Затмение: Полутень
Шрифт:
— Гм, так, достоверно известно, что в Джека Брендана Смока выстрелили во время пресс-конференции... нам сообщают, что он жив, но «в состоянии, близком к критическому», хотя точных подтверждений этому не имеется... его состояние... пока не... оставайтесь с нами, мы будем обновлять отчёт о трагедии...
Остров Мальта
Торренс недоверчиво качал головой.
— Спутниковая разведка? Ты так объясняешь засаду? Это спутники, по-твоему? Да ты шутишь, наверное.
Стейнфельд сказал:
—
— Ну что за чушь! У тебя острый приступ отрицания очевидного!
Торренс сам себе удивился, что заорал на Стейнфельда. Ему прежде казалось, что это невозможно. Пару мгновений оба молчали.
Они были в маленькой задней комнате, которую Стейнфельд отвёл под свою спальню. Пыльной и аскетически обставленной, точно келья. Утренний свет сочился через жалюзи. Стейнфельд сидел на койке с заспанным лицом, протирая глаза. Торренс мерял шагами помещение. Остановился на миг, посмотрел на свою изувеченную руку. Трёхпалая, она напоминала лапу животного.
Глядя на обрубки пальцев, Торренс произнёс:
— Они знали, что мы близко. Мы потеряли четверть личного состава и ни хера не добились. — Он обернулся к Стейнфельду. — Клянусь памятью умерших и теми, кто ещё умирает... ради Лайлы... Лайла при смерти, Стейнфельд! Мы... нам... мы вынуждены предположить, что...
Стейнфельд ответил:
— Охота на ведьм — не лучший выход, когда моральный дух и так...
В дверь негромко постучали.
Появился Левассье, он что-то нёс в уцелевшей руке. Отдавая это Стейнфельду, доктор не сводил глаз с изуродованной ладони Торренса. Наконец улыбнулся, пожал плечами и посмотрел на Торренса, словно желая сказать: Не так всё плохо.
Стейнфельд дважды перечитал распечатку и посмотрел на Остроглаза.
— Я не хочу принимать это как немедленное доказательство справедливости твоих подозрений. Не обязательно Каракос... Но у нас, видимо, был доброжелатель в ЦРУ. Человек по фамилии Стоунер. Он сообщает, что у нас, несомненно, завёлся крот ВА. Прямо тут, на Мальте.
Торренс так и осел, облегчённо привалившись к стене.
— И мы убираемся отсюда?
— Да. — Стейнфельд обернулся к Левассье и приказал: — Сейчас же свяжись с Моссадом и спроси насчёт Хайфы. Просто чтобы убраться с острова.
— У меня есть и другие новости, — сказал Левассье, оглянувшись на забранное жалюзи окно. — Наша Лайла мертва. Умерла... — он передёрнул плечами, — несколько минут назад в госпитале. В Валлетте.
Торренс почувствовал, как накатывает — возвращается — ярость.
Он злился на себя, что позволил себе малейшее облегчение в миг смерти Лайлы.
Стейнфельд уронил голову на руки.
— Наверное, лучшая из нас...
Торренс кивнул. И сказал:
— А что делать с кротом? С Каракосом? Ты же понимаешь, что это должен быть Каракос...
Стейнфельд посмотрел на него, помедлил, проговорил:
— Не знаю. Вообще не представляю, кому верить. Торренс, любой из нас может оказаться предателем. Под экстрактором. Даже ты. Насколько я себе представляю... будь предателем ты, ты бы именно так себя и выгораживал. Обличая Каракоса.
ПерСт,
Колония вращалась во тьме. Все огни погасли. Крутилась в космосе, как мёртвая груда железа. Даже корабль новосоветской блокады, до которого было двадцать миль, связался с центром управления Колонией, спросив, не случилось ли чего.
Но Колонисты были там, живые и невредимые, во мраке и полумраке. Единственный оставшийся на Станции свет источали тёмно-красные панели аварийного освещения над дверьми.
Расс приказал отключить энергопитание всей Колонии. Перевёл её на аварийные источники, которых едва хватило бы на снабжение систем жизнеобеспечения. И только на два часа.
Расс спускался по лестнице техшахты в гробовой тишине. Ботинки с резиновыми подошвами помогали заглушать шаги. Он нацепил на голову тяжёлую каску с налобным фонариком, и куда бы он ни глядел, бесцветный луч выхватывал из мрака провода, трубы и микропроцессорные коробки на изогнутых стенах.
Расс увидел выдавленное на стенном овальном люке УРОВЕНЬ СЖО. Перешагнул на металлический сетчатый мостик рядом с люком и покачнулся, едва не потеряв равновесие на узкой сетке. Чёрная пасть шахты алчно метнулась к нему. Вцепившись в люк, он вслепую нашарил кремальеру. Он чувствовал, как пот катится по спине. От близости бездны тошнило.
Он глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Повернул кремальеру и открыл люк, пролез внутрь. Он находился перед воздушным шлюзом прохода, ведущего в компьютерную секцию систем управления жизнеобеспечением. Следующая дверь оказалась отперта. Там было темно, если не считать тусклого зловещего красного огонька аварийной лампы, похожего на демонское око.
Он не мог туда войти.
Если он войдёт, шлюз загерметизируется, воздух начнёт утекать, и на этот раз никто ему не поможет.
Римплер не способен сейчас захлопнуть дверь и откачать воздух, напомнил себе Расс. Энергии для этого не хватит. Ты в безопасности. Ступай туда.
Расс сделал шаг к двери, остановился: лёгкие сжались, гигантские ледяные пальцы сомкнулись вокруг груди. Он покачнулся, прилив страха пробил его, точно электрошоком.
Тут воздух. Он принудил себя задышать, сделал следующий шаг, и следующий, а потом оказался внутри. Ледяные пальцы разжались, чувство электрошока сменилось тупой боязливой досадой. Он бессилен! Ты же его вырубил!
Расс увидел откинутую панель в противоположном конце помещения и представил, как здесь появляется загорелый уверенный немец, тянется к панели и трясётся от ударов током. Остались лишь ящичек с инструментами да запасная плата.
— Ну давай же, — вслух сказал Расс. Извлёк из кармана комбинезона распечатку технологической схемы и наклонился к панели. Посмотрел на схему, сличил с тем, что увидел на панели. Потянулся к ней. Не касайся её. Тебя током шибанёт. Но он отыскал рубильник ручного включения аварийной системы, которым Римплер сейчас управлять не мог, и навалился на него. Дверь щёлкнула и на четверть дюйма сдвинулась. Если я просуну туда пальцы, он защемит их дверью и раздавит.