Жеребята
Шрифт:
– Что-то случилось с Сашиа? С Огаэ?- встревожено спросил Игэа.
– Нет. Я расскажу тебе обо всем потом. Идем же, Игэа, я прошу тебя.
Миоци старался говорить спокойно, но голос его срывался от волнения. Игэа встал с колен и посмотрел в глаза другу. Тот откинул растрепанные волосы со лба.
– Что же ты пришел так поздно...
– наконец сказал Игэа.- Я зажег огонь Всесветлого - теперь надо ждать, когда он догорит. Ты знаешь это сам, Аирэи.
– Когда он догорит, наступит утро!
– вскричал Миоци. Игэа
Брат и сестра прижались друг ко другу.
– Дети, идите домой, - жестко сказал Миоци. Раогай растерялась:
– Но как же...
– Я хочу остаться с ли-Игэа наедине. Твой брат отведет тебя домой, дочь Зарэо!
Раогай вспыхнула и убежала прочь, оставив растерянного брата брести вслед за ней по опустелому храму.
Когда их шаги затихли, Миоци вопросительно посмотрел на друга.
– Огонь нельзя оставит горящим, он должен умереть сам, - кусая губы, проговорил Игэа.
– Что мне до смерти огня, когда умирает человек!
– воскликнул жрец Шу-эна так, что Игэа даже отпрянул.
Тогда Миоци сорвал с себя головную повязку жреца Всесветлого, и ударил по жертвеннику, сбивая пламя. Когда дым рассеялся, на алтаре алели, догорая, угли. Миоци опустился на колени и погасил их своими ладонями. Поднявшись, он снова откинул волосы со лба - на его лице остались черные полосы сажи. Он обратился к Игэа:
– Огонь погас без воды.
Игэа молчал, не сводя с него глаз. Потом он медленно набросил свой плащ.
– Идем, Аирэи, - наконец, сказал он.
+++
...В комнате пахло благовонными курениями.
– Откройте все окна, - приказал Игэа сразу.- Как вы можете держать больного в такой духоте? Эти курения - уже вчерашний день в медицине.
– Мы очень надеемся на твое искусство, Игэа, - сказал Иэ.
– Аирэи уже тебе все рассказал?
– Он ничего не рассказал, ло-Иэ - вы разве не знаете вашего Аирэи...
Он склонился над распростертым на белоснежной простыне раненым. Из распахнутого окна медленно вливалась вечерняя прохлада.
– Каэрэ?!
Раненый неожиданно открыл глаза - лихорадочно блестящие, с неестественно широкими даже для полумрака зрачками.
– Ли-Игэа?
– прошептал он со стоном.
– Узнал?
– улыбнулся Игэа.
– Значит, все не так плохо, быстро поправишься. Выпей-ка вот это - он взял с подноса желтый продолговатый фрукт и, ловко разрезав его, выжал светлый сок в чашку с водой.
Каэрэ долго и жадно глотал кисловатый напиток, а потом тихо попросил:
– Мкэ, не дотрагивайтесь до кровати - очень больно...
Он сделал движение, пытаясь сорвать повязку с груди.
– Сейчас будет легче, Каэрэ.
Игэа достал из своего небольшого кованого ящичка серебряную ложку, зачерпнул ею какое-то темное и тягучее снадобье и вложил в рот больному.
Игэа обернулся к Миоци и Иэ:
– Теперь расскажите мне, что случилось? Нилшоцэа согласился принять
Он сел на низкую скамеечку рядом с постелью, и взял Каэрэ за кисть, щупая пульс.
– Нет, не согласился, - раздельно ответил Миоци.
Игэа внимательно и испытующе смотрел на него. Миоци не отвел глаз.
– Ло-Иэ, когда лекарство, что я дал, начнет действовать и боль притупиться, помогите мне, пожалуйста, снять эту повязку, - наконец, сказал Игэа, затягивая ремень, придерживавший его бессильную правую руку.
– Конечно, сынок.
– Возьми это масло, Аирэи, - протянул Игэа другу сосуд.- Ты сильно обжегся.
В комнате повисло молчание. Вместе с Иэ Игэа размотал пропитанные кровью полосы ткани и склонился над раной на груди Каэрэ. Иэ поднес светильник ближе.
– Он был посвящен в жертву Уурту этой ночью?!
– вырвалось у врача.- Как... как это может быть? Ведь жертвоприношение состоялось, я слышал... Кто же оказался на его месте?
– Никто, - коротко ответил Миоци.
– Как ты узнал, что он прошел жертвенное посвящение Уурту?
– Ты никогда не интересовался ритуалами Уурта, а мне приходилось... Яд вводят здесь, - он указал острием хирургического ножа на узкую, глубокую рану под ключицей.
– Яд Уурта? Но от него нет противоядия...
– прошептал Миоци.
– У меня - есть. Я сейчас использую его... Но противоядие надо было ввести не позже захода солнца того же дня. Яд уже весь в крови. Вряд ли оно теперь поможет...
– Но ему кажется лучше - он задремал...- осторожно вставил Иэ.
– Это от того лекарства, что я дал... Боль утихла, и он забылся сном. Несчастный!
– он вздохнул.- От яда Уурта умирают тяжело. Сашиа здесь?
– Да.
– Запрети ей входить сюда до его смерти. Ей незачем все это видеть - это зрелище не для юной девушки... Сколько раз он говорил, что видел черное солнце?
– Что?
– не понял Миоци.
– Ни разу?- Игэа провел острием хирургического ножа сквозь пламя.
– Тогда надежда есть...
– Ты введешь противоядие через разрез?- спросил Иэ.
– Да. Это единственный путь. Мне опять нужна будет ваша помощь, ло-Иэ.
...
Миоци услышал шорох возле двери и быстро шагнул в эту сторону. "Огаэ?"- подумал он.
– "Я же велел ему идти спать!"
Но у дверей стоял не ученик белогорца, а Сашиа. Миоци не сказал ни слова. По ее лицу было видно, что она слышала весь разговор.
– Пойдем, дочка, - сказал Иэ, обнимая ее за плечи.
– Ли-Игэа сделал все, что нужно. Остается ждать.
– Нет, дедушка Иэ, я останусь здесь.
Голос ее был тверд.
– Сашиа!
– строго сказал Миоци.- Ты и так вошла сюда без спроса. Ступай к себе.
Она не пошевелилась. Игэа встал со своей скамеечки, подошел к ней, и тихо сказал:
– Мы должны надеяться. Нам нужны твои молитвы... послушай брата.