Жеребята
Шрифт:
– Нилшоцэа все еще здесь, мамушка Тэла?- спросила она у ключницы, прервав песню.
– Здесь, дочка, здесь. Я боюсь, не узнал ли он чего... сама знаешь, о чем.
– Как такое может прийти в голову? Кто пошел бы на такой шаг? Да и нож с флягой ему сделали новые - вместо тех, что он уронил в огонь. У дедушки Иэ есть знакомые оружейники и лудильщики...Никто ни о чем не сможет догадаться!
Она вспоминала Каэрэ - их последнюю встречу. Он едва может говорить, так он слаб - вот что делает яд Уурта. Брат не желает, чтобы она проводила с несчастным хоть несколько минут -
Она грустно посмотрела на облака - они неслись, гонимые стремительным ветром там, на высотах. Вниз, где цвели деревья и пели птицы, было лишь тихое веяние прохлады - все, что оставалось земле от буйства поднебесного вихря.
– Смотри-ка, ли-шо-Миоци и ли-шо-Нилшоцэа! Идут сюда... Небо храни тебя, дочка. Не нравится мне все это.
Тэлиай поклонилась приблизившимся великим жрецам Всесветлого и Темноогненного - даже ее яркий платок как-то сразу выцвел - и серой тенью шмыгнула в дом.
– Силен Уурт, - сказал Нилшоцэа приятным бархатным голосом.
– Всесветлый да просветит нас, - Сашиа встала, вопросительно взглянув на брата. Тот мрачно молчал, и на его широких скулах ходили желваки.
– Я давно хотел видеть сестру ли-шо-Миоци.
Сашиа набросила покрывало, закрывая лицо.
Миоци все также молчал.
– Несмотря на жизнь в имении Уурта и отказ от посвящения, который привел к таким печальным последствиям, сестра ли-шо-шутиика вовсе не похожа на бывшую жену раба конюха, - произнес Нилшоцэа.
Пальцы Миоци дрогнули и правая его рука потянулась к поясу, на котором блестело серебро ножен. Сашиа прижалась к брату.
– Моя сестра - дева Шу-эна и останется ею навсегда, - раздался в тишине голос Миоци.
– Она - не дева Шу-эна, - усмехнулся Нилшоцэа.- Она - бывшая рабыня.
– Мкэ ли-шо-Нилшоцэа просил встречи с моей сестрой, чтобы оскорблять ее в моем присутствии?
– Нет. Я не хочу порочить славный род Ллоутиэ. Более того, я не хочу, чтобы он угас. Ведь ваши дети с рождения обречены стать рабами храма Уурта? Но мои дети никогда не станут рабами.
Он пристально посмотрел в потемневшие от ненависти глаза девушки.
– Я могу забыть и простить твое прошлое, Сашиа, - тихо произнес он.
– Подумай об этом.
– Я - дева Шу-эна, - громко сказала, почти выкрикнула она, сжимая в руках флейту.
Нилшоцэа рассмеялся каким-то сдавленным смехом.
– Ну что же, ли-шо-Миоци был прав - его сестра действительно упряма.
– Я провожу служителя Темноогненного?
– предложил Миоци, стискивая зубы.
– Да. Мне пора. На месте великого жреца Шу-эна я бы постарался убедить свою сестру в необходимости этого брака. Это в прямых интересах самого ли-шо-Миоци.
–
– спросил Миоци по-белогорски.
– Нет, пока нет, - спокойно ответил тот по-аэольски.- Я должен уехать на несколько недель в Миар, к царю и властителю Фроуэро, Аэолы и островов Соиэнау, а когда я вернусь, вы оба, может быть, передумаете. Я должным образом оценил бы это.
Вдруг он посмотрел пристально на окна второго этажа деревянного дома Миоци.
– Надеюсь, нас не слышат рабы? Впрочем, ли-шо-шутиик так ограничивает свои потребности, что вполне может и вовсе обойтись без рабов...в будущем...и даже без крова. И его сестре придется разделить его участь. Советую подумать о своем брате и о себе, Сашиа!
Нилшоцэа с этими словами резко повернулся и зашагал прочь.
Миоци не последовал за ним. Он прижал к себе Сашиа и поцеловал ее.
+++
– О, Небо! Что ты делаешь! Во дворе - Нилшоцэа со свитой, а ты высунулся!
Тэлиай схватила в охапку Каэрэ, и с легкостью, как ребенка, оттащила от окна. Он попытался вырваться, но зацепился ногой за циновку, и неловко упал, сильно ударившись.
– Небо, Небо!- вполголоса запричитала Тэлиай, вытирая потекшую из его носа кровь.- Едва в себя пришел - и сразу вскочил! Думаешь, ты совсем здоров, теперь осталось только на коня и в степь? О-хо-хо, родимый, рано тебе еще на коня!
– Он ее целовал, - простонал Каэрэ.
– Нилшоцэа?! При самом ли-шо-Миоци?! Да ты, верно, ошибся.
– Нет, Миоци...
– А, хозяин...Ну, это само собой разумеется - он Сашиа любит больше жизни. Повезло ей, бедняжке, хоть немного...
– Мне надо идти!
– вдруг вскрикнул Каэрэ, резко встав на ноги, но тут же рухнул на пол.
– Помилуй Небо! С ума ты спятил, что ли? Ты посмотри на себя - куда ты пойдешь?
Каэрэ склонился над умывальником и застонал от ужаса и отчаяния - наголо обритый, изможденный человек с перепачканным кровью лицом смотрел на него.
Тэлиай обняла его и заплакала вместе с ним.
– Сынок, - повторяла она, - сынок...Это все Уурт, это все яд Уурта. Ты поправишься, ты снова сядешь в седло... Ох, Небо - у тебя глаза, как у моего Аэрэи...
Раздался условный стук, и в комнату вошла Сашиа.
– Каэрэ!
– воскликнула она.
– Каэрэ! Я видела, ты смог встать и подойти к окну! Каэрэ!
Она бросилась к нему, стала перед ним на колени и начала целовать его пальцы, а он целовал ее руки и волосы.
– Великий Табунщик дал тебе жизнь, - проговорила она.
– Каэрэ, о Каэрэ...
Он молчал, по его лицу текли слезы, а горло сдавили рыдания.
– Сашиа?
– раздался голос Миоци.
– Аирэи!
– воскликнула она.
– Каэрэ смог подняться на ноги, он поправляется!
– Выйди вон отсюда, Сашиа, - резко сказал Миоци, и, бросив холодный и жесткий взгляд на молодого человека, схватил сестру за локоть и увел ее прочь.
Потом он вернулся и ровным, бесстрастным голосом сказал, обращаясь к Каэрэ, уже бессильно распростертому на своем ложе:
– Ты поедешь к Игэа Игэ, Каэрэ. Становится опасным скрывать тебя в моем доме.