Зайти и выйти
Шрифт:
– Какой отход? Держать рубежи! Докладывать обо всех изменениях!
– Товарищ «Каштан», рота без тяжелого вооружения, - пытался объясниться полковник Павлов. – Они не удержат Шумное!
Генерал-майор Лазаренко, с красными глазами, смотрел на карту, на которой Шумное уже было поднято красным цветом, что означало овладение населённым пунктом частями Российской Армии. Только что он сообщил в округ, что село, благодаря его личным полководческим талантам, было успешно освобождено от «превосходящих сил противника», и отказываться от уже доведённого «наверх» доклада
«Какой отход? Держать рубежи! Докладывать обо всех изменениях!» – привиделся ему окрик командующего округом.
Но два младших офицера, находящихся сейчас в центре просыпающегося села, дрожа от пронизывающего холода, ничего этого не знали. Сейчас они вслушивались в звуки, доносящиеся со стороны противника, и единственным их желанием было поскорее унести отсюда ноги – чтобы эти ноги не оторвало близким разрывом.
Издали донёсся знакомый хлопок.
– Миномёт, - сказал капитан. – В подвал!
Они кинулись к подвалу, и едва успев под вой падающей мины забежать вовнутрь, спинами ощутили на улице разрыв. В помещении их встретили пехотинцы, столпившиеся у входа. Один из них требовательно сказал:
– Товарищ капитан, мы решили отсюда уходить. Пропустите нас…
С улицы раздался ещё один взрыв. Было понятно, что миномётный обстрел предварял атаку.
– Мы не хотим здесь погибать, - сказал другой.
– Если вам надо, вы и оставайтесь! – предложил третий.
Андреев глянул на лейтенанта, так, чтобы поймать взгляд, заручиться его поддержкой, но тот, словно специально, стоял к нему спиной. Простым и привычным окриком, как он понял, неповиновение решить было нельзя – упавшие духом воины путь к своему спасению могли проложить силой оружия. Нужно было вернуть управляемость.
– Вы, - капитан ткнул пальцем ближайшего к нему солдата. – Как только мы выходим, устанавливаете пулемёт сразу за воротами и будете прикрывать отход. Задача ясна?
– Да, - ответил боец совсем не по-уставному.
– Раненые в доме есть? – спросил Андреев, продолжая возвращать подразделению управляемость. – Лейтенант Свиридов!
– Есть один.
– Организовать эвакуацию! Вы, вы, вы и вы, - Иван указал на бойцов. – Берите плащ-палатку, если нет, то в доме берите одеяло, понесёте раненого!
Бойцы не сдвинулись с места.
– Несём раненого к реке! – Андреев повысил голос, задавая направление «на выход» из села, что сейчас должно было облегчить людям принятие тяжелого решения – что бежать им придётся не налегке, а с боевым товарищем в импровизированных носилках. – Действуем, ну!
– Ты – за одеялом в дом! – Свиридову вернулись командирские нотки, и он включился в процесс.
Люди, почувствовав на себе управление, поняв, что Андреев пытается организовать выход, а не гибельную для всех оборону, задвигались. Всё же отходить с командиром, пусть и значительно тяжелее из-за раненого, было более правильно, чем бежать без приказа.
Когда раненый уже лежал в одеяле, Андреев подмигнул ему:
– Никто тебя здесь не оставит, боец!
Свиридов чётко осознал, что этой фразой командир роты скорее не раненого
– Готовы? – спросил Андреев бойцов.
Десяток человек сосредоточенно смотрели на дверь, ведущую на улицу, и нервно прислушивались к громким разрывам.
– Пулемётчик, пошёл, - Андреев толкнул дверь.
Боец с пулемётом ПК выбежал первым, и как договаривались, лёг на дорогу, обратив оружие в сторону врага. Следом выбежали остальные.
– Давай, к переправе, - сказал Андреев Свиридову. – А я пойду, второй и третий взвода выведу.
Однако, как Григорий не старался, сохранить управляемость не удалось. Близкий разрыв мины заставил бойцов бросить раненого на окраине села – страх превратился во всеобщую панику, и бойцы уже не слушались команд своего командира – что было сил они бежали к реке, словно там их ждало какое-то укрытие, способное защитить от обстрела. Над ними кружил квадрокоптер, оператор которого, очевидно, сейчас где-то потешался, наблюдая за бегством тех, кого он называл «орками».
– Не бросайте меня, товарищ лейтенант, - тихо выговорил раненый, когда Григорий склонился над ним.
– Если возьму на плечо, сможешь идти? – спросил лейтенант.
– Я попробую.
Свиридов расстегнул фастексы бронежилета, сбросил его с себя. Как когда-то учили, подхватил раненого бойца, совсем ещё мальчишку, поставил его на ноги. Тот взвыл и сразу свалился обратно – одна нога его была прострелена, на другой он, после суточного лежания, стоять ещё не мог.
После второй попытки раненый смог опереться на подставленное плечо, и они даже смогли идти. Сзади раздавались автоматные очереди.
– За нами… - нервно запричитал раненый.
– Не нагнетай, - прервал его Свиридов. – Уйдём… оторвёмся…
Путь до переправы они преодолели за четыре часа, постоянно делая остановки, чтобы отдышаться и набраться сил. Григорий срубил крепкую ветку, и раненый опирался на неё, как мог, помогая офицеру. Солнце было в зените, когда перед глазами Свиридова предстала страшная картина: буквально весь берег был завален военным снаряжением, оружием и верхней одеждой. Среди всего этого военного имущество зияли воронки от разрывов миномётных мин, и лежало несколько тел погибших солдат.
Осматривая убитых, Свиридов удостоверился, что это были бойцы из второго и третьего взводов – выводить которых направился капитан Андреев. Получалось, что они вышли из Шумного ещё до того, как Иван принял такое решение, и сделали они это, видимо, сразу после того, как Андреев ушёл под утро в первый взвод. Но судьба наказала их за это, убив буквально на пороге кажущегося спасения.
На том берегу никого не было. Раненый, осознавший своё положение, тихо выл, сидя под деревом. Свиридов, понимая, что одному ему никак не доставить бойца на тот берег, в отчаянии опустил руки. Рации, чтобы вызвать помощь, у него не было. Силы оставили лейтенанта, и он вдруг подумал, что достойным выходом из этой ситуации будет самоубийство.