Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1

Этери Анна

Грэмура, поселившаяся рядом с озером…

И куда смотрит Пати?

* * *

Утром меня с постели поднял Кантэль и сообщил, что меня желает видеть матушка.

Умывшись прохладной водой, почувствовал себя проснувшимся.

— Слышал в городе слухи разные ходят. Что говорят? — начал издалека. Венди я верил, но тот мог всякого наплести, чтобы я в гневе поскорее убрался и оставил его наедине со своей любезницей.

Камердинер, как всегда одетый с иголочки и прилизанный, подал мне полотенце.

— Да всякое говорят. Стоит ли обращать внимание на каждое слово.

— На каждое — нет, но когда говорят обо мне…

— О вас?!

Это естественно, ведь вы наследник великой империи, о вас всегда будут говорить.

Он что издевается или Венди и вправду наплел?

— Обо мне и Эсмирато. — Провались он пропадом! — Говорят?

— Разумеется. Он же ваш гость.

— Гость — в горле кость. — Застегнув верхнюю пуговицу темно-зеленого камзола, я отвернулся от обрамленного серебром зеркала. — Выясни подробно, что говорят, и представь письменный отчет. — Бровь камердинера удивленно дрогнула: знает, как я не люблю бумажную волокиту. — Ладно, на словах перескажешь. И еще, — вспомнил я о недавней находке — страничке, вырванной из книги Кадемонии, — есть одно важное и секретное дело. Необходимо тщательно изучить… мм… документ и доложить мне, что удалось узнать. Скажу сразу, речь идет о «нестандартном» колдовстве. — Произнести «черном» язык не повернулся. — Есть у тебя такой человек, который бы серьезно подошел к данному вопросу?

— Найдется. — Если моя просьба и показалась Кантэлю странной, он виду не подал.

Я не был уверен, что могу кому-то доверить столь важное дело — все же на кону моя судьба, — но от одной мысли, что придется самому сидеть в библиотеке и штудировать книги, дабы найти хоть крупицу необходимых сведений, у меня портилось настроение.

— Я на тебя полагаюсь. — Кантэль учтиво поклонился. — Материал для исследований возьми у Венди, скажи, что по моему приказу. И пусть сам ко мне зайдет.

Кантэль поклонился, и я вышел в коридор.

Мама ждала меня в своих покоях, обставленных с изяществом и изысканной простотой. Когда я постучался и вошел, она приветливо улыбнулась.

— Доброго вам утра, — поцеловал ей руку, и только тогда заметил, что она не одна.

Патриция величественно склонила голову, едва присев в реверансе, будто снизойдя до меня с самих небес. Это так она приветствует старшего брата и наследного принца?

— Матушка, как вам спалось? — решил не обращать внимания на выходки сестры.

— Прекрасно! — Императрица расправила бледно-желтые юбки с голубыми вставками. — Присядь рядом, мой дорогой. В последнее время нам редко выпадает возможность поговорить по душам. — На ее пальцах поблескивали кольца тонкой ювелирной работы. Да и во всей ее фигуре ощущалась хрупкость, будто она вот-вот сломается, но я знал, что маму сломать непросто. Она словно изящный клинок, выкованный из самого прочного металла.

Я слышал, что при дворе виконта Спарца, ее отца и моего дедушки, «выжить» было не так-то легко, среди четырех сестер и трех братьев.

Каждый стремился занять место повыше. И к императорскому двору на бал ко дню рождения молодого наследного принца Сендариана, моего батюшки, была привезена вовсе не она, пятнадцатилетняя красавица Эмергения Спарца, а три ее старших сестры. Правда, это обстоятельство не помешало ей предстать перед очами наследника в образе прекрасной незнакомки, скрывающей не только лицо, но и имя. Как развивались дальнейшие события, я не знал. На все вопросы мама только загадочно улыбалась. Но ей удалось до такой степени вскружить голову юному принцу, что и по истечении пяти лет он грезил единственно о ней, отказываясь заключать весьма выгодные браки по настоянию своего отца, моего дедушки.

И даже поднял что-то вроде мятежа дворцового масштаба, за что был отправлен на две недели в Садовую Башню для размышлений. Впрочем, времена тогда не располагали к семейным неурядицам, и принц нужен был в походе, направленном на то, чтобы не дать кэшнаирцам завоевать города Саразирии и, если на то было благословение Лагаса, захватить территории Кэшнаира. Взойдя на престол, папа через два месяца женился на бесприданнице, поскольку к тому моменту отец мамы разорился, а то немногое, что осталось, поделили меж собой ее братья и сестры. Однако поговаривали, что некие отдаленные земли числились за невестой, но не было очевидным, достались ли они ей от ее батюшки или то был подарок будущего мужа. Во всяком случае, мама обошла всех претенденток — более родовитых и, безусловно, более богатых, заняв почетное место в сердце молодого императора.

Полумесяц короны покоился на темных волосах, отражая величие и стать императрицы. А в глубине зеленых глаз мерцали лукавые огоньки. Хотя мне могло так только казаться. Внешне мама выглядела спокойной и серьезной.

— Перейдем сразу к делу, — приняла она деловой тон. — Знаю, ты не в восторге от предстоящей женитьбе на Первой принцессе Кэшнаира. — «Не в восторге» это мягко сказано. — И, честно говоря, учитывая красоту и ум невесты, мне непонятно твое нежелание взять ее в жены. — Неужели? Что-то верится с трудом. Взгляд, которым мама одаривала невестку, когда думала, что никто не видит — я видел все! — едва ли можно назвать благожелательным. — С давних времен отношения Саразирии и Кэшнаира не заладились. — Не заладились? Да ладно, всего лишь сотни лет кровопролитных недоразумений. Дипломатия, такая дипломатия. — И многие саразийцы до сих пор считают кэшнаирцев врагами, но пришло время это изменить.

Пытались, но никому не удалось.

— Предрассудки победить нелегко, — продолжала мама. — Твой союз с Первой принцессой должен положить конец вражде. — Зачем она это говорит? Я прекрасно осведомлен. — И ты как никто другой это понимаешь. — Еще бы! — Значит, у тебя помимо предубеждений есть что-то еще?

Кое-что есть.

Взглянул на маму, опасаясь, что сказал вслух. Но она продолжала выжидающе на меня смотреть.

— Ничего такого, что тебе стоит знать, — поспешил ее успокоить.

Пока у меня не появились доказательства против Кадемонии, мои слова прозвучат как каприз подростка, нежелающего брать ответственность за государство, которым предстоит управлять.

Императрица молча буравила меня взглядом. И мне стоило усилий, чтобы не выложить все как есть. Прав был папа, утверждая, что взгляд женщины это тот же самый пыточный инструмент, только его действие распознаешь далеко не сразу. Сколько же государственных тайн мама выудила таким образом?

— Ты ведь мне скажешь, если что-нибудь будет не так? — Ее взгляд сделался ласковым, и мое сердце снова дрогнуло. Вот он, еще один способ выяснить правду во что бы то ни стало.

— Я сообщу тебе первой. — Отступать нельзя!

В глазах мамы мелькнуло разочарование, сменившееся решимостью, и я понял, что пора уходить. Если она возьмется за меня всерьез…

Мама тоже, видно, поняла, что я готовлюсь к отступлению.

— Скоро испытание, — закинула она вновь удочку. — Уже выбрал талахари*?

— Еще нет, но я работаю над этим.

На секунду показалось, что она знает, кого я выбрал. Но это невозможно! Если только… Если только папа не рассказал! А он, вероятно, не посчитал нужным скрывать. Или мама нарочно делает вид, что ей все известно? Я уже ничего не понимаю.