Жестокии развод
Шрифт:
Моя семья, которая перешла в чужие руки, сидит в моем доме, который тоже стал чужим. Я замечаю, что в интерьере не хватает картин и мелочей, а дом выглядит полупустым, словно нет там чего-то важного.
Бред, конечно. Там просто нет ни одного упоминания обо мне, но снова: даже не это самое страