Жемчужинка для Мажора
Шрифт:
У Николая вырывается нервный смешок, глядя матери вслед. Осуждающе качая головой, он поражённо выдыхает:
— Действительно, пиранья.
— Разве я когда-нибудь ошибался в женщинах? — Парирует Глеб. Его теплая ладонь ободряюще сжимает моё плечо, усаживая одеревеневшую меня, обратно на стул. После чего он сам садится рядом.
Николай окидывает сына долгим, задумчивым взглядом, прежде чем тихо подтвердить:
— Никогда.
Мне так стыдно за мать, что я не могу подобрать слов. Извиниться за её поведение — меньшее, что я могу.
— Простите, пожалуйста,
— Оставь это, Арина. Родителей не выбирают. Я, как видишь, тоже не образчик примерного отца. — С этими словами он отводит взгляд и глядит перед собой. — Можешь поинтересоваться у Глеба.
Лезть в чужие семейные взаимоотношения кажется мне чем-то неправильным, поэтому я тактично помалкиваю.
— Зачем приехал? — За меня тему переводит брюнет.
— Ольга заявилась к нам домой сегодня ни свет ни заря. Была взволнована, сказала, что потеряла Арину. Из её сумбура я понял только то, что ты к этому причастен и Арина сейчас находится с тобой. Подумал — бред. — Мужчина разводит руками и лукаво косится на сына. — Дома ты давно не появлялся, поэтому я предположил, что ты в городской квартире сейчас. Взял Ольгу с собой, она выглядела очень переживающей. Ну, а дальше вы знаете.
— Она упоминала про компенсацию?
— Ты же знаешь, что женщины очень эмоциональные существа. Я решил, что она просто сильно злится и переживает за дочь, поэтому не придал этому значения.
Воцаряется тишина. Каждый из мужчин думает о своём. А вот мне жутко неловко. Я чувствую себя не в своей тарелке. Мать перешла все видимые и невидимые границы. В открытую шантажировать депутата, заявиться к нему домой… Благо, что Николай Дмитриевич оказался мировым мужиком. А если бы..?
Даже думать не хочу.
— Ну, раз уж мы остались наедине, а от невесты у тебя секретов, как я понимаю, нет, поговорим о предстоящей свадьбе, сынок? — В уголках глаз Соколовского старшего собираются лучики-морщинки, когда он улыбается, тепло глядя на сына.
Наблюдая за ними, я не могу представить, что Николай плохой отец. Может, между ними произошло что-то такое, что заставило их выстроить стену друг между другом? Или это «на публике» депутат так же, как и моя мать, играет определённую роль? Он ведь сам только что сказал, что не самый лучший отец.
— Мы ещё не обговорили этот момент с Ариной, я не собираюсь сейчас это обсуждать. Вы с Ольгой вынудили наперёд сказать то, что было только в планах. — Глеб морщится и косится на меня с извинением.
Я смущённо отвожу взгляд.
Поверить не могу… В какой момент всё стало настолько серьёзно между нами?
Я и Глеб… Муж и жена…
Неосознанно трясу головой, чтобы выбросить из головы этот образ, потому что не могу до конца осознать всё. Наши взаимные чувства и без того стали для меня неожиданностью, с которой я только-только примирилась. А тут свадьба…
Настоящая свадьба!
Надеюсь, Глеб всё-таки просто защищал меня перед матерью таким способом.
Только сейчас замечаю, что мужчины наблюдают за мной. И не выдерживаю. Подрываюсь с
Пусть сами разбираются! С меня на сегодня хватит потрясений!
Глава 26
С того дня Николай ещё раза три за прошедшие две недели заглядывал к нам под различными предлогами. Глеб бесился. А я замечала то, что он никак не хотел замечать в отце — любовь к сыну и затаённую печаль на дне карих глаз.
С чем была связана грусть, похожая на давний шрам, во взгляде Соколовского старшего, мне оставалось лишь гадать. Лезть брюнету в душу я не собиралась. Он и без того ходил какой-то взвинченный после каждого разговора с отцом.
Учёба ближе к концу семестра становилась всё труднее, и забирала всё больше свободного времени. Нормально поговорить об упомянутой Глебом свадьбе нам не удавалось. Да и никто из нас двоих не желал первым поднимать эту тему. Мне было неловко, а Соколовский, видимо, чувствовал это и продолжал молчать, ожидая подходящего момента.
Тем временем приближался день студентов, вечеринка посвящения, которую традиционно проводят в честь первокурсников. Однокурсники, особенно женская часть нашего потока, активно готовились к предстоящему мероприятию. Кто-то даже вступил в студенческий совет, чтобы стать организаторами.
Полина оказалась среди таких активистов.
— Уже выбрала платье?
Мы с Красновой сидим в библиотеке, готовясь к промежуточному модулю. За окном осень борется с зимой за свои права, что выражается в промёрзлой погоде и почти голых деревьях. Поэтому среди ряда книжных полок относительно прохладно.
— Глеб заранее позаботился об этом. — Фыркаю я, пытаясь сдержать нежную улыбку, рвущуюся изнутри. — В тот день, когда мы с тобой впервые познакомились, он увидел платье, которое я рассматривала в одном из бутиков, и подарил мне его. Я даже поначалу решила, что это от Стаса.
Мы с подругой переговариваемся вполголоса, чтобы библиотекарша не услышала и не выгнала нас вон.
— Всё никак не могу привыкнуть, что ты не только встречаешься с Соколовским, но и живёшь у него. — Полина закусывает колпачок от ручки и смотрит на меня исподлобья нечитаемым взглядом, поэтому я не могу разобрать, осуждает она меня или просто переживает. — Кто бы мог подумать, что этот шкаф способен на светлые чувства, а не только разводить гарем вокруг себя и пользоваться женским вниманием.
— Не поверишь, но я сама в шоке. — Хихикаю.
— Стас до сих пор болеет. — Неожиданно произносит Краснова и тут же хлопает себя ладошкой по губам, жмурясь. — Чёрт. Я не должна была этого говорить. Стас был прав, язык мой — враг мой.
Я удивлённо хлопаю ресницами, глядя на подругу.
— Болеет? Так ты же давно выздоровела и не могла его заразить… — Начинаю я и обрываю сама себя.
Она про другую болезнь.
Полина видит перемену в выражении моего лица и поджимает губы, утыкаясь в конспект. Я не продолжаю тему, потому что чужие чувства для меня — тёмный лес. Тем более невзаимные. Мне бы свои понять до конца.