Жемчужинка для Мажора

Мур Лия

Ну, не может человек обманывать вот так! В лицо!

Или я ничего не знаю об этой жизни.

— Потерпи, Жемчужинка. Ещё немного и ты обо всём узнаешь. Осталось решить только парочку моментов и всё. — Соколовский вдруг расплывается в похабной улыбочке и проводит по моей спине, заставляя вздрогнуть всем телом от прикосновений горячих пальцев.

— Прекрати это. — Строго смотрю на него.

— Как бы мне ни хотелось продолжить, — вновь вздыхает мажор, — придётся прекратить. Сначала ты должна померить туфельки и выбрать те, что

понравятся. Я очень старался выбирать те, что подходят моей красавице. Ну, и под платье. — Кивает на шкаф, в котором висит его подарок.

Я вскидываю брови.

Туфельки?

Меня пробирает на нервное хихиканье.

Я ведь недавно думала о хрустальных туфельках и Золушке! Это уже даже не смешно!

— Ты чего? — Непонимающе хмурится Глеб. И прикладывает к моему лбу ладонь. — Переработала сегодня что ли? Температура?

Я отмахиваюсь от него и выбираюсь из медвежьих объятий.

— Да ну тебя!

Соколовский таинственно улыбается уголком рта, встаёт и приносит три коробки к кровати. Садится на ворсистый ковёр серебристого цвета, лежащий у подножия, и открывает первую коробку, выуживая оттуда белоснежные туфельки, украшенные стразами и снежным узором, как на окнах зимой.

— Давай свою ножку, — говорит и одновременно с этим берёт мою ступню в свою руку, примеряя туфлю. — Продавщица не обманула. Сели как влитые. — Радуется брюнет. А потом тяжёлым взглядом проходится по моей оголённой ноге снизу вверх. В золотистых глаза полыхает пожар желания.

Я смущенно отвожу взгляд, совсем забывая про туфлю. Да и вообще обо всём на свете.

Глеб прочищает горло, прежде чем сказать:

— Давай, сначала наденем платье? Думаю, так будет проще выбрать, какие лучше всего подходят к нему. — Он смотрит на меня снизу вверх, неосознанно поглаживая пальцами щиколотку.

Я киваю, не в силах вымолвить и слова. Его прикосновения напрочь отключают разум. Этот мужчина явно обладает надо мной властью. Он завладел не только моим сердцем, но и телом.

Я продолжаю сидеть на кровати, пока брюнет приносит платье и кладёт его рядом со мной.

— Помочь? — Кивает на мою пижаму.

Во мне борются две стороны. Одна хочет, чтобы Соколовский помог мне, и это закончилось тем самым приятным времяпрепровождением, как в ванной, а вторая скромничает.

После того раза Глеб ограничивался только ласками, говоря, что моему телу нужно отдохнуть недельку, чтобы внутри всё зажило. Но моё тело требовало этого мужчину уже на следующий день. Поэтому огонь моей страсти с каждым днём лишь копился. Что вылилось в пожар прямо сейчас.

Мажор не дожидается ответа. Вместо этого он садится между моих ног и ведёт руками вверх по ногам, не отводя от меня янтарного взгляда с расширенными до предела зрачками. Коснувшись шортиков, ловко стягивает их и оставляет лежать на ворсистом коврике.

Голова брюнета находится на уровне моих бёдер. Он подаётся вперёд и прикасается горячими губами к нежной коже внутренней стороны

бедра. Я ахаю и судорожно всхлипываю. А Глеб продолжает шире раздвигать мои ноги и покрывать их дорожками из поцелуев.

Когда язык Соколовского касается средоточия желания сквозь ткань, я откидываюсь назад, чувствуя, что задыхаюсь. Моё тело пылает. Жаждет его. Я запускаю руки в его волосы, притягивая к себе, и парень поддаётся. Поднимается с коврика и укладывается на кровать. Нависает надо мной.

— Глеб, — умоляюще шепчут мои губы.

— Сначала туфельки и платье, любовь моя, а потом десерт. — Порочно ухмыляется брюнет, дразняще целуя мои губы.

— Ты изверг! — Обличительно шепчу я, сводя ноги от сильного желания, которое я едва могу контролировать.

— Твой изверг. — Хрипит Соколовский, тянет края моей футболки вверх, и как бы случайно касается налитой груди.

Я шиплю и отталкиваю парня от себя. Стягиваю остатки пижамы, оставаясь в одном нижнем белье. Ускользаю от очередной дразнящей ласки, но Глеб предусмотрительно хватает платье и качает головой.

— Нет-нет, девочка моя. Я помогу тебе. — Он поддевает указательными пальцами бретельки и подвешивает на них платье, не переставая глядеть на моё пунцовое лицо и понимающе ухмыляться.

Я бы разозлилась, но один быстрый взгляд в область его ширинки успокаивает меня. Мажор тоже мучается, как бы стойко себя не вёл.

От мысли, что я тоже имею над ним власть, во мне будто что-то переключается. Словно роковая красотка, которой я никогда не была, плавно поднимаюсь с кровати. Соблазнительно провожу по лифу, прежде чем его снять.

Улыбка слетает с губ Соколовского. Его кадык дёргается, когда я поворачиваюсь к нему спиной и стягиваю ещё и трусики, прогибаясь в спине. Снимать их не нужно было, но уж очень мне хотелось проучить брюнета и тоже поддразнить.

— Ну, так помогай, — смотрю на него через плечо. Томно. Из-под ресниц.

И, будь я проклята, но я упиваюсь взглядом, полным обожания, которым награждает меня мажор. В такие моменты в моей голове не проскакивает ни одна мысль на тему того, что Соколовский может меня предать. Эти эмоции — настоящие. То, что происходит между нами — реально.

Я не должна в нём сомневаться.

Глеб помогает мне надеть платье через голову. Встаёт позади меня, кладёт руки на мои плечи и подводит к зеркалу во весь рост, расположившемуся в дальнем углу комнаты.

— Ты так прекрасна, Арина, — шепчет мужчина.

И я ему верю.

Мои с детства вьющиеся волосы, которые я упорно выпрямляю утюжком чуть ли не каждый день, сейчас завиты аккуратными белоснежными локонами. Небесный цвет платья оттеняет мою слишком светлую кожу, придавая ей аристократичную бледность. Тонкие бретельки подчёркивают узкие плечи с выступающими ключицами. И, несмотря на то, что на мне сейчас нет лифа, небольшая острая грудь, которую не скрывает тонкая ткань, не придаёт образу вульгарности.