Жена в награду
Шрифт:
Все боялись прогневать Кнуда Великого.
Несмотря на его царственный вид, многие помнили, как, порой, жесток тот бывал.
– Я позвал вас, олдермены Англии, с одной целью - чтобы ваши дети - дочери и сыновья - заключили союз с нами, датчанами. Поэтому - кто хочет мира на своей земле, пусть заключит выгодный брак. А с прочими, кто сомневается в моем решении, разговор будет коротким. Плаха и топор.
25
ГЛАВА
Не помня себя, Элизабет вернулась за стол.
Слезы стояли перед её глазами, сердце, не давая отдыха, продолжало разрывать своими ударами девичью грудь.
Теперь, помимо разочарования и боли, Элизабет испытывала страх.
Липкий, удушающий.
Она хорошо расслышала слова, сказанные королем. Еще лучше Элизабет уловила весь смысл, вложенный в них.
Теперь жизнь любимого отца, а может, и её собственная жизнь, оказались ужасающе близко к лезвию топора.
Еще один неверный шаг - и всё закончится на плахе.
Разве могла она представить, что так сложится?
До сегодняшнего вечера в душе Элизабет теплилась надежда, что новый король будет справедливым.
Но разве можно назвать случившееся справедливостью?
Погруженная в свои переживания, Элизабет, как и полагалось любящей дочери, была на стороне отца.
А вот Этельберт, хоть и был напряжен от случившегося, все же, вел себя будто ничего не случилось.
Да и как иначе? Неужели он должен был, поджав хвост, забиться в угол, показать всем - в том числе и своей дочери - как ему стало страшно за их участь?
Нет! Эти датчане, а особенно убийца его сына, не дождутся этого зрелища!
– Поешь!
– подвинув к дочери тарелку с пирожками, теми самыми, которые прежде приглянулись ей, велел Этельберт.
Элизабет покорно подчинилась.
Дрожащими пальцами она обхватила мягкий пирожок, поднесла к губам и откусила его.
Его ягодная начинка оказалась у неё во рту, но Элизабет не почувствовала её.
Весь вкус перебила горечь.
Она стала почти невыносимой, когда за их стол вернулся Олаф. Словно так было обговорено заранее, тот грузной тушей разместился по левую руку от Элизабет, напротив Этельберта.
Запах пота ударил в нос Элизабет.
Она, замерев на месте, вытянулась, как струна и уставилась взглядом в стол.
– Элизабет, познакомься, это - Олаф, - обратился к дочери Этельберт.
Та, оторвав взгляд от стола, перевела его на Олафа и качнула головой.
Он, довольно улыбаясь, с нескрываемым интересом разглядывал её.
Вблизи дочь Этельберта оказалась еще краше! Красивая, необычайно красивая для англичанок! И судя по чистой коже и ровным, белым зубам, здоровая!
Обладать ей будет одно наслаждение.
Представив, как он овладевает ей, Олаф
Хороший знак, ведь последние месяцы с этим у него было плохо. А теперь, раз такое дело...
С этой красавицей он мог настрогать еще полдюжины детей!
– Этельберт, ваша дочь еще краше, чем я представлял. Настоящая английская роза, который нужен уход и забота, что я мог бы дать в избытке, - поглядывая то на Этельберта, то на Элизабет, Олаф наклонился вперед, всем своим видом показывая, как он заинтересован.
Его бедро задело бедро Элизабет, и она, не выдержав, резко поднялась - словно пружина, на ноги.
– Отец, - ощущая на свой спине себе взгляды гостей, взволнованно начала Элизабет, - мне что-то не здоровится.
– Не здоровится?
– в который раз за этот вечер хмурясь, переспросил Этельберт.
– Что-то с животом, - Элизабет обняла себя за живот.
Он и, правда, словно вторя её словам, неприятно заныл.
Брови Этельберта еще сильнее сошлись на переносице и превратились в одну неровную линию.
– Отец, позвольте мне вернуться в свои покои, - спешно добавила Элизабет.
Чувствовала - еще немного, и её вывернет от вида Олафа, который по-прежнему пожирал её взглядом.
– Я провожу тебя, - ответил Этельберт и тоже поднялся из-за стола.
К облегчению Элизабет, никто не остановил, не окликнул их, когда они покинули зал.
Девушка выдохнула, когда, наконец, оказалась в пустынном коридоре.
Здесь было так тихо, что от этой тишины зазвенело в ушах! И все же, такой звук был куда приятнее гула голосов.
Незаметно для Элизабет, она с отцом быстро поднялись наверх и оказались перед её покоями.
– Отдыхай, Элизабет, сегодня у тебя был непростой день, - целуя дочь в лоб, ласково произнес Этельберт.
От его добрых слов у Элизабет заныло сердце.
Она, вдруг, почувствовала себя снова маленькой девочкой, стоявшей перед любимым папочкой.
И, значит, ему можно было довериться.
– Отец, - умоляюще начала она, - я не хочу выходить за Олафа. Он неприятен мне.
Этельберт моргнул, и взгляд его переменился.
– Ваш брак - уже почти решенное дело, Элизабет. Советую тебе смириться с этим.
26
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
– Элизабет, вы совсем не слушаете меня, - с укором произнесла Анна.
– Что?
– Элизабет, вздрогнув - словно кто-то толкнул её в плечо, посмотрела на свою няню.
Та, перестав расчесывать ей волосы, застыла с щеткой в руке. Глаза Анны сузились, взгляд стал испытующим.
Она видела, что с её подопечной случились перемены.