Запретный французский

Грей Р. С.

Я выскальзываю из кабинки, встаю и поправляю досадно короткое платье. Нервы угрожают взять верх. Меня так и подмывает опустить взгляд в пол, ссутулить плечи и уклониться от противостояния, но я всегда была тихоней. Сегодняшний вечер — это шанс хоть раз проявить смелость. Поэтому, вместо того чтобы протиснуться мимо Эммета, наполовину спрятав лицо за длинными волосами, я подхожу прямо к нему, встречая его угрюмое выражение лица угрожающим взглядом.

Боже, как же это приятно.

— Что тебе нужно?

Он медленно оглядывает

меня. Слишком медленно. Его надменный взгляд скользит по моему телу. Чувствую это так же отчетливо, как если бы он скользил пальцами по коже.

— Я искал тебя по всему городу.

Я скучающе хмыкаю.

— Правда?

Несколько секунд молчаливого противостояния, а затем он протягивает руку и нежно убирает прядь волос с моего лица. Я замираю, а он продолжает водить тыльной стороной пальца по линии моего подбородка, приподнимая его, чтобы обнажить шею. Затем еще немного выше, и моя спина выгибается дугой.

Продолжая удерживать подбородок, его взгляд опускается по моей груди к декольте, затем ниже. Я слишком отчетливо ощущаю каждый вдох, как поднимается и опускается моя грудь. Он словно осматривает роскошную вещь, решая, брать ее с полки магазина или нет.

Я отдергиваю подбородок и прищуриваюсь.

Его нисколько не беспокоит моя демонстрация неповиновения. Более того, думаю, ему нравится.

— Чего ты хочешь? — шиплю я.

Его глаза слишком дразнящие, когда он отвечает:

— На пару слов.

Не здесь. Все наблюдают за нами, я уверена. Мы слишком заметны. Несмотря на все, что происходит на вечеринке, мы — главная достопримечательность. Эммет привлекает внимание просто своим существованием, я бы предпочла не выставлять себя на всеобщее обозрение, если это в моих силах.

Я отхожу, сначала в сторону от толпы, подальше от кабинки, и тут меня осеняет вдохновение, когда вижу пару тяжелых черных бархатных портьер, отделяющих угол клуба. Несмотря на то что вход туда, похоже, запрещен, я ныряю за занавески, и, к моему облегчению, никто не пытается меня остановить. И сразу понимаю, почему никто не охраняет это место: это просто тупик, ведущий в склад. Здесь коробки с пустыми бутылками из-под алкоголя, ожидающие утилизации, ящики с чистой стеклянной посудой, сложенные скатерти.

Эммет следует за мной по пятам. Он заходит за портьеру, а затем ловко отцепляет одну от крепления, так что она падает, скрывая нас от остальных участников вечеринки.

Я поворачиваюсь к нему и с трудом сдерживаюсь, чтобы не сглотнуть. Теперь в темноте он настоящий монстр. Играть в храбрость в переполненном баре — это одно, но сражаться с Эмметом наедине гораздо опаснее.

От адреналина волосы встают дыбом. Руки дрожат.

Мне следовало развернуться и уйти. Это донесло бы до него мое послание раз и навсегда. Боже, я представляю себе, как мне будет приятно уничтожить его так же, как он уничтожал меня снова и снова.

Но я не могу этого сделать.

Во мне

течет предательская кровь. Поэтому я всегда хочу его. Я замираю, когда он подходит ко мне, как страшная тень.

— Должен ли я похвалить твое платье? Оно чертовски непристойно.

От его вызова мне становится немного легче стоять на своем.

Я цокаю языком, как он когда-то сделал со мной: «Говори».

Его глаза вспыхивают, и он наклоняется, чтобы убедиться, что я его слышу.

— Tu es tres belle (с фран. — ты очень красива).

По спине пробегает дрожь.

— Так лучше? — спрашивает он.

— Я не говорю по-французски, — отвечаю я ледяным тоном.

Он хитро улыбается.

— Мне перевести?

Я сглатываю и качаю головой.

Заглядываю ему за плечо, делая вид, что в толпе позади есть кто-то более интересный.

— Не стоит. На самом деле, если тебе не нужно о чем-то со мной поговорить… — Он делает шаг вперед, загораживая вечеринку и окутывая меня тьмой. Затем наклоняет голову, возвышаясь надо мной. — Ты думала, что признаешься в любви в канун Рождества, а потом убежишь и спрячешься, как всегда? Маленькая мышка, тихая девочка… Я больше на это не куплюсь.

Пытаюсь справиться с нервами.

— Я не прячусь. Разве ты не получил мою записку? Я расторгла помолвку. Все кончено.

Он наклоняется еще ниже, почти прижимаясь своими губами к моим.

— Нет. Все только началось.

Огонь вспыхивает во мне так внезапно, что я прижимаю руку к его рубашке, чуть ниже шеи, чтобы было легче оттолкнуть.

— Из всех нелепостей, которые ты мог сказать… Полагаю, тебе вдруг стало удобно хотеть меня? Это так просто?

Он прижимает мою руку, удерживая меня.

— Не заставляй меня звучать легкомысленно. Никто из нас раньше не был честен, не так ли?

Я снова пытаюсь оттолкнуть его, на этот раз сильнее, но он не двигается.

— Не хочу говорить о помолвке. Все кончено. Ты мог жениться на мне. У тебя был шанс. Но ты сопротивлялся изо всех сил. Я не верю, что твои чувства изменились.

Он накрывает мою руку своей, чтобы моя ладонь оставалась на его груди.

— В одном ты права. Я боролся за то, чтобы сделать выбор по собственной воле, да, и я не собираюсь извиняться за это. Но ты никогда не была проблемой. Мои чувства ничуть не изменились. Я всегда хотел тебя.

Я издала короткий едкий смешок.

— О, правда? Так вот почему ты последние несколько месяцев мотался по городу и встречался с другими женщинами? Чтобы доказать, как сильно ты меня хочешь?

— Я ни с кем не встречался.

Его непринужденный тон бесит меня еще больше.

Я наклоняюсь к нему, злобно шипя.

— Не лги. Я сидела и слушала сплетни день за днем. И они становились только хуже. Ты и какая-то потрясающая блондинка в баре, в музее, за ужином. Ты так сильно хотел меня… — смеюсь, будто нахожу это абсолютно абсурдным.