Жестокеры
Шрифт:
Аля подняла брови и покачала головой: действительно внушительный список! Мы пожали друг другу руки.
– Будем знакомы! Про «изгоя» потом отдельно расскажешь.
– Вот мы и узнали друг про друга всю самую сокровенную правду.
Аля отрицательно замотала головой.
– Это – не правда. Это то, что они придумали про нас. А мы – по глупости и слабости – им поверили. Они прицепили на нас эти ярлыки и теперь, довольные, ходят и потирают руки. Ненавижу ярлыки! За ними ты и сама забываешь, какая ты на самом деле.
К тому моменту нашего разговора я окончательно утвердилась в
– Аля, я покажу им тебя настоящую. И тогда все увидят тебя такой. Я сделаю это, обещаю. Я напишу твой портрет.
Она подняла на меня свои огромные светящиеся глаза. Ее ответ меня просто сразил:
– Я в этом даже не сомневаюсь. Ведь не сможешь же ты не написать портрет своего лучшего друга? А в том, что мы будем друзьями, я не сомневаюсь.
У меня вырвался смешок.
– Почему ты так думаешь? Ну, то есть мне бы этого очень хотелось, но…
– Примету одну знаю. Один мудрый человек как-то научил меня.
– Какую примету?
Некоторое время она глядела на меня, как-то странно улыбаясь.
– Я вспомнила тебя, – наконец совершенно серьезно ответила Аля.
– А разве мы уже виделись?
– Нет, – взглянув на мое озадаченное лицо, она от души рассмеялась. – Не пытайся это сейчас понять, это слишком сложно. Это долгая история. Я потом тебе все объясню. А пока ответь-ка мне на вопрос: почему ты на обочине? Ты ведь явно писала героиню с себя. Вот скажи, мне интересно!
– Я не такая, какой сейчас принято быть. Я сентиментальная и слишком чувствительная. Я живу в Прошлом. Я не самый типичный персонаж своей эпохи. Сейчас такое время, когда принято быть жестким, жестоким, расчетливым, уверенным в себе, невозмутимым, непробиваемым, все время идущим вперед – пусть и по чьим-то головам. Я совсем не такая. Я никуда не иду. Я сошла с дистанции. Другими словами – я рецессивный ген АЕК!
Алю, казалось, совершенно не удивил тот бред, который я несла. Напротив: она в восхищении смотрела на меня, словно зачарованная – примерно так же, как, наверно, на протяжении всей нашей беседы смотрела на нее я.
– Почему ты сошла с дистанции?
– Потому что меня ломают, и я так больше не могу.
– Кто тебя ломает?
– Сама эта действительность. Я не совместима с этим временем. Я не знаю, как по-другому это сказать, чтобы это было понятно.
– А и не надо. Я тебя понимаю.
Она долго смотрела на меня. А потом нахмурила брови и погрузилась в размышления. Я не решалась нарушить затянувшееся молчание. Сумерки опустились на осенний город. Я сама до конца не могла поверить в то, что сейчас происходит. Этот разговор – когда ты можешь открыто и откровенно поделиться своими мыслями и чувствами, – такого давно не было в моей жизни. Просто было не с кем. Не было того, кому я могла бы вот так довериться. А ей я могу доверять – в этом я была уверена.
– Спасибо тебе, Аля!
Словно очнувшись, она посмотрела на меня.
– За что?
– За то, что мы вот так с тобой поговорили. Такого уже давно не было в моей жизни.
– Как? А с коллегами
– Нет. Там мне точно не с кем поговорить.
Аля искренне удивилась.
– Что это за работа такая, где не с кем разговаривать? Зачем ты вообще туда ходишь? И почему в таком случае ты не найдешь себе другую работу?
Взглянув на мое нахмуренное лицо, она рассмеялась:
– Ладно! Как-нибудь расскажешь! А теперь – по домам. Уже поздно. А ведь мне еще сегодня писать статью про тебя и твою картину. Только позволь… как ты себя назвала? АЕК? Так вот позволь, АЕК, дать тебе один совет, на будущее. Ты творческий человек, ты Мастер (я замотала головой) – не протестуй! Повторяю: ты – Мастер! Отнесись ответственно к этому высокому званию. И никогда, слышишь меня, никогда больше не мысли такими глупыми дурацкими стереотипами! Тебе это просто по роду твоей деятельности не полагается. Обещай мне это прямо сейчас. Нет, клянись!
Аля насела на меня так (а наседать, как потом выяснилось, – тоже ее характерная манера), что я незамедлительно поклялась ей в этом.
– Клянусь!
– Хорошего вечера. И до скорой встречи!
По пути домой – а я, наверно, запрыгнула в последний автобус, кроме меня в нем никого не было, – я думала о своей новой удивительной знакомой и обо всем, что она мне сказала. Уже тогда я чувствовала, что моя симпатия к ней безгранична.
«И до скорой встречи!»
Сердце почему-то радостно забилось от какого-то очень хорошего предчувствия. Когда автобус остановился на моей остановке, я спрыгнула, нет, буквально спорхнула с подножки.
***
Это необыкновенное знакомство и участие в моей первой выставке – два этих события соединились в моем восприятии в один невероятно важный для меня опыт, который небывало воодушевил меня, просто окрылил. Это была моя первая маленькая победа: над обстоятельствами, над прошлыми моими бедами, над самой собой и моим многолетним хроническим неверием в себя и свою удачу. Это и был тот начальный импульс, который и дал толчок всем последующим невероятным, головокружительным переменам. До них, правда, пока еще было далеко, но их приближение я почувствовала уже тогда – всем сердцем.
В ту ночь я долго не могла уснуть от какого-то радостного возбуждения, предвкушения чего-то нового, важного, судьбоносного. Уже с этого дня все начнет складываться по-другому! В этом я была уверена.
Но суровая действительность быстро вернула меня с небес на землю. Глубокой ночью я проснулась от какого-то странного дребезжания. Мелкой дрожью сотрясался диванчик, на котором я лежала, а также вибрировал пол – я почувствовала это, когда опустила на него босые ноги. Подпрыгивал и цветочный горшок на подоконнике. Тонко позвякивала в буфете посуда. Часы на тумбочке показывали три часа ночи. Несколько минут я спросонья пыталась сообразить, что происходит и что это за непонятные вибрации. А потом встала и прислонила ухо к стене, ведущей в соседнюю комнату. За стенкой что-то размеренно тарахтело и повизгивало. Какое-то время я стояла в недоумении. В тонкой маечке я быстро замерзла – отопление в домах еще не дали.