Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер

Павлюченко Элеонора Александровна

"Богатырской темой" назвал подвиг декабристок Тарас Шевченко¹⁰¹. Эту тему развил поэт-демократ Николай Некрасов¹⁰². Его поэма произвела большое впечатление на читающую публику. "На праздники взял себе кипу журналов и вчера прочел Некрасова о Волконской. Мастерски написано!" - восклицал ученый и общественный деятель, поборник женской эмансипации А. Е. Викторов¹⁰³. Но дело было не только в мастерстве поэта: Некрасов, назвав свою поэму о декабристках "Русские женщины", провозглашал появление нового национального женского типа, сложившегося под влиянием декабризма.

"Они бросили всё: знатность, богатство, связи и родных, всем

пожертвовали для высочайшего нравственного долга, самого свободного долга, какой только может быть. Ни в чем неповинные, они в долгие двадцать пять лет перенесли всё, что перенесли их осужденные мужья... Они благословили нас в новый путь..." - так оценил подвиг декабристок Федор Достоевский¹⁰⁴.

Душевная щедрость и твердая воля, действенная любовь и умение пострадать за ближнего, гражданское мужество - все то, что впитала в себя нравственность декабристок, волнует нас и поныне. Особую силу, идею преемственности заключал их пример, их опыт для женщин следующих поколений. "...Не найдем ли и мы в них то необыкновенное, что поражало и восхищало их современников, и не признаем ли их светочами, озаряющими даль нашего революционного движения?" - спрашивала Вера Фигнер. И отвечала на этот вопрос утвердительно: "Их лишения, утраты и нравственные страдания роднят их с нами, женщинами позднейших революционных поколений...", ибо "духовная красота остается красотой и в отдаленности времен..."¹⁰⁵

Глава вторая

"ВСЕ ПОШЛО В ПЕРЕБОРКУ"

"Женщина ни в чем не виновата"

"Она знает и всех лучших французских поэтов и почерпнула из разных сочинений, нравоучительных и принадлежащих до воспитания, все то, чем только может пользоваться приятная в обществе женщина, добрая жена и нежная мать"-так в 1802 г. солидный "Вестник Европы" представлял читателям "портрет милой женщины".

В начале XIX столетия в русском обществе и литературе господствовало представление о женщине как о нежном, чудесном создании, которое живет для облагораживания общества, а потому нуждается в охране от чрезмерных умственных занятий (речь шла, разумеется, о женщине "из общества" и при этом полностью игнорировались трудящиеся женщины, составляющие большинство "прекрасного пола"). Считалось, что излишнее образование может уменьшить "дамские прелести", "упражнение же в науках и словесности" чревато охлаждением женщины в любви супружеской.

Даже такой просвещенный человек, как М. М. Сперанский, тщательно наблюдавший за образованием дочери, предостерегал ее от излишеств в учении. "Трудно, любезная моя Елисавета,- писал он 27 ноября 1820 г.,- определить, каким образом можно быть автором в корсете. Признаюсь, мне всегда смешно, когда я воображал себе m-me Stael сидящею за большим бюро и за кипою бумаг. Тут есть какое-то противоречие, которое изъяснить трудно, но нельзя его не чувствовать"¹.

С начала XIX в. появлялись журналы, рассчитанные специально на читательниц: "Журнал для милых" (с 1804 г.), "Московский Меркурий" (с 1805 г.), "Дамский журнал" (с 1823 г.). Но все они в совокупности служили не более как "распространению роскошной суетности".

Издатель "Московского телеграфа" Н. А. Полевой, сознаваясь, что ему бывает стыдно читать журналы, "для дам назначаемые", тем не менее, не шел дальше "изящной словесности". "Никто не велит потчевать милых читательниц историко-статистически-археологическими статьями,- писал он,- но для чего думать, что дамы не прочитают с удовольствием хорошо написанной повести, изящного стихотворения, не поблагодарят издателя за шутку, за анекдот, умно рассказанный, не взглянут на разбор романа, на извлечение из него?"

Между

тем кончались 20-е годы XIX в. В то время женщины, несмотря на недостатки их воспитания и образования, начинали активно приобщаться к литературе. Вспомним декабристок и их поколение: прежде всего книги определяли умственный кругозор дворянской девушки той поры. Чтение книг (главным образом романов) из занятия опасного и не совсем приличного для женщины-дворянки конца XVIII столетия превратилось в обычное времяпрепровождение не только столичной, но и уездной барышни². А. С. Пушкин, отдававший должное душевным качествам и умственным способностям женщин, по воспоминаниям современников, "замышлял действовать посредством своего журнала на русских женщин, которых он уважал несравненно более, чем мужчин, признавая наших женщин несравненно просвещеннее"³. Не случайно последнее письмо поэта было адресовано писательнице А. О. Ишимовой⁴, которой он писал: "Сегодня я нечаянно открыл Вашу "Историю в рассказах" и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!"⁵

Среди писателей, особенно поэтов и переводчиков, все чаще встречались женщины. Однако по-прежнему в обществе господствовало более чем скептическое отношение к творческим возможностям женской личности. Молодой В. Г. Белинский был полон предубеждения против пишущей женщины как женщины "эманципированной". В 1835 г. в рецензии на сочинение некоей госпожи "Жертва" он развил свои представления о назначении женщины, которое видел в том, чтобы "возбуждать в мужчине энергию души, пыл благородных страстей, поддерживать чувства долга и стремление к высокому и великому..." По мнению критика, "...женщина-писательница с талантом жалка; женщина-писательница бездарная смешна и отвратительна".

Женщина-писательница есть эманципированная женщина, а с эманципированными будущий классик расправлялся совсем просто: "Une femme emancipee^*– это слово можно б очень верно перевести одним русским словом, да жаль, что его употребление позволяется в одних словарях, да и то не во всех, а только в самых обширных"⁶. К чести Белинского нужно сказать, что уже в начале 1840-х годов он в корне изменил свою позицию: в 1841 г. провозгласил Жорж гениальной писательницей, в 1843 г. напечатал в "Отечественных записках" статью, серьезно разбиравшую творчество соотечественницы - Елены Ган.

Но даже через 15 лет после цитированной статьи Белинского "наблюдатель над литературою" из "Москвитянина" все еще придерживался традиционной точки зрения: "Я знаю, что у нас есть дамы-писательницы с большим дарованием... Но, право, мне кажется, что это не их дело. Женщина должна быть образована; чем более она образована, тем лучше; она должна следить за литературой и наукой, но не должна писать, точно так же, как не должна поступать на военную службу и ездить на мужском седле. Образование свое женщина должна употреблять для своего семейства, а не для увеселения публики"⁷.

Разительные перемены в отношении к женщине произошли в течение нескольких десятилетий бурного развития страны, они отражали изменения в эволюции общества в целом. К концу 40-х - началу 50-х годов в русской прессе установилось единодушное мнение о существовании женского вопроса, о его важности и необходимости разрешения⁸. Обсуждалась потребность развивать в женщине не только "приятные таланты" (следует понимать-на вкус мужчины), но и обогащать ее ум, думать о нравственных достоинствах. Критика образовательно-воспитательной системы женщин стала распространенным явлением в печати 40-50-х годов XIX в.