на шёпот?
— Чтобы Боженька не услышал.
Кхм…
— А то ж он прям сидит такой и трёп наш бабский подслушивает. Заняться ж больше нечем! — фыркает Илона.
Хочется улыбнуться, но я сдерживаюсь.
— О, глядите, как прикольно сделали, — Поля показывает на сооружённое парнями место для приёма пищи. Там уже стоят огромные брёвна. В центре квадрата — импровизированный стол, заставленный продуктами. Чуть дальше будет костёр.
—
— А шашлык и сосиски, как всегда, потом? — Денис явно расстроен представленным ассортиментом блюд. С его аппетитом неудивительно. В школе каждую перемену ест. Растущий организм, блин.
— Да. Давайте перекусим, отдохнём маленько, а потом, ближе к вечеру, сходим искупаться на пляж, когда солнце так жарить перестанет.
Что? Купаться? Филатова про купальник не шутила?
— После заката по традиции пожарим мясо и посидим все вместе у костра.
— Прям дико мечтал об этом всё лето, — кривится Ромасенко.
Вытираю пот со лба. Сглатываю, ощущая подступившую жажду. Стоящий рядом Абрамов протягивает мне бутылку минералки. Бутылку, из которой только что пил.
Всерьёз решил, что возьму? Пф-ф.
Беру со стола закрытую. Откручиваю крышку. Наливаю себе воды в пластиковый стаканчик.
— Завтра опять к реке и водопаду потащимся? — недовольно осведомляется Ковалёва, оголившая свой пупок с пирсингом.
— Обязательно.
— Только не это!
— Два с половиной часа пилить пешкадропом!
— Чё мы там не видели? — возмущаются хором.
— Сосны-белки.
— Лучше б я дома на диване потусил перед телеком.
— Телек — оружие Лукавого. Верно, Филатова? — снова цепляет Полину Зайцева.
— Потусишь ещё на своём диване. Так всё, рассаживайтесь и берите каждый по тарелочке, — разгоняет толпу Шац.
— Наконец-то еда.
Галдя, окружают стол.
Глава 20
После четырёх мы коллективно спускаемся вниз по склону к морю. Ромасенко и Петросяна оставляют сторожить лагерь. В наказание. Ведь эти двое успевают накосячить перед Матильдой. (Петарды взрывают, идиоты).
— Тоже не идёшь купаться? — Филатова подсаживается ко мне.
— Не иду.
— Почему?
Иногда Полина такая прилипала…
— Не хочу, — отрезаю коротко.
Я ведь совсем не обязана выдавать истинную причину, правда?
— А я бы с удовольствием, — с завистью смотрит на то, как щебечут и раздеваются девчонки. — Но мне нельзя.
— Бабушка запрещает? — догадываюсь сразу же.
— Да. Она говорит, что раздеваться можно только дома, перед своим мужем.
— Мой отец тоже так считает.
— Что ж. Дай пять, — шутит уныло. — А ты с ним согласна?
— Нет. Я уже сказала тебе, что просто не хочу. А по поводу бабушки… Её здесь нет, — выгибаю бровь.
— Ты что! Вдруг кто-то сфотографирует, я не могу, — доходит до неё запоздало.