Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
Удар, обманное движение, почти попал. Удар. Уклонение. Мальчишка был и в самом деле моложе и сильнее, и на его стороне была толпа. Память у толпы была, очевидно, долгая, и смерть ненавистного Палача доставила бы ей удовольствие. К тому же, про Альбериха легенд пока не появилось. А что, надо сочинить. Да вот некогда. Удар, уклонение.
Сочинить балладу о юном герое, сражающемся с древним чудовищем, выходцем из преисподней. Как он поднимает свой сверкающий меч… Юный Уртеон, как командир легендарной Черной Гвардии меч, конечно, носил черненый, но в балладе непременно должен быть сверкающий. С иным на чудовищ не ходят. Итак, он поднимает свой сверкающий меч и…
Фламэ споткнулся, и это помогло ему: Альберих целил выше, и меч его
Он прекрасно фехтовал в юности. Выходцы из древнего, как сама Империя, рода Адмар всегда получали лучшее образование, особенно когда дело касалось воинских наук. Это впитывалось с материнским молоком и отцовскими наставлениями, и если даже разум Фламэ пытался вычеркнуть умения из памяти, тело прекрасно помнило, как уклоняться, как наносить удар, как делать обманный маневр, чтобы завлечь неопытного мальчишку в ловушку. Если бы не боль в руке, если бы не стекающая по пальцам кровь, если бы не тяжесть проклятого меча, Фламэ — Адмар давно бы уже нанизал мальчишку на клинок, как бабочку на булавку. А так, преимуществ не было ни у кого: мальчишка моложе, Палач — опытнее. И остается только ждать, когда рукоять прожжет руку до кости, а там можно и голову с плеч сносить.
Итак, юный рыцарь в сияющих доспехах, со сверкающим мечом выходит на бой с чудовищем, чтобы… спасти красавицу, наверное. Нет, красавица — это мелко, это избито, это в каждой первой балладе. Чтобы защитить процветающее королевство от козней жестокого чародея. В роду Адмаров, ведших свою историю от Первого Канцлера Империи, а до того пришедших со Льдинных гор, наверняка были могущественные чародеи, легендарно сражавшие еще более легендарных драконов. Он вполне годился на роль жестокого колдуна.
Боль потихоньку нарастала, пока не стала совсем уж нестерпимой. Фламэ покачнулся. Шансы его были невелики: мальчишка еще даже не начал выдыхаться, хотя бился довольно бестолково, собираясь одержать легкую победу. Еще оставалась ничтожная возможность, что Фламэ ударит его раз другой, но Иртар слишком тяжел, переполнен гневом на наглеца, дерзнувшего выступить против королевской власти Каллада. Нечего и думать, что удастся хотя бы поцарапать доспех юнца. Смерть, же не таясь, дохнула Фламэ в лицо. Собрав последние силы, он поднял меч, весивший теперь как эспадон, занес его над головой и пошатнулся. Это было последнее, что ему оставалось: Фламэ уронил руки и неожиданно точным движением резанул юнца по уху. Серьга запрыгала по помосту. Фламэ полюбовался долю секунды на текущую по белой шее застывшего от неожиданности Альбериха кровь, а потом упал ничком и потерял сознание.
Глава пятая
Переминаясь с ноги на ногу, Джинджер оглядывала толпу. День выдался морозный, что совсем не помешало жителям Каэлэда явиться к помосту чуть ли не с восходом солнца. Сразу же появились и воришки, и торговцы — зачастую, одни и те же люди. Джинджер поплотнее запахнулась в плащ и прижалась к Бенжамину. Лорд-наемник с брезгливой гримасой от нее отодвинулся. Не нравится? Ну, так и Джинджер тоже не все нравится, а куда деваться?
