Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
Фламэ изящно взмахнул рукой и поморщился от боли.
— Сначала нам нужно побывать в пещере, — распорядился Бенжамин.
— Ах, конечно. Вы предводитель, — Фламэ улыбнулся самой ласковой и фальшивой из своих улыбок. — Мне поехать вперед?
Повинуясь знаку молодого лорда, он заставил коня перейти на легкую рысь. Было весьма любопытно, воспользуется ли Филипп арбалетом, подвешенным к седлу, если Фламэ попробует сбежать. Впрочем, музыкант решил не рисковать. Помимо всего прочего это было для него невыгодно.
— Ты уже бывал в Аннуэрской пещере? — крикнул Бенжамин.
У
— Я бывал рядом с Аннуэрской пещерой, — ответил Фламэ, спешившись. Присев возле разгорающегося костра, он протянул руки к огню. — Без «меча Удальгрима» лезть туда бессмысленно.
— Что такого в этом кинжале? — поинтересовалась ведьма. Склонившись над огнем, она без лишних напоминаний занялась приготовлением снадобья для леди Беатрис.
— Вы знаете легенду о Зеленом Короле? — поинтересовался Фламэ.
— Обойдемся без легенд! — Бенжамин повертел в руках уже зачерствевшие лепешки, поразмышлял над чем-то и все же кинул две музыканту. — Да, без легенд.
Фламэ покачал головой.
— Вы многое теряете. Помимо всего прочего, баллада об Удальгриме относится к шедеврам лоскальской нелинейной поэзии. Увы, до нас дошел только мрачный вариант истории и разрозненные куплеты из застольной баллады. К тому же, в балладе много говорится о «мече».
— Кинжале, — поправила ведьма.
Фламэ пожал плечами.
— Все относительно. Согласно легенде Удальгрим вытащил этот меч из груди Девы Холмов, в которую был влюблен. Это клинок из кости и плоти, закаленный в крови сердца.
— Это клинок из стали, — отрезал неромантичный Бенжамин. — Верни его, Адмар.
Фламэ сунул руку за пазуху и нащупал завернутый в тряпицу кинжал.
— Госпоже ведьме, пусть даже и из круга Видящих, — ведьма фыркнула обиженно, — должно быть известно выражение «кровь сердца».
Элиза поморщилась.
— Древнее злое колдовство. Человеческие жертвы. В примитивном современном понимании — вскрыть кому-нибудь грудь, вытащить сердце и основательно залить все кровью.
— Очаровательно, — согласился Фламэ и вновь протянул зябнущие руки к огню.
— Оставь себе, — пробормотал Бенжамин, чурающийся, насколько мог заметить музыкант, всякого колдовства. — Поели? Едем дальше.
Пределы Королевского удела они покинули уже к вечеру. Каэлэд остался за спиной, их так и не настигли королевские стражники, и это вселяло определенную надежду. Впереди в лучах луны сверкали меловые скалы Шембор, в недрах которых таилась Аннуэрская пещера. Овеянная страшными сказками и древними легендами, она пугала, даже несмотря на то, что Джинджер никто не мог заставить туда сунуться. К тому же, с первыми же лунными лучами заволновалась Беатриса.
— Сомнамбулы беспокойны в полнолуние, — безразлично прокомментировал это Адмар, и все же молодая ведьма уловила фальшь в его словах. Обладательница дара предсказания, она всегда могла сказать,
Лагерем встали совсем рядом с пещерой под защитой белых выветренных скал. Разложили небольшой костерок из собранного вокруг хвороста, накормили лошадей захваченным из амбара сеном. Припасов для людей почти не осталось. Для командира наемников Бенжамин был несколько беспечен. Зато у мужчин, конечно же, нашлись три фляги с вином и баклажка пива, которые пошли по рукам. Даже Адмару, формально — пленнику — позволили глотнуть. Вино было густое, пряное, и напоминало о далеком детстве, которое у Джинджер прошло не так далеко отсюда, в разрушенном уже, наверное, замке Кэр.
Леди Беатриса опять ненадолго пришла в себя, но ничего не говорила, только отрешенно смотрела на огонь. Ей требовалось что-то посущественней полыни и жалких наговоров, которые смогла вспомнить Джинджер. Что ж, по крайней мере, сегодня она не требовала песен. Значит, рану на ладони Адмара ничто не потревожит.
Эта раненая рука отчего-то не давала покоя молодой ведьме. Джинджер нашла робкое объяснение: ей нравились песни этого лже-музыканта. Объяснение, что и сам Адмар ей нравился, ведьма предпочла проигнорировать. Ей не требовалось прикасаться к его запястью, чтобы сказать: этого человека ничего хорошего в ближайшем будущем не ждет, равно как и в отдаленном.
Приговорив одну флягу, мужчины начали устраиваться на ночлег. Беатрису вновь укутали во все имеющиеся плащи (Джинджер на всякий случай вцепилась в свой мертвой хваткой), а Адмара загнали в самый угол. Едва ли так можно было удержать бывшего командора королевской стражи, однако сам Адмар никуда не торопился. Свернувшись калачиком, он положил под голову свою сумку и прикрыл глаза. Дежурить остался Бенжамин лично. Это немного успокоило Джинджер, у которой не шло из головы утреннее колдовство. Но уснула она далеко не сразу, и все принюхивалась, боясь уловить в холодном ветре запахи полыни, меда и пепла.
Ночь прошла на удивление спокойно. Никаких тревожных знаков, никаких пугающих вещих снов. Даже волки не выли в отдалении. Слишком уж идиллическая картинка для такого зловещего места. Только протерев лицо горстями снега, Джинджер, наконец, проснулась и сообразила — не слышно вообще ни звука. Нет птиц. Нет никаких зверей. Да и из людей здесь только жалкий маленький отряд.
— Возле Аннуэрской пещеры ничто не выживает, — словно в ответ на ее мысли проговорил Адмар. Он сидел рядом на корточках и кончиками пальцев здоровой руки чертил линии на снегу.
— Что там скрывается? — спросила Джинджер.
— Черная змея? — наивно предположил Адмар.
— Дурите голову нашему лорду, — шепнула ведьма, — но не мне.
— Я не знаю, — качнул головой Палач. — Не имею ни малейшего понятия.
Выпрямившись, он отряхнул присыпанные снегом колени и, гордо вышагивая, приблизился к костру. Рядом с помятым Бенжамином и немного испуганным Филиппом он выглядел неприятно бодро. Отхлебнув пива, Адмар кинул баклажку ведьме, уселся на расстеленный на земле плащ и принялся перебирать содержимое своей сумки.