Зайти и выйти

Суконкин Алексей

– Огонь! – крикнул он наводчику.

– Я не вижу куда, - отозвался Цыганов.

Понять, как стоит танк, Миша не мог, и поэтому он приоткрыл люк и выглянул наружу. Увиденное впечатлило его – черное небо было раскрашено летящими во все стороны строчками трассеров, кругом гремели выстрелы и взрывы, рядом, буквально в десятке метров, что-то сильно горело, и только приподнявшись чуть выше, Хвостов понял, что это горел танк сержанта Касымова – горел только корпус, на котором отсутствовала башня. Горящий корпус закрывал обзор в сторону противника, впрочем,

можно было сказать и иначе: танк Хвостова был укрыт от огня противника корпусом горящего танка сержанта Касымова.

Миша спустился в башню, закрыл люк, обратился к механику-водителю.

– Аяс, давай, на первой, двадцать метров вперёд. Как только услышишь выстрел, откатываешься назад… понял?

– Командир, - отозвался мехвод, - если мы высунемся, нам хана…

– Если мы будем стоять, нам точно хана, - Миша постарался сказать это максимально спокойно, как только это можно было исполнить в данной ситуации.

– Я постараюсь…

Хвостов почувствовал, как механик включил скорость, и танк начал движение.

– Стёпа, - он обратился к наводчику. – Выходим, быстро целишься, стреляешь. Неважно, в какую цель! Главное – задавить их огнём, пока разворачивается рота!

Аяс остановил танк, едва он выполз из-за горящей машины. Цыганов повёл стволом, и практически сразу выстрелил. Механик включил задний ход, и танк вернулся обратно за корпус убитого танка. Автомат заряжания закинул в казённик подкалиберный снаряд, из чего Хвостов сделал вывод, что наводчик обнаружил вражеский танк и готовится открыть по нему огонь.

– Аяс, вперёд, - приказал Миша.

Танк двинулся, наводчик прильнул к прицелу.

– «Броня», я «Хасан», команда отход, - раздалось из рации.

Раздался выстрел, наводчик вскрикнул.

– Есть! Попал!

– Внимание рота, я «Броня», команда отход, - Миша передал команду командира батальона и уделил внимание своему наводчику: - Куда?

– Не знаю, - ответил наводчик. – В кого-то попал, полыхнуло там сильно! Похоже, башню оторвало!

– Аяс, валим по дороге обратно, - Хвостов дал указание мехводу и отстрелил дымовые гранаты.

Когда «туча» превратилась в стену дыма, Миша приоткрыл люк и высунул голову, чтобы осмотреть поле боя. Аяс уже развернул танк и двинулся обратно, всё больше удаляясь от горящего остова первого танка, и Хвостов поймал себя на мысли, что в сложившейся ситуации он и секунды не думал о мерах по спасению экипажа танка сержанта Касымова. Очевидность исхода не позволяла считать, что кто-то из них мог остаться в живых.

«Только бы выйти отсюда», - крутилось в голове. «Только бы выйти».

Развернув башню назад, наводчик сделал ещё три выстрела в сторону противника, пока танк не обошёл ещё одну подбитую машину, из второго взвода. Этот танк кормой съехал с дороги в кювет, размотав по асфальту одну гусеницу. Открытые люки говорили о том, что экипаж покинул аварийную машину. Правда, не ясно было, куда танкисты ушли, но Хвостов питал себя уверенностью, что их подхватили на себя другие экипажи.

Мишу

снова стало трясти, как перед боем. Но на этот раз не от его ожидания, а от его последствий. Смерть, несколько раз махнувшая над ним своей косой, ушла ни с чем, оставив после себя только переживания.

Откатившись от места боя на пару километров, Хвостов по рации подал команду остановиться, но её исполнил лишь один экипаж, остальные продолжали откатываться по дороге назад, делая вид, что не слышат.

– Товарищ старший лейтенант, - из остановившегося танка высунулся сержант Рыжков. – Вы целы?

После всего пережитого кошмара, такая человеческая забота тронула ротного, и он махнул рукой, мол, всё в порядке.

Убегающая рота остановилась только тогда, когда упёрлась в мотострелковую роту второго батальона, остановившуюся там, где их застали звуки первых выстрелов скоротечного боя. Хвостов построил командиров взводов, и в ожидании прибытия командира батальона, устроил им свой «разбор полётов». Прежде всего, его интересовало, почему никто не выполнил команду на развёртывание в боевой порядок, а потом, после команды на отход, не выполнили команду остановиться. Он сам ещё продолжал дрожать от пережитого, но показывать своим подчинённым слабость считал ниже своего достоинства.

Командиры взводов, прошлогодние лейтенанты, стояли перед ним, опустив головы. Поодаль собрались командиры танков, не смевшие в данный момент приближаться к ротному.

– Как минимум, вы бросили экипаж Самохина, - сказал Миша. – Вы бросили меня, своего командира. Я не буду спрашивать, зачем и почему вы это сделали, но кто вы после этого?

– Товарищ старший лейтенант, - командир первого взвода лейтенант Гладун нашёл в себе силы возразить командиру: - Вы же сами видели, какое там было море огня! Это же невозможно…

– Что «невозможно»? – Миша навис над командиром взвода. – Невозможно воевать? У нас с вами одинаковые танки, товарищ лейтенант, но почему-то я нашёл в себе силы вести огонь по врагу, а вы… сколько вы потратили снарядов?

– Нисколько, - лейтенант «сдулся».

– А почему? Что вам помешало?

Гладун молчал.

– Товарищи офицеры, - Миша посмотрел на каждого. – Почему вы не выполнили команду на развёртывание в боевой порядок?

Офицеры молчали.

В этот момент подъехал танк командира батальона. Дужников, увидев «построение», соскочил с танка и быстрым шагом направился к Хвостову. Миша вытянулся, не зная, подавать команду «смирно», или не надо.

– Товарищ майор…

– Докладывай, - перебил комбат.

– Обнаружена засада противника, до трёх танков, до пяти БМП. Вступили в бой. Потери: уничтожен танк сержанта Касымова, экипаж, вероятно, погиб – взрывом на танке оторвало башню. Повреждён танк сержанта Самохина. Экипаж пропал без вести. Лично я видел на танке открытые люки, предполагаю, что Самохин прячется где-то в районе боя.

– Самохин чей? – Дужников глянул на командиров взводов.

– Мой, товарищ майор, - ответил Гладун.