Жена на продажу, таверна на сдачу
Шрифт:
Опьянение приятно стукнуло в затылок, потекло в лоб, и я сразу окосела. И Карл тоже окосел. Он-то такого крепкого сроду не пробовал. Папаша Якобс скорее повесился бы от жадности, чем дал своему отпрыску своего самогона.
Поэтому прислуживать он был негоден.
Щеки у него раскраснелись, он сидел и улыбался с самым глупым видом.
Эльф же наоборот, был бодр и деятелен.
Уже знакомый с коварством коньяка, он не свалился тотчас с ног. Он сбегал к печи, достал несколько кусков мяса, раздобыл вилки
А затем по-хозяйски налил нам всем еще по стопочке и вручил нам с Карлом по вилке, чтоб мы ели.
— Не каждый день мне принцы прислуживают, — заявила я после второй стопки. — Так, стало быть, господин Дубровский, вы принц?
— Дубовый Лес, — поправил меня Феланор.
— О, принц! — заплетающимся языком пробормотал Карл, утверждаясь в желании стать эльфом, когда вырастет.
— Да, — немного смутившись, подтвердил Феланор.
— И вы так запросто оставили ваших подданных, — все еще всхлипывая, сказала я, рассматривая стремительно косеющими глазами его простую охотничью одежду, зеленую куртку, простой плащ. — Свой дом и свою корону?
— Я… я не совсем чтобы их оставил, — смутясь, ответил Феланор. — Я служу им так же, как служил бы, сидя на престоле.
Несмотря на то, что Феланор якобы становится болтливым от алкоголя, на этот раз он не спешил раскрываться.
— А что вы делаете, господин эльф? — в совершенном восторге от принца, произнес Карл. — Защищаете их вашими верными стрелами?!
Я насмешливо фыркнула.
Много ли назащищает один, даже самый шустрый, эльф?
Но Феланор остался серьезным.
— Вообще, да, — подтвердил он. — Я… охраняю Белый Город от тех людей, которых там видеть не желают.
Напоминание о Белом Городе тоже меня расстроило. Кажется, туда направлялся мой бывший муженек? И его там желают, значит, видеть, потому что у него есть чем заплатить за вход?! В том числе и серебром, вырученным замою продажу!?
И он, такой мерзкий мошенник, там пришелся ко двору, как бы Феланор не охранял?
Будет жить в богатстве, в блеске и роскоши. Чем он заслужил такое счастье?!
А я буду драить старенькую таверну щелоком!
От этих мыслей я снова разревелась.
— Ну и что же, — всхлипывала я, как обиженный ребенок. — Ну и пусть! Зато я покрашу мой шкафчик красивой голубой краской!
Слабенькое утешение, не так ли?
Эльф только руками всплеснул, видя, что все его усилия по успокоению меня пошли прахом.
Карл откровенно клевал носом за столом, и Феланор велел ему идти спать.
А меня он поднял на руки и понес в мою каморку под лестницей, потому что от слез и от выпитого я совсем обессилела.
— Пустите, я сама пойду! — сопротивлялась я.
Но Феланор не отпустил. Вообще мне показалось, что он прижимает меня к себе чуть более порывисто и крепко, чем следовало бы.
— Вы не дойдете, — ответил Феланор,
— Принцам не полагается носит служанок на руках! — вредничала я.
— Принцы носят на руках кого сам пожелают, —парировал Феланор, толкнув дверь ногой и входя в мою комнатку.
— Да? Да?! Не вы ли говорили, что терпеть не можете людей и связываться не хотите с ними! —продолжала вредничать я. — А сами со мной возитесь! Оберегаете! Защищаете! Прекратите это!
Кончики его острых ушей ярко вспыхнули от смущения. Феланор опустил взгляд, и я вдруг замерла, больно ужаленная догадкой.
— Наверное, я неправильный эльф, — вдруг хрипло признался Феланор. — Только на самом деле… мне люди нравятся. Их огонь, их смелость и дерзость. И вы мне… тоже нравитесь, Адель.
— Я совсем не смелая, — снова всхлипнула я.
— Вам и не надо, — мягко ответил эльф. — Вы ведь не мужчина. Но огонь, свойственный людям, в вас горит!
Он не спешил расстаться со мной. Не спешил усадит на постель и уйти. Так и держал на руках, мучаясь от смущения и желания что-то еще сказать. В чем-то еще признаться.
— Вы, — несмело начала я, — специально дали мне волшебный золотой, чтобы почувствовать, что мне грозит опасность?..
— Что? — удивился эльф. — Золотой? Нет, он простой, совершенно обычный.
— О-о, — немного разочарованно. — Но как же вы тогда узнали, что Якобс меня потащил в лес?
Тут Феланор окончательно смутился и побагровел весь, вместе с ушами.
— Я приглядывал за вами, — признался он. — Знаю, не должен был. Возможно, вы сочтете такое поведение недопустимым, все-таки, я чужой вам мужчина, но…
— Дубровский! — я коснулась пальцами его губ, прерывая его горячую оправдательную речь. — Хватит оправдываться! Просто поцелуй меня уже!
***
Наверное, я была не права.
Наверное, мне не следовало подначивать Феланора к активным действиям.
Но мы оба были возбуждены, взбудоражены. И немножечко пьяны.
А еще мне ужасно хотелось, чтобы он вот так долго обнимал меня. И чтоб эти объятья и поцелуи не кончались никогда!
Я прежде не позволяла себе даже думать об эльфе. Не хотела даже мыслью касаться его белоснежных, как лучи луны, волос. Не желала вспоминать его светлых глаз.
Потому что при малейшем шевелении памяти у меня дух захватывало от красоты этого мужчины.
От его невероятной, далекой холодности.
И я, ощущая себя бедняжкой Аделью, которую всю ее сознательную жизнь учили быть скромнее, которую муж унижал и смешивал с грязью, твердила себе: «Этот важный господин, этот эльф не для меня! Он и не посмотрит в мою сторону. А если и посмотрит, то просто разобьет мое сердце. Так что лучше позабыть о нем!».
Но сейчас все мои сомнения и стыдливость растворились в коньяке.