Жених на замену
Шрифт:
Глава 6. Слово Альфы
Еще ни один мужчина не спрашивал меня, как ему сочетать брак и карьеру.
Глория Стайнем
До самого полудня спокойно занимаюсь делами на строительной площадке, а потом этот несносный Хардман снова появляется на горизонте. Он выглядит не счастливее меня, когда подходит и объявляет, что видите ли «без моего общества жизнь совсем не та, так что он тут побродит…» Побродит? Что
Проклятье! Работы невпроворот, а этот «жених» еще навязывается. И на что они рассчитывали подсовывая мне этого невежу? На груди нет привычной тяжести артефакта, и я вспоминаю на что они рассчитывали. Сколько у меня времени? Три- четыре дня, не больше. После этого моя волчица придет в себя и громко заявит о своих желаниях. Выход один — уехать из города в дальнее имение и сидеть там до самой свадьбы, но мой «жених» имеет право общаться со мной и отъезд можно трактовать как оскорбление, а еще (и это для меня куда более важный фактор!) у меня фуникулер в самом разгаре! Я не могу бросить работы сейчас!
Проклятый Хардман с его проклятым планом меня соблазнить! Если останусь здесь, когда волчица придет в себя… Не хочу об этом думать, но надеюсь что я все таки смогу ее контролировать. Я взрослая и разумная женщина и со всем справлюсь.
Снимаю шляпку, прораб подает мне защитное кепи. Идем к горе, где кипит стройка, лично проинспектировать порядок укладки рельс и устроения насыпей. Краем глаза вижу как Хардман действительно «бродит» туда-сюда. Рассматривает материалы и машины для подъема грузов, по-свойски болтает с рабочими, смеется,
Да уж, это грубое общество ему еще как подходит, ослу невоспитанному.
Увлекаюсь работой и забываю про него. С любопытством и вниманием смотрю как идет установка рельсов. Нашей машиной для подъема грузов их к сожалению не поднять — слишком тонкие, выскальзывают из сетей, скатываются с поддонов. Рабочим приходится носить их в гору вручную. При переноске риск повредить закрепленные артефакты слишком велик, поэтому мне придется забраться на гору и устанавливать их уже там — на месте. Но это когда закончат с путями, далеко не сегодня.
Через какое-то время ко мне подходит Хардман.
— Когда у вас перерыв на обед?
— Я не голодна. — отвечаю строго, но живот предательски урчит. Не завтракала, а время к двум по полудню.
— Вот чего вы такая упрямая? — разыгрывает он святую простоту. Чего? Да «того», что я знаю чего ты добиваешься, волчья морда. И ты этого не получишь.
— Простите, если разочаровываю вас, мистер Хардман.
— Ну что вы, любой мужчина готов терпеть любые ваши недостатки, мисс Валле.
Еще бы не готов, алчная свинья.
— Так когда вы пойдете обедать? Уверен вы не поедете домой а пообедаете в городе. Столько дел, столько дел. — передразнивает он мой собственный строгий
— Когда отнесут эти рельсы. — киваю на груду металла. — Боюсь до темноты не управятся, так что вам не стоит меня ждать.
Он молча отходит, я возвращаюсь к обсуждению системы крепежей. Через несколько минут я слышу среди рабочих какой-то восторженный ропот и поднимаю голову.
Хардман тащит на гору целую охапку рельс. Я застываю открыв рот.
Он снял… снял одежду! To есть конечно не всю, но по пояс он совершенно обнажен. Конечно этому непотребству можно найти оправдание — рельсы все грязные, земля, масла… Но…
Рабочие поднимают один рельс вдвоем с помощью специальных веревок- переносок. Этот же, схватил штуки три-четыре один и тащит вверх на плече как ни в чем не бывало.
Доходит до площадки наверху. Слышится громогласное БАММММ, когда он сбрасывает рельсы к остальным.
Оборачивает и спускается за следующей партией.
Я не смотрю на него. Не дождется. Наверняка решил покрасоваться передо мной этими своими мышцами и кубиками. Упорно не отрываю взгляда от бумаг. Хардман закончив, умывается и ополаскивается как простой рабочий, прямо из какого-то ковша, и (наконец-то!) одевается, Мне кажется я была абсолютный кремень и даже взгляда не бросила на этого несносного дикаря, но откуда-то теперь знаю, что у него почти нет волос на груди, зато под пупком чернеет бесстыдная дорожка. Маняще так убегает за пояс брюк. Такая же черная как росчерки на морде его волка. Вот помилуйте, ну зачем мне знать, что у него бледно-розовые соски, широкая грудная клетка и мышцы-мышцы-мышцы везде и всюду?
Не понимаю откуда в моей голове эта информация, я же не смотрела! Он подходит с ожидаемым выражением «что, съела?» на лице.
— Какую кухню предпочитаете?
Смотрю на него и смущаюсь, словно он так и не оделся. Потому что я знаю теперь что там, под этим сюртуком, под этой рубашкой… Приходится признать, что я видимо все таки смотрела. Совсем немного, но смотрела, и от этого скулы вспыхивают огнем. Привычно жду острого укола боли от артефакта, сейчас он поставит мою волчицу на место, а боль отрезвит меня саму, но ничего не происходит. Вспоминаю, что этот Хардман украл мой артефакт и теперь я беззащитна. Моя волчица выберется через день или два и начнет умолять его… Он ей точно нравится, этот Рейнар. Что тут удивительного, он всем волчицам города нравится.
— Мне безразлично, — отворачиваюсь, убирая бумаги.
— Тогда «У Тедди».
Меняю кепи на шляпку, и мы идем вдвоем по улице и молчим. Пешком минут десять, кеб ловить не имеет смысла. Место я знаю, не ресторан, скорее таверна. Кормят по слухам вкусно, но публика грубовата и я там никогда не бывала. Приходится признать, что не смотря на все очевидные недостатки, с Хардманом уж точно не страшно зайти в сомнительное заведение. Он хмурится, выражение лица ему явно привычно, и даже открывает мне дверь, проявляя простую резковатую галантность.