Жёлтая магнолия
Шрифт:
— Возможно. Мы скоро это узнаем.
— И больше ничего нового?
— Вы мне скажите, — произнёс маэстро, глядя на неё внимательно.
И может ей стоило бы рассказать о своём видении, о фате, о всех тех мелких деталях, о которых она умалчивала всё это время, но она не могла. Она не могла заставить себя говорить с маэстро о Веронике. Она не знала эту женщину, но уже кажется ненавидела её всеми фибрами своей души. За что?
За то, что он любил её так сильно.
— Ну… У меня-то ничего, — она махнула рукой, — а… я хотела спросить, комната, в которой я сплю… кому она принадлежала? Вы так удивились сегодня утром, обнаружив меня в ней.
— Это была комната нашей матери, — сухо ответил маэстро.
— А что было на стене напротив входа?
— Там висел её портрет. Но Лоренцо почему-то решил предоставить эту комнату вам, монна Росси. Интересно, почему? — спросил маэстро, прожигая её взглядом.
— Не знаю, — она пожала плечами и отвернулась, чувствуя, как под горностаевым мехом ей становится невыносимо жарко, хотя на канале дул холодный ветер.
Неужели синьор Лоренцо сказал брату о том предложении, которое он ей сделал? Но если об этом знает даже монна Риччи…
И внезапно ей стало ужасно стыдно, а что об этом подумает маэстро?
О, Серениссима! Да он же будет её презирать!
А если бы такое предложение ей сделал маэстро, стала бы она раздумывать?
Она почувствовала, как краснеет, и потянула завязки манто, ослабляя узел.
Хватит уже себя грызть Дамиана Винченца Росси! Вон у маэстро есть невеста! Красавица-Беатриче-жемчужина-Альбиции! Зачем тебе его одобрение?! Плевать, что он о тебе подумает! И думает ли? Подумай лучше о своей жизни!
Мех соскользнул на локти и Дамиана поспешно отвернулась, видя, что маэстро сделал то же самое.
Всю оставшуюся дорогу они молчали. И только уже у самого театра, когда Пабло поддержал её за локоть, помогая выбраться на причал, маэстро спросил, подавая ей руку:
— Монна Росси, вы слышали когда-нибудь, кто такой Пигмалион?
— Нет. И кто это? Какой-то патриций? — спросила Миа, ступив на набережную и, запрокинув голову, принялась разглядывать мраморные колонны портика, увенчанные крылатыми львами Альбиции.
— Э-э-э, не совсем, — как-то странно улыбнулся маэстро, подставляя ей локоть. — Идёмте.
— А кто это?
— Неважно…
— Тогда почему вы о нём спросили?
— Да просто так… Просто… хотел сказать, что я его понимаю, — он как-то горько усмехнулся и добавил: — Поторопимся, нас уже ждёт Лоренцо.
Синьор делла Скала встретил их у входа и сердце у Дамианы сжалось в неприятном предчувствии, потому что синьор Лоренцо окинул её именно таким взглядом, которого она и боялась. Маэстро остановился, сдержанно поприветствовал брата, и внезапно взяв Дамиану за руку, подал её Лоренцо со словами:
— Твоя дама, кариссимо. Я присоединюсь к вам позже. Мне нужно нанести
Для Дамианы это было неожиданно и неприятно, оказаться вот так внезапно один на один с синьором Лоренцо. И перед этой громадой театра, отделанного мрамором, с мраморными же львами стерегущими лестницу, Миа почувствовала себя ужасно одинокой и несчастной.
Вот Дамиана Винченца Росси, смотри… На тебе меха и бриллианты и ты идёшь под руку с самим подеста Альбиции… Почему же тебе так хочется зарыдать? Дура ты, дура! И каракатица!
Несколько ступенек, статуи нимф…
Она шла, цепляясь за локоть синьора Лоренцо и думая о том, что пошла сюда ведь только потому, что маэстро попросил её об этом.
Как просто всё было вчера в лодке… Как сложно всё стало сегодня.
Театр был огромен внутри и раньше Дамиане никогда не доводилась здесь бывать. Проплывать мимо да, но даже её самые смелые мечты заканчивались перед этими резными дверями покрытыми позолотой и изображениями ангелов трубящих в горн. А что за ними всегда оставалось тайной. Цверры не ходят в театры…
Красный ковёр заглушил их шаги, пока они торжественно поднимались по широкой лестнице. Нарядные гости кланялись и смотрели на них с нескрываемым любопытством. И в этот момент Дамиана поняла, что именно сделал маэстро только что, вручив её руку синьору Лоренцо. Он уступил её своему брату, чтобы история с Вероникой не повторилась. Во всяком случае в глазах всех этих надменных синьоров.
И у неё было чувство, что её предали.
Да чтоб вам всем пропасть!
Ливрейные слуги распахнули занавеси в ложу Скалигеров и Миа, шагнув внутрь, затаила дыхание.
Голубой потолок обрамляла роспись из танцующих нимф и фавнов. Огромная хрустальная люстра спускалась из центра, и казалось, что в ней горит целая тысяча свечей. Все ложи отделаны красным бархатом, а снаружи по балконам вьётся узор из позолоченных листьев. И запах духов витает вокруг незримым шлейфом опутывая ложи. Повсюду приглушённые голоса и шелест шёлковых платьев…
Величие и красота этого места просто оглушили, обрушились на Дамиану так внезапно, что она даже не заметила, как синьор Лоренцо положил ей руку на талию, помогая опуститься в кресло рядом с собой.
— Вам нравится, монна Росси? — он взял её за руку, поднёс к губам и церемонно поцеловал.
Миа ощутила, как сотни глаз из всех окружающих их лож проследили за этим жестом, так словно это она и синьор Лоренцо только что вышли на сцену этого театра.
— Здесь… очень красиво, — Миа хотела вытащить руку из пальцев синьора Лоренцо, но он не дал.
Лишь кивнул кому-то, приветствуя, и произнёс тихо:
— Не дёргайтесь, монна Росси. Вы должны вести себя непринуждённо, если хотите добиться того, за чем сюда пришли, — он опустился в кресло и положив её руку себе на колено, накрыл своей ладонью.