То ли её в самом деле сглазил противный старик, то ли наступила, наконец, в жизни черная полоса, которую предсказала в свое время Саффрон, а то ли и вовсе то самое «наплачешься». Так или иначе, выбор у молодой ведьмы был небогатый: или умереть при попытке бегства, а Бенжамин сейчас методов не выбирал, или же попасть в руки королевской стражи при попытке спасти Адмара. А стража на площадь заявилась знатная: все, как на подбор, красавцы в черных мундирах. Впрочем, они как-то не особенно оглядывались по сторонам, все их внимание вот уже минут пятнадцать было приковано к помосту. На нем должна была вот-вот появиться живая легенда, чтобы сразиться с новой живой легендой и, конечно же, проиграть. По крайней мере, Джинджер
Лже-музыкант неспешно поднялся по лестнице на помост, и толпа взревела и заулюлюкала. Он переоделся в простой кожаный дублет и добротные сапоги, которые, судя по всему, должны были достаться победителю. Нет, решительно, ничего общего с легендой. Другое дело, показавшийся на другой стороне помоста лорд Альберих (Джинджер специально уточнила его имя у соседки). Вот это — другое дело. Молод, хорош собой, плащ с гербами выгодно обтягивает могучие плечи. Настоящий благородный рыцарь без страха и упрека. И все-таки черный цвет сказочно идет привлекательным блондинам.
Противники обнажили мечи. Джинджер посмотрела себе под ноги, на разломанный сапогами горожан лед. Странно. По всему выходило, что их предприятию грозит — именно что «грозит» — успех. Вот и славно. Успокоившись, ведьма отодвинулась от Бенжамина и стала наблюдать за поединком. Лорд Альберих был хорош. Случалось Джинджер в далеком детстве, когда ее первая наставница служила у именитого графа, наблюдать поединки рыцарей. Так вот Альберих был значительно лучше. Ах как гуляли мышцы под его одеждой, когда он заносил меч! Ну, просто хоть сейчас замуж! Джинджер окинула взглядом облака и усмехнулась. Проиграет, красавчик. Может, сестра третьего круга Видящих и не смыслит ничего в полете птиц (в противном случае давно бы уже была в первом круге, а то и в центре), но уж облака ее не обманывали ни разу.
Лорд Альберих нападал, Адмар защищался, и не особенно искусно. Рука его начала уже заметно дрожать.
— Действуем, когда Палач упадет, — уверенно шепнул Бенжамин.
— Вы так уверены, что он упадет, милорд? — спросила Джинджер.
Лорд, однако, оказался пророком: поединок подошел к концу. Ведьма не увидела, когда же Альберих нанес противнику рану, однако же, рука Адмара была в крови. Палач еле держался на ногах. Сделав последний отчаянный и бестолковый выпад, он повалился на настил. Голова свесилась вниз. Лорд Альберих с перекошенным лицом кинулся вперед, зажимая окровавленное ухо.
— Сейчас! — скомандовал Бенжамин.
Джинджер сунула руку в кошель, висящий на поясе. Она не собиралась участвовать во всем этом самоубийственном балагане, однако же, выбора не было. Поэтому ведьма, развязав маленький мешочек, зацепила щепоть порошка и сдула с ладони. Ближайшая соседка, дородная супруга пекаря — от нее вкусно пахло хлебом и сдобными пышками — чихнула, замахала руками и повалилась на стоящего рядом стражника. Поднырнув под ее рукой, Джинджер двинулась к помосту.
Она никогда не была сильна в травах, и все же пару рецептов наставницы Анны запомнила крепко. Седьмая сестра во внутреннем круге, Анна занималась лeкарством, и очень искусно, однако же, умела составлять и яды с сонными порошками. Один из них Джинджер не стеснялась использовать в воровском ремесле, или вот сейчас.
Внезапное падение нескольких горожан — а Джинджер к тому же выбирала самых дородных и хорошо одетых — вызвало переполох. Сама она на секунду привалилась к привлекательному молодому стражнику, но быстро выпрямилась:
— Ах, это только слабость!
Она постаралась побыстрее запахнуться в плащ, так, чтобы не видно было ее ведьмовского платья. Стражник не заподозрил подвоха, только глянул на нее с опаской и отодвинулся. «Правильно, мальчик, — одобрила Джинджер, пряча ухмылку. — А вдруг я заразная?». Продолжая сдувать с пальцев сонный порошок, она подобралась к самой королевской ложе. Мирабель поспешно покидала ее в сопровождении высокого сухощавого мужчины и всех своих сонных фрейлин. Какие бы слухи не ходили о королеве и ее чародейских занятиях, болезней она боялась, как и любая другая женщина. Следом за королевой потянулась часть стражи. Бестолковые! Красивые, но, в самом деле, какие же бестолковые!