Жемчужница

Anice and Jennifer

— Что с тобой? — тихо спросила Алана, осторожно прикасаясь пальцами к его плечу и заглядывая в лицо обеспокоенными глазами, и опустила взгляд ему на грудь. — Пожалуйста, скажи что-нибудь, прошу тебя… — забормотала она уже явственно испуганно, словно увидела что-то страшное и пугающее, и Тики ласково перебил её:

— Я просто проснулся раньше и решил искупаться в реке.

Девушка недоверчиво насупилась, подозрительно оглядывая его с ног до головы, и обречённо выдохнула, словно бы неохотно отворачиваясь.

— А мы с Изу переполошились, — заворчала она недовольно, и Микк не сдержал

смешка. — Думали: сбежал и оставил нас одних, пройдоха такой безответственный, — доверительно поделилась Алана, и мужчина возмущённо нахмурился.

— Я бы так не сделал! — поспешно оправдался он и тут же замер, а русалка перевела на него проницательный взгляд, искрящийся в солнечном свете.

— Обещаешь? — шепнула Алана, продолжая смотреть на него, словно знала что-то, и Тики заторможено кивнул, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Неужели его душа могла рассказать так много? Неужели он и правда был как на ладони перед ней?

— Обещаю, — выдавил Тики из себя, и девушка, горестно поджав губы, улыбнулась в ответ.

— Тогда не против заплести меня? — со смехом поинтересовалась она, усаживаясь на кровать, и Изу, всё это время молчавший и настороженно переводящий взгляд с одного на другую, вдруг разулыбался, отмерев, но подходить к Тики не осмелился, словно тот был слишком недоволен и мог что-нибудь сделать. Такие мысли обожгли грудь, и мужчина широкими шагами подлетел к мальчику, порывисто обнимая и выдавливая из детского тельца удивлённо-радостный выдох.

— Конечно, — кивнул Микк, обращаясь уже к Алане, которая наблюдала за ними с этой волшебной материнской улыбкой, из-за чего хотелось поцеловать её до зуда в губах.

Девушка устроилась рядом, протягивая ему гребень, и мужчина, поцеловав Изу в висок, отпустил его. Он любил и малыша, и девушку, и отстраняться хоть от одного из них не хотел, поэтому…

Наверное, надо молчать?

Алана, увидев, кажется, что-то на его лице (или в груди?), длинно вздохнула и скользнула подушечками пальцев по его колену. Микк дернулся, помня о словах Лави, и напрягся, но тут же постарался расслабиться. В конце концов, они сидели ровно напротив зеркала, и девушка могла увидеть в отражении любое его колебание.

Русалка на его действие огорченно прикусила губу, и Тики ощутил укол совести. И — не дав себе испугаться или опомниться, ласково поцеловал ее в висок, на минуту прижимая к себе и так замирая.

— Какие косы предпочитаешь сегодня? — постарался улыбнуться он. Девушка вскинула на него глаза — какие-то счастливо-несчастные — и улыбнулась дрогнувшими губами в ответ.

И — снова погладила его по колену. Едва ощутимо, словно боялась спугнуть.

Тики облизнул губы; во рту пересохло, и ему казалось, даже колодец воды не утолит этой жажды. Как же ему хотелось…

— Я пойду к Неа, ладно? — Изу шмыгнул носом, подскакивая с кровати, и склонил голову набок.

Мужчина вскинул брови. Кажется, его чадо становилось смелее, да?.. Это было что-то новенькое, вообще-то, но Тики был рад.

Поэтому кивнул в знак согласия, благодарный малышу, что тот хоть ненадолго отвлек его. Однако поинтересовался:

— А чего это ты засобирался к нему?

— Так Неа же грустный сейчас, — озадаченно

наморщил лоб ребенок. — Вы его утешали, но он все равно грустный… Но он хороший, и я хочу его… мммм… утешить! — он произнёс это на имперском почти без запинки, и мужчина тут же расплылся в широкой улыбке, чувствуя, как проскакивает вверх настроение.

— Ты у меня умница, — похвалил Изу (сына; он твой сын, Тики) он. — Иди, конечно. Мы скоро спустимся. Хорошо?

Мальчик зарумянился, смущённо надувшись, и, согласно кивнув, шмыгнул за дверь, отчего Алана, уже успевшая развернуться к мужчине спиной, хохотнула, покачав головой.

— Он мне напоминает моего брата, — нежно поделилась она спустя секунду, и Микк увидел в зеркале её ласковую кроткую улыбку, полную любви и ностальгии, но никак не горечи или отчаяния, что обычно селились на её лице, когда она вспоминала семью. — Из тебя выходит хороший отец, — тут же с лукавством в глазах улыбнулась девушка, вгоняя Тики на секунду в ступор, и рассмеялась, счастливо зажмурившись, отчего Микк горестно вздохнул, уже привыкнув к её выходкам. Иногда Алана была такой хитрой и азартной, что мужчине хотелось её научить играть в карты — ей бы точно понравилось. Останавливало только то, что русалка была царских кровей, что это могло быть невоспитанно, но, дракон всё сожги, что все это время останавливало самого Тики от игры?

— Просто Изу очень хороший, — пожал он плечами, стараясь не акцентировать внимание на открывшейся тонкой шее, на голубоватой коже, на аромате моря, на блаженной улыбке, видневшейся в зеркале, и вновь шутливо поинтересовался: — Так какие косы, госпожа?

Девушка приглушенно рассмеялась и важно ответила, приосанившись:

— Те, что вы всегда мне и плетёте, мой господин, такие заковыристые и прекрасные, — под конец она зашлась хохотом, чистым, искренним, и Тики почувствовал, как тяжесть с его груди словно испаряется.

— Я плету вам косы разной степени заковыристости, — хмыкнул мужчина, не сдерживаясь и зарываясь пальцами в ее волосы.

Русалка широко улыбнулась — и вдруг откинулась ему спиной на грудь, как-то очень странно (словно любовалась) глядя на них в зеркало и медленно кивая в ответ.

— А от чего это вообще зависит? — осведомилась она. — Ну-у… Почему какие-то косы заплетаются девушкам незамужним, какие-то — невестам, а какие-то — женам? Что важно?

Тики пожевал губами в задумчивости, не зная, с чего именно начать, но в итоге все же заговорил:

— В прическе для девушки важно количество прядей, которые ты берешь для косы. Если девушка ходит в девках, то косы у нее обычные — одна, две или три — сколько захочет. А если она выходит замуж, количество прядей, из которых плетется коса, увеличивается в зависимости от благосостояния семьи жениха, хотя это не всегда и так. С количеством прядей можно играться, потому что это старый обычай, существовавший еще до правления Дориана и Элайзы, и в разных местах Империи о нем говорят по-разному. Я вот тебе плету косы чаще всего из шести прядей — они получаются широкие и узорчатые, если уметь это делать. Это значит, что моя семья очень богата, и уровень нашего благосостояния выше, чем у среднего жителя Империи примерно втрое или вчетверо.