Жемчужница
Шрифт:
Мана резко обернулся и увидел рядом с собой… Неа. Сердце тут же заколотилось, все мысли тут же оказались заняты только им, и это… это… это…
Однако брат явно обращался к Микку (только кивнувшему ему молча), а не к нему.
Вдруг водяная рука воспарила вверх и утащила за собой вскрикнувшего Изу, тут же попытавшегося сбежать, но Алана подкинула его в воздух, обнимая и целуя в щёки, мокрая и радостная, словно разговаривала сейчас с любимым другом, и волны вторили ей – будто бы подпрыгивали, кружились вокруг неё, теребили испуганно вцепившегося в девушку
– Ты ему понравился, – хохотала Алана, поддерживая мальчика, но не спеша выходить на берег, и океан словно в подтверждение вновь окатил их водой, в каком-то нетерпении бурча, и вдруг подкинул их (Изу вновь взвизгнул, в панике цепляясь за смеющуюся русалку), принявшись катать на волнах, пока наконец не усадил аккуратно на песок.
Тики прыснул, сразу же подбегая к ним, и море неожиданно пустило в него бурлящую струю, на что Алана взволнованно вскинулась и сердито надулась, нахмурившись. Напор воды тут же пропал, а мужчина переводил удивлённый взгляд с океана на девушку, и этот его потрясённый вид был настолько смешным, что Мана, не удержавшись, расхохотался.
– Это он так ревнует, не обижайся на него, – объяснила девушка, ласково целуя притихшего Изу, всё также цеплявшегося за её юбку и опасливо смотрящего на словно бы дразнящие его волны, и лёгким движением высушила одежду.
Тики широко распахнул глаза – и рассмеялся, подхватывая русалку и кружа. Алана обняла его за шею и заболтала ногами как маленькая девочка, и эта сцена была настолько… настолько… потрясающей, что не испортило ее даже сердитое ворчанье Лави о том, что говорит океан с недостойными почему-то, тогда как достойных совершенно не замечает, игнорируя их зов.
Мана завел глаза и хотел было уже поинтересоваться, не себя ли тритон считает достойным, как их прервали. Сопровождающие процессию солдаты (и зачем они вообще тут нужны, если безопасность могут обеспечить два сильнейших из заклинателей империи и плюющийся огнем как ядом тритон?) примчались на пляж, чтобы доложить о том, что кони стоят в стойле и накормлены, но комнаты в таверне надо разбирать как можно быстрее, потому что с соседних селений валит на праздник народ, и многим негде остановиться.
Тики, услышав это, поставил Алану на песок и с сожалением вздохнул, негромко сказав ей что-то. Поникшая было девушка, явно не собирающаяся расставаться с только обретенной вновь стихией так быстро, улыбнулась ему и согласно кивнула. И стоило только ей взмахнуть рукой, как вода, перестав бушевать и биться о берег, успокоилась и схлынула.
– Небось сказал ей, что они вернутся сюда еще, – недовольно сморщил нос Лави, и Мана все-таки возвел очи горе. Из очень приятного парня рыжий внук Историка в одночасье превратился в на редкость брюзгливого типа, порой неприятного настолько, что с ним и рядом стоять не хотелось. И именно по этой причине, скорее всего, солдаты из гвардии и отправились с ними. Кто-то из двоих любимчиков отца – либо Неа, либо Тики – явно беспокоились о душевном состоянии тритона, которого братья
И это было, на самом деле, даже неудивительно: Микк всегда был самым жалостливым из всех них, постоянно заботился как-то об окружающих, пусть и в своей странной манере.
Поэтому Лави должен был быть благодарен. Но он лишь злился и ворчал, провожая Алану презирающими взглядами и выглядя так, словно в любую минуту готов сжечь её дотла.
Мане было противно наблюдать за этим – он даже и подумать не мог, что такой улыбчивый и дружелюбный Дик может оказаться кем-то вроде этого… Лави.
Такое сравнение было диким, но ничего более полного и правильного мужчине в голову не пришло.
– А ты разве не соскучился? – вдруг отозвалась Алана, смотря на тритона с ласковой улыбкой. – Меня всегда удивляло, как долго ты можешь находиться на суше, разве ты не чувствуешь, как… – но Лави, сжав кулаки, грубо перебил её:
– Не твоё дело, ведьма, – и, скривившись, зашагал в сторону домов, хмуро поглядывая на спокойное море.
Алана тяжело вздохнула, но на лице её не было ни грусти, ни горечи – лишь досада, словно бы девушка не могла никак найти способ подступиться к Лави, хотя ужасно этого хотела.
Тики при виде этого поморщился и вскинул руку, как будто хотел совершить какую-то пакость, но русалка качнула головой и мягко погладила его по ладони.
– Не надо, – тихо попросила она. – Мы оба знаем, что я виновата, но я не буду больше цеплять на себя всех пиявок. Он мог бы обрести меня, но он ведь даже слова мне не сказал о том, кем является, а ведь нам обоим стало бы от этого куда легче.
Рука мужчины тут же безвольно упала вдоль тела, и Микк вздохнул.
– Ладно… Как скажешь.
Алана тепло ему улыбнулась и потянула за руку к селению, где уже, кажется, начинались потихоньку гуляния.
– Изу! – позвала она вновь ускакавшего к морю мальчика. – Идем, рыбка моя, нам пора!
Что характерно, послушался ребенок сразу – вскочил, хотя до этого сидел на корточках и, кажется, собирал какие-то интересные камушки, и стрелой полетел в «родителям», спотыкаясь и сжимая что-то в кулачке.
Мана не сдержал смешливой улыбки, наблюдая за тем, как Тики рассказывает ему про янтарь, и сам направился в таверну. Эти трое будут идти еще явно долго, а комнату им взять стоит.
Тим, до этого мирно устроившийся в волосах Неа (они отчего-то подружились за последние несколько дней), плавно перелетел на плечи Изу, обвивая хвостом и крыльями его шею и плечи, и мальчик рассмеялся, щурясь и пряча цветные ракушки в карман.
Мана заставил себя не думать о том, как красиво растрепались пряди брата, как ужасно хотелось прикоснуться к ним, потянуть за кончики, как когда-то давно (несколько недель назад), и мотнул головой, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы не заблудиться среди народа.