Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
Джинджер оглянулась и посмотрела на помост. Бенжамин легко перекинул бесчувственное тело своего злейшего недруга через плечо и нырнул в толпу. Кинувшемуся за ним лорду Альбериху дорогу заступил Альбер. Полюбовавшись этим ожившим каламбуром, Джинджер отряхнула с пальцев остатки порошка и поспешила за лордом-наемником. А со стражей пусть его молочный брат разбирается. Не женское это, в самом деле, занятие.
На этот раз Бенжамин выбрал, кажется, самую грязную гостиницу во всем Каэлэде. Место было прегнусное. Пахло здесь прокисшей едой, кровью, чуть ли не мертвечиной. Зато, следует признать, владельцу гостиницы было плевать, что
— Где Альбер?
Ведьма удержалась с определенным трудом и не стала пожимать плечами. С лордом-наемником пока следовало быть учтивой.
— Остался на площади. Схватился с Альберихом, милорд.
Бенжамин поморщился, дернул уголком рта.
— Посмотри, что там с… этим…
Сам он, бросив на столе прихваченный у помоста королевский меч, отошел к окну и стал изучать двор. Сюда же «секретарь» должен был привести Беатрису и лошадей. Джинджер представила себе изящную нежную принцессу в этих комнатах и усмехнулась. К счастью, Бенжамин этого не видел. Отвернувшись, ведьма принялась изучать бесчувственное тело лже-музыканта, кулем сваленное на жесткую лежанку. Каких-либо ран не наблюдалось, только правой ладонь оказалась обожжена чуть ли не до кости. Словно бы Адмар держал в руках раскаленную рукоять меча. Джинджер машинально кинула взгляд на стол. Да нет, обычная рукоять, обтянутая тисненой кожей. Вернувшись к раненому, ведьма принялась за перевязку. Особых снадобий у нее с собой никогда не было, но немного целебной травы все же отыскалось. Положив на чудовищный ожог несколько листьев голубой мяты, Джинджер аккуратно забинтовала худую кисть и положила руку Палача на постель.
— Однако же, — заметила она, — от королевской стражи мало проку. Может, Мирабель следовало набирать в нее умелых, а не красивых?
Бенжамин фыркнул.
— Когда станешь королевой, — пробормотал Адмар, — непременно озаботься этим.
— Заткнись!
Лорд-наемник в один шаг — что было совсем не сложно, комната больше напоминала чулан — оказался возле постели.
— Или? — спросил Адмар, осторожно садясь. Посмотрев на перевязанную руку, он пошевелил пальцами и поморщился, то ли от боли, то ли от раздражения. — Если ты вытащил меня, юноша, значит я тебе нужен живым.
— Что помешает мне переломать тебе пальцы? — с неприкрытой угрозой ухмыльнулся лорд-наемник.
Вскинул голову, Адмар оглядел его с интересом.
— Хотя бы то, что ты мнишь себя хорошим человеком. Ладно, ради чего вы приволокли меня в эту дыру?
— Беатриса… — процедил Бенжамин, все еще не в силах разговаривать с врагом.
— А, следовало бы мне догадаться, — лже-музыкант поднялся и, покачиваясь, дошел до окна. — А вот и она. И господин секретарь с лошадками. Я погляжу, твоя сестра неважно выглядит.
Бенжамин сгреб Адмара в охапку и хорошенько встряхнул. Откинув голову назад, Палач неприятно улыбнулся.
— Ты можешь не получить то, что хочешь. Где моя сумка? И гитара.
— У Филиппа, — сухо ответил Бенжамин, разжимая пальцы.
Адмар поправил здоровой рукой одежду и кивнул на лежащий на столе меч.
— Заверните его во что-нибудь, и пошли отсюда. Что? — он снизу вверх посмотрел на замершего лорда-наемника. — Вскоре здесь окажется все королевская стража. Не обольщайтесь. Не такие уж они олухи, какими кажутся. По крайней мере, за десять лет нельзя до такой степени развалить лучшую армию на континенте. Мне, конечно, приятно будет повидаться со старыми друзьями, но в таком случае и вы, милорд, отправитесь на встречу — с
Ловко увернувшись от удара под дых, Адмар направился к двери.
— Окажемся хотя бы у леса, и я отвечу на все вопросы.
Уже у городских ворот эйфория сменилась глухим раздражением. Стража словно повымерла. При всех очевидных недостатках, среди которых были молодость и слишком привлекательное лицо, лорд Альберих не мог настолько распустить солдат. Разве что, он перед тем отправил в отставку всех ветеранов и набрал в стражу юнцов. У юнцов как раз никаких представлений о дисциплине нет. Однако же, это было маловероятно. Могло быть и так, что королева совсем выжила из ума. Это наверняка было близко к истине, но тогда она скорее стократ усилила бы стражу и на кадом углу поставила по соглядатаю. Мирабель не любила выпускать из своих нежных ручек добычу, будь то графства, вещи или люди. Оставался последний, самый вероятный и самый неприятный вариант: их отпустили намерено. Королева отлично умела делать хорошую мину при исключительно плохой игре, и история с Озерным краем была прекрасным тому подтверждением.
Фламэ оглянулся на стены Каэлэда, над которыми висело солнце. Воротники проводили небольшую кавалькаду скучающими взглядами и скрылись в тесном караульном помещении, где их, по всей видимости, ждали кости и пиво. Скверно. И страшно. Фламэ терпеть не мог, когда все выходило так просто.
В седле он держался крайне неуверенно из-за того, что за поводья приходилось держаться только левой рукой. Правая — источник бесконечной боли — лежала на бедре. Поверх повязки Фламэ натянул перчатку, потому как морозный воздух доставлял ему немалые муки. Впрочем, не желая показывать свое состояние спутникам, настроенным весьма, музыкант ухмыльнулся и пришпорил коня.
— За рощей есть старый амбар, — сообщил он, поравнявшись с Бенжамином. — В преж…
— Заткнись, — сухо посоветовал лорд-наемник.
— В прежние времена, — невозмутимо продолжил Фламэ, — там держали зерно и сено для королевских конюшен, но потом сочли, что это неразумно. Половину запаса растаскивали крестьяне, а наказывать их оказалось накладно. На виселицы и так уже ушла половина леса. Там мы сможем передохнуть и дождаться, если желаете, вашего молочного брата. Верните, кстати, мою сумку.
— Не пытайся строить из себя дурачка, Адмар, — посоветовал тем же ледяным тоном Бенжамин. — Знаю я все твои штучки.
— Никаких штучек, — Фламэ примирительно поднял руки, показывая ладони, и в результате чуть не свалился с лошади. — Но сумка мне еще пригодится, как и вам, {милорд}. Свернуть лучше здесь.
Коленями принуждая лошадь свернуть с наезженной дороги на обочину, Фламэ крепче вцепился здоровой рукой ей в гриву. У него кружилась голова, достаточно сильно для того, чтобы в любую минуту сверзиться на землю. Ведьмины травки, которые Элиза положила под бинт, помогали мало. Сама ведьма, держащаяся в седле еще хуже него, ехала сразу за Бенжамином и не сводила со своего «пациента» мрачных ореховых глаз. Фламэ притворно вздохнул: никому-то он не нравится.
Оказавшись среди деревьев, главным образом низкорослых осин и зарослей лещины, он спешился, предпринимая все, чтобы не свалиться как куль с мукой. Прислонившись к весьма удобному переплетению ветвей, он проследил за остальными членами маленькой кавалькады.
— Дальше лучше идти пешком.
Послушалась только ведьма, и с немалой охотой. Из них никогда не выходили искусные всадницы, все ведьмы — прирожденные пешеходы. Рыцари остались в седлах, Филипп ко всему еще придерживал бесчувственную леди Беатрису.