Жемчужница
Шрифт:
— Конечно, я не против, — покровительственно махнул ладонью тот.
— Отлично, — Алана замерцала серебряными глазами и на секунду порывисто обняла уже старшего Уолкера, заставив Ману посмотреть на происходящее с новым интересом и удивлением. — Потому что твой маленький братик мне как сестричка.
Тики не удержал все-таки вырвавшегося на волю смешка, потому что «сестричка» покраснел чуть ли не до свекольного оттенка, а Неа… Ох, Неа, простак, похлопал девушку по плечу и улыбнулся в ответ.
— Вообще-то это я должен радоваться, — заметил
Алана замерла. Замерла, разрумянилась — и рассмеялась, только как-то больно ненатурально, словно ее поймали на горячем, и ситуацию надо как-то спасти.
Неужели она и правда?..
Тики поджал губы и сердито скрестил руки на груди.
— Прекрати молоть чушь, Неа, — поморщившись, приказал он. — Сунул нос куда не надо — и теперь фантазируешь не по делу. Нравится смущать невинных девушек?
Иди и смути лучше своего брата, который смотрит на нас так, как будто сейчас пыльной книжкой по макушке отоварит. Он точно будет рад, хоть и постарается это скрыть. А долго скрывать не сможет и все равно сдастся, так что можешь не беспокоиться — веселье тебе обеспечено.
Алана, однако, всё сделала сама — выхватила из рук Маны нетолстую книжку и шлёпнула заткнувшегося Неа по голове под заливистый смех Изу, из-за чего мужчина тут же сердито воззрился на него, а девушка, хохотнув, показала язык старшему Уолкеру, уже собравшемуся, скорее всего, хорошенько ругнуться вслух, и, подхватив залившегося румянцем мальчика на руки, ускакала к противоположному борту, откуда был виден берег.
Тики присвистнул, просто не зная, как реагировать на всё это, и обескураженно рассмеялся, прикрыв глаза. Иногда русалка выдавала такие финты, что воспринимать их серьёзно было неимоверно сложно.
Изу хохотал, размахивая руками, и Алана так внимательно и увлечённо его слушала, словно ей и правда были ужасно интересны его россказни, хотя, если подумать, мальчик был для неё совсем малышом — что такое его десять против её пятиста?
— Русалка-то наша повеселела, — мрачно припечатал Неа, упав рядом с Микком на скамейку. — Признавайся, что ты с ней сделал? — тут же похабно осклабился он, и Тики тоже захотел ударить этого идиота по голове какой-нибудь тяжёлой книгой, чтобы перестал придумывать себе всякое.
— А с тобой повторить? — он широко ухмыльнулся, чем вызвал протестующий возглас у Маны, дал брату щедрый подзатыльник от себя. — Даже не думай сыпать подколками, идиот! Я ей эти косы просто так заплел, думаешь? На нее же будут пялиться как на чудо, а так — хоть лезть остерегутся, потому что это будет не ничейная красавица…
— А твоя, — не переставая похабно улыбаться, перебил его Неа, взъерошивая себе пятерней волосы и цокая языком. — И заодно вся Поднебесная будет знать, что у «его сиятельства», — это было сказано с откровенной, хоть и беззлобной издевкой, — нареченная появилась.
— Хватит лезть! — взбеленился Тики, вскакивая и зло
На этом он резко развернулся к брату спиной и, не слушая его (да и вряд ли он мог сказать сейчас что-то путное — разве что разразиться потоком невнятных возмущений), стремительно спустился в трюм — ему все равно надо было забрать свои вещи.
Иногда Неа его совершенно вымораживал. Как вообще можно было быть таким идиотом временами? Кажется, ему мозги от долгого лежания в ногах Маны отшибло, псина вшивая! Тики же эти драконовы косы лишь ради безопасности заплёл! Да даже если и не ради, то причины этого поступка точно уж не были делом Неа! И как это бесило!
Тики сердито кинул в сумку несколько рубашек и шаровар (целый месяц пути всё-таки), на самом деле, не зная, что ещё ему понадобится по дороге (деньги обычно хранил у себя Мана как самый серьёзный из троицы), и, рассерженно рыкнув, схватил с тумбы расчёску, после чего недовольно швырнул её к одежде. Ох, было бы просто потрясающе, если бы он мог также метнуть её в рожу Неа!
Микк глубоко вздохнул, призывая себя успокоиться (в каюте поднялся ветер), и провёл ладонью по лицу, словно бы смывая с него всю усталость, которая вновь накатила на него после недолгой перепалки со старшим Уолкером.
Ну ничего — вот сейчас они сойдут на сушу, он усадит Алану на лошадь перед собой, а она наверняка будет уморительно милой и точно уж успокоит его своими разговорами. Да и просто будет близко.
Тики кивнул сам себе, подхватил сумку и узелок Изу (такой умилительно маленький, что мужчина не удержался от растроганной улыбки) и вышел на палубу, откуда виделись чёткие очертания порта.
Изу, только заметив мужчину, едва не сбил его с ног. Подскочил, крепко обнял за пояс и уткнулся носом в живот, явно испуганный и растерянный. Микк даже опешил на секунду. Впрочем, только на секунду. В следующий момент он подхватил ребенка на руки, не обращая внимания на сопротивление, и чмокнул в нос.
— Что случилось, малыш? — голос все еще хрипел — от угрожающего тихого ора (потому что Тики не мог допустить, чтобы Алана их слышала), однако мальчик немного расслабился, услышав его. И — обнял Микка за шею.
— Не ссорься с Неа, — едва слышно прошептал он. — Пожалуйста. Неа хороший, и ты его любишь. И он тебя. И я его люблю. Он же не хотел плохого, правда? — тут Изу поднял на него мерцающие голубые глаза, и мужчина не удержался от новой улыбки.
Ураган в груди стих как-то сам собой, и теперь можно было не опасаться, что какие-нибудь вещи взлетят от поднявшегося ветра.
— Ничего страшного, малыш, — убедительно произнес Тики. — Просто Неа иногда такой дурак, что я страшно злюсь, — со вздохом признался он. — Но все хорошо, правда.