Затмение: Корона
Шрифт:
Стейнфельд с Боунсом сидели в тёмном помещении на двух ящиках у окошка, озарённые профильтрованным через матовое стекло лунным светом. Боунс слегка покачивался, врубаясь в парижскую базу данных ВА: разум его был чужд моральных запретов, равнодушен к терзаниям магнитных пузырьков и кремниевых кристаллов; ибо Боунс принадлежал к стае волков Плато. Они просидели там минут двадцать, и у Стейнфельда ягодицы заныли от напряжения. За эти двадцать минут он лишь на секунду задумался, а не было бы проще Жерому с Беттиной и Боунсом не влезать в лондонскую базу. Если бы только им не достался полный код к парижской базе: код дешифровки, код полного доступа. Тогда они бы пребывали в блаженном неведении, полагая, что действия их приносят какую-то пользу. Но кое-что
И тут Боунс резко выпрямился.
— Они схватили пару наших агентов.
У Стейнфельда пересохло во рту.
— Кого? Как?
— Показательные казни. Это Гиссен устроил. У кого-то из наших связных родственники погибли. И другие, в центрах переработки. Один из них просто вышел из строя и сдался, явился в штаб-квартиру Второго Альянса в поисках Гиссена... а второго они в туннелях поймали. Гиссен разжился какой-то моделью дроноптицы, которая даже ночью летает, и пустил по следам одного из наших после событий на Монмартре... она проследила его до самого дома. Она видела это место. Она облетела одну из наших явочных квартир всего час назад.
— Кто это, я тебя спрашиваю.
— Этого человека зовут Деблан.
— Деблан? Я полагал, что он обычно в кадровом резерве... и значит, ему известно...
— Погоди-погоди. Сейчас разберусь, данные продолжают поступать. Кадровый резерв, да... нет-нет, у этого парня нейрохимия такая, что экстрактор против неё бесполезен. Они не смогли его экстрагировать, поэтому принялись пытать его детей на его глазах... Ой, блин... Тут сказано... тут сказано: признался в ходе допроса своих отпрысков. Блин. Он просто не выдержал. A-а... Думаю, что этот первый — француз по имени Ла Солейль.
— Так значит, он не из кадрового резерва.
— Нет. Но он помогал нам вывести Баррабаса и эту женщину из города. Он видел Хэнда. Он им всё это рассказал. Потом раскололся второй, это, наверное, и есть Деблан... менее получаса назад. Он им сказал... — Боунс мгновение к чему-то прислушивался. И застыл. — Стейнфельд, чёрт побери, они знают, где мы.
У Стейнфельда времени вообще не оставалось, но ему нужно было принять критически важное решение. Он обнаружил Хэнда в углу погреба, который теперь превратился в центр мозговых штурмов. Хэнд сидел на полу, скрестив ноги и делая заметки ручкой на бумаге. Батареек для диктофона у него не осталось, а свой «палмер» он потерял, спасаясь из центра переработки беженцев.
Рядом Бибиш и Пазолини спорили с четвёркой товарищей о политике.
Стейнфельд отрывисто обратился к ним:
— Сматываемся. Все выходят через третий лаз, и... — Он заговорил с Пазолини. — Когда все уйдут, проследи, чтобы им нечего тут было искать.
— Но что...
— Просто делай, что я говорю! Они приближаются!
Группа разлетелась, как бильярдная пирамида под ударом кия, и партизаны побежали выполнять приказы.
Хэнд встал, нервно облизывая губы.
— ВА? Они сюда идут?
— Да. Мы сматываемся отсюда... некоторые остаются в Париже, некоторые... — Он взглянул на Хэнда. У него осталось около минуты на размышления. — Покажи мне свои заметки.
Хэнд поколебался, но отдал Стейнфельду блокнот. Стейнфельд быстро просмотрел записи. Как и договаривались, ничего опасно специфического — только общее мнение Хэнда. Он прищурился, выхватывая отрывки из разных мест:
ОРЕГОС продолжает набирать силу в преддверии нужного момента. Распределяют еду, дают кров и работу беженцам и бездомным, которым ясно, что чем яростнее они привержены идеям национализма, чем активнее поддерживают расистскую политику ОРЕГОСа, тем лучше с ними будут обращаться власти... Беженцы находят для себя оправдание поддержке фашистской политики. Им это несложно, в таком хаосе обоснования можно нарыть вполне убедительные. Партия единства даёт работу и наводит
Стейнфельд резко кивнул и вернул ему заметки. На Хэнда можно положиться.
— Вы с Баррабасом и этой американкой нам нужны, чтобы свидетельствовали в нашу пользу там, снаружи. Мы собираемся вытащить вас из Парижа. — Стейнфельд мрачно усмехнулся. — А зря ты так воодушевился. Они взяли город в блокаду. Это будет нелёгкой задачей.
Они покинули штаб за четыре минуты до крайнего срока. Фашистские отряды ворвались туда, чтобы найти укрытие пустым — и пылающим. За четыре минуты до этого последний боец НС выбрался по замаскированному туннелю из заброшенного соседнего дома в старое метро. Они направлялись к единственному работавшему в городе вокзалу. Некоторые оперативники НС уже переместились туда, готовя к отправке наземный поезд на магнитной подушке.
Боунс проник в базы данных противника, используя предварительно внедрённые Жеромом-X и Беттиной с Плато вирусы. Поезд отметили как спецтранспортное средство, предположительно с полковником Уотсоном на борту. Город был в блокаде — но этот поезд приказали пропустить.
К сожалению, отсутствие полковника Уотсона в особом поезде заметили слишком быстро — потому что он был не в поезде, а на комм-узле штаб-квартиры Второго Альянса.
— Провалиться мне на этом месте, — выдохнул Уотсон, выслушав новость. — Они наверняка в поезде. Как они это проделали? Как они раздобыли допуск на... а-а-а, они проникли в наши компьютеры! Отключите все компьютеры от сети, пока они не...
Они вдвоём с Мартой (её маленькая ладошка в руке Стейнфельда) бредут через персиковую рощу на берегах Иордана. Раннее утро. Туман. Оба голодны, неплохо было бы позавтракать в киббуце, но в эту пору года, когда фруктовые деревья отягчены плодами, времени для любви не остаётся. Она такая маленькая, Марта, её ладонь в его руке — точно испуганная мышка, но он знает её силу... Вот она оборачивается и говорит...
— ...они знают, что мы в системе, — крикнул Боунс, встряхнув Стейнфельда. Он был в поезде. Стейнфельда укачало, он задремал.
— Что?
Ему приснился Израиль. Марта. Как давно она уже мертва?
— Что? Что такое, Боунс?
— Они знают, что мы...
Тут до Стейнфельда дошло, и последние обрывки ностальгического сна слетели с него. Время настало — быть может, они выжидали слишком долго. Риск остаётся, рискованно было вообще выжидать уместного мига активации вируса, внедрённого Жеромом-X и Беттиной через Плато — вирус могли обнаружить и выкорчевать. Но дождаться стратегически важного момента означало получить максимальное преимущество.