Жертва
Шрифт:
9. Рэми. Боль друга
– Не мытьем, так катанием, – засмеялся Радон, и в глазах его сверкнули знакомые смешинки. Таким он был, когда они появились в этих землях, вечно молодые, вечно беспечные. Таким перестал быть, став верховным богом Кассии.
Почему она не с умела ему покориться? Она и сама не знала… просто не смогла подчиняться кому-то, пусть даже и родному и горячо любимому брату. И теперь вот у него Кассия, у нее Виссавия, а он как и раньше: рядом. Озорной, безумно родной и так же
– Ви, моя глупая Ви, – прошептал он. – Ты же знаешь, он не любит, когда с ним играют.
– Знаю.
– Так почему позволяешь?
– Рад, мой глупый Рад, – в тон ему ответилаВиссавия, поцеловав брата в лоб. – Ты и сам знаешь.Свободная воля… дар Единого людям. Единственное, над чем мы не властны.
– Они его погубят.
– Я им не позволю.
***
Опять темнота, а ведь он так надеялся, что он проснется и все закончится. Только на этот раз на глазах повязка, а слабости больше нет. Да и спокойнее как-то… виссавийцы не умеют обманывать: если Арам сказал, что он будет видеть, он будет видеть.
– Вы проснулись, мой архан, – появился рядом Илераз.
Синее сияние вокруг его фигуры. Высший… и сила знакомая, успокаивает. Чуть бередит душу пряным ароматом, клубится тонкими, частыми всполохами. Рядом – темнота в темноте. Густая, мрачная и странно притягательная. Аура хранителя смерти… не рассеивает мрак, а сгущает, отталкивает и притягивает, манит тайной, как и его госпожа – смерть.
Нои видРэна сейчасуспокаивал. Было в нет что-то знакомое, наверное. Аши, целителя судеб, ведь тоже опасались, тоже боялись видеть рядом, тоже считали проклятым. И тогда, после похоронной церемонии, Рэми вдруг понял, как они с Рэном похожи, хоть и сильно отличаются… и как легко им друг друга понять.
А вот с Дераном, пожалуй, понять друг друга не так просто. Целитель, чья фигура переливалась зеленым, как и всегда явился незваным. С виду тихий и спокойный, он был в разы упрямее своего брата. И всегда делал лишь то, что считал правильным. Вот и сейчас явился то ли, чтобы поддержать брата, то ли к наследнику, кто ж его поймет. Но и гнать его Рэми не спешил: пока рядом был Илераз, он мог потерпеть и пару виссавийцев. Тем более – этих виссавийцев.
Не желая вставать, Рэми некоторое время лежал неподвижно. Окна были, скорее всего, широко распахнуты. Шелестели ветви, горчила влажная листва, кисловато пахло эльзиром. И сразу же заныло требовательно в желудке, пересохло в горле и озеро магии внутри встрепенулось, требуя магической подпитки. К хорошему быстро привыкаешь, к заботе богини, к ее чудесному напитку, увы, тоже.
Только слепоте эльзир не помеха. Все более раздражаясь отсобственной беспомощности, Рэми попытался сесть и чуть было не упал с узкого ложа. И сразу Илераз оказался рядом, помог усесться на подушках, поправил
– Хорошая из тебя получилась сиделка, друг мой, – криво усмехнулся Рэми. – Ты был рядом все это время?
– Да, мой архан. Мне не в тягость.
– Мужчине, воину, высшему магу, не в тягость помогать немощному больному?
– Вы никогда не будете немощным, мой архан. Прекратите жалеть себя, это не в вашем характере. Лучше поешьте и выйдем с вами на тренировочный бой. Вы боевой маг, телохранитель наследного принца, вашему телу необходимы постоянные нагрузки.
– Я слеп, – холодно напомнил ему Рэми.
– Бой с закрытыми глазами — отличный тренинг, – невозмутимо ответил Илераз, и Рэми не нашелся, что возразить.
Что один брат, что другой, – прокомментировал Аши, и Рэми вдруг стало легче дышать.
Будто рядом былКадм. Жесткий, ироничный, и всегда уверенный… побратим.
– Дай мне чашу, – прошептал Рэми, жестом останавливая загоревшегося гневом Рэна.
Виссавийцы не понимали. Виссавийцы относились к нему как к дорогой статуэтке, Кадм же и его брат не давали поблажек. Потому что… считали его сильным. И это радовало.
И в то же время Илераз оказался терпеливой нянькой. Он не только подал чашу, но и проследил, чтобы Рэми аккуратно обхватил ее ладонями. Помог поднести чашу к губам и слегка наклонить ее, не пролив драгоценный эльзир на ночную сорочку. И больше не иронизировал, за что Рэми был ему благодарен.
Каждое движение убивало неловкостью. Даже самое простое давалось с трудом. Выпить эльзир. Сесть на ложе, свесив ноги… но перед этим нащупать ступнями край, чтобы не упасть. Все медленно, осторожно. Но все равно тело ломило от многочисленныхсиняков…у мебели оказалось столько острых краев…а замке было так много лестниц… вчера он с одной скатился. Чудом шею не сломал. Чудом никто не видел его… позора.
Беспомощность ранила. Гордость истекала кровью. Рэми раздражался и, в свою очередь, ранил других. Его так и норовило наброситься на кого-нибудь подобно озверевшей от голода собаке… но… нельзя. Остатки здравого смысла, да и совести, заставляли запихивать раздражение глубоко в душу, откуда оно все равно находило выход.
Он говорил другим слишком много ненужных, острых слов. Тому же Араму. Потом мучился, понимая, что все это было… зря, наверное. Так хотел остаться один и так страшился одиночества. В темноте. И в тишине.
– Разбуди моего хариба, – попросил он, когда Илераз подал руку, помогая подняться.
Запахи усилились, как и ощущения прикосновений. Он будто открывал мир, начинал учить его заново. Слышал то, что раньше не слышал, чувствовал то, чего раньше не чувствовал. Наслаждался запахом влетающего через окна ветерка, его прикосновениям к коже. Приятной прохладой пола под ногами. Мягкости сорочки и щекотке отросших за весну волос.
Прохладно.Лишенная тепла одеяла кожа покрылась мурашками, иДеран, не спрашивая, приказал окну закрыться. Жаль… приглушились звуки, сгустилась тишина. Рэми шагнул вперед, и сразу же Рэн, несмотря на едва слышный протест оказался рядом. Обхватив за пояс, помог сесть в кресло, опустился на колени, обувая босые ноги в домашние сапожки.