Жемчужница
Шрифт:
Алана горестно вздохнула, дёрнув ноздрёй в таком человеческом (даже подростковом) жесте, что мужчина всё же расхохотался.
— Ты так любишь своего отца, — сквозь смех высказался он, и девушка фыркнула, пожав плечами.
— А как же. Он меня запер на четыре века в бухте, конечно, из самых благих побуждений, но соизволил явить своё величие всего раза три, — сердито выдохнула она, скрестив руки на груди, и вдруг виновато закусила губу. — Прости, что-то я разболталась.
— Мой отец — ученый, — устало поделился Тики, коротко хмыкая. Быть должником в маленьких откровениях он не желал. — А мать — светская
— Мать? — Алана чуть улыбнулась и, устроив локти на коленях, подперла щеки ладонями.
— Точно, — согласился Тики. — Это просто ужас какой-то. Отец меня просто не замечает, чаще всего — в общем, как и двух других моих братьев, по большей части, — здесь мужчина хохотнул. — Он нас любит, но любовь у него странная, если хочешь знать. Он просто дает нам делать то, чего мы хотим. А вот мама… она нас тоже любит, как мы и ее, но я, к примеру, не могу находиться рядом с ней дольше часа в день. Она вечно норовит сделать из меня образцового представителя знати, и это несказанно раздражает.
— А я свою мать не знала… — Алана печально улыбнулась. — Она умерла в тот момент, когда я родилась. И знаешь… Больше всего у меня сердце болит оттого, что любить ее так, как любили ее мои братья и сестры — я не могу именно потому, что ее не знала.
Тики протянул руку и легко погладил ее по щеке, заправляя за ухо якобы выскользнувший из прически локон.
— Но она наверняка любила тебя, если отдала свою жизнь в обмен на твою, верно?
Он знал, знал, конечно, что значит для русалок смерть матери при родах, но… ох, ему все равно хотелось как-то утешить девушку.
Алана заторможено перевела на него ошеломлённый взгляд, отчего Тики уже перепугался, что и правда затронул совершенно неприемлемую тему, и уже раскрыл рот, чтобы поспешить извиниться, но только девушка как-то задушено и поражённо выдохнула:
— Любила… меня?
Словно не могла поверить, что такое вообще было возможно.
Словно даже не думала о таком варианте событий.
Словно всю свою жизнь была уверена, что родная мать её ненавидела.
Тики сглотнул, ощутив вдруг испуганную и встревоженную дрожь в своей груди.
А Алана медленно, будто в каком-то трансе, перетянула косу на грудь, проскользив по ней взглядом, и неуверенно улыбнулась.
— Я была третьим ребёнком моей матери, — внезапно начала она, смотря куда-то в сторону моря, на горизонт, где синева океана сливалась с безоблачным небом, и Микку ужасно захотелось обнять её, такую потерянную и непонимающую в этот момент, но он понял, что не может даже сдвинуться с места, парализованный её видом. — Отец очень любил её, и это было неудивительно: мало какая русалка может родить двух детей, а тут его первая жена вдруг забеременела снова. И она прекрасно знала, что моё рождение убьёт её, — Алана перевела растерянный взгляд на сглотнувшего Тики. — Но она позволила мне родиться, потому что… любила. Она любила меня, — медленно, по слогам, вдумываясь в каждый звук, произнесла она, и на губах её расцвела сконфуженная, но счастливая улыбка. Русалка судорожно вздохнула и, растроганно хохотнув (слёзы заблестели на длинных ресницах), бросилась
Микк обнял ее, мягко поглаживая по спине и стараясь не сильно нажимать на рану, и не сдержал улыбки — широкой и счастливой совершенно по-идиотски, потому что был ужасно рад помочь девушке. Хоть как-то.
— Не за что особенно, — заметил он, — но я рад, если все же смог как-то помочь тебе.
— Ты помог! — чуть отстранившись и заглянув ему в лицо, убедительно воскликнула Алана. — Ты очень помог, и я!..
Она шумно выдохнула, совершенно покраснев, и… вдруг потерлась носом о его шею, крепко прижимаясь к его торсу и уже спустя несколько мгновений пряча румяное лицо у него на груди.
Тики уткнул нос в пахнущие морем серебряные волосы и закрыл глаза, чувствуя, как становится легче и как внезапно стихает головная боль. Так их и застали близнецы и вынырнувший вслед за ними из трюма Изу.
Неа тут же заметил неладное — и загадочно сверкнул глазами в сторону Микка, понимающе вскидывая подбородок и стреляя взглядом в плоские косы Аланы, еще не заметившей пополнения в их компании.
Изу, впрочем, отличался примерно такой же реакцией, как и старший Уолкер. правда, гораздо более непосредственной. Он засиял, только увидев их, как маленький огонек, и Микк… ох, он честно не хотел знать, что мальчик о них подумал, потому что если тот решил, что между ними что-то есть — это из его головы вытравить просто не выйдет, потому что русалка явно очень ему нравилась.
Неудивительно, на самом деле, — Алана многим на корабле понравилась, а как уж все волновались, когда та несколько дней пролежала в каюте, поливая себя морской водой и не позволяя никому к себе приблизиться (было совсем недавно, а казалось, что вечность уже прошла) — это нужно было просто видеть.
— Здравствуй, Алана, — только Мана из всей этой компании был спокоен и, скорее всего, сразу же понял, зачем Тики заплёл девушке обручальные, как их называли, косы. Однако довольная и лукавая улыбка всё равно освещала его лицо, но это было совсем мелочью по сравнению с хитрым и словно бы намекающим поигрыванием бровей Неа.
Алана вздрогнула, отцепившись от Микка, и удивлённо воззрилась на младшего Уолкера, сразу же радостно разулыбавшись и бросаясь с объятиями уже к нему.
— Мана! Ты в порядке? Ничего не болит? Хорошо выспался? — засыпала она его вопросами, на что мужчина лишь рассмеялся, ласково чмокнув русалку в макушку (Неа ревниво прищурился), и поспешил её успокоить:
— Со мной всё хорошо, Алана.
Девушка в ответ облегчённо выдохнула, на мгновение обняв его крепче, и отошла, бросив опасливый взгляд на старшего близнеца.
— Я тебя не боюсь, слышишь? — вдруг фыркнул Неа, скрестив руки на груди, и Тики непонимающе вскинул брови. Алана же расцвела очередной улыбкой. — Твои водяные фокусы лишь для развлекаловки малышне и сгодятся.
Мана также непонимающе нахмурился и уже собрался дать брату тычок под рёбра, как девушка задорно рассмеялась и лукаво протянула:
— Тогда я могу и дальше продолжать развлекать своими фокусами твоего милого братишку?
Микк поперхнулся воздухом, Изу подавил вырвавшийся смех, зажав рот ладонями, Мана сконфуженно закраснелся, явно поняв, к чему весь этот разговор, а вот сам Неа никакого подвоха не заметил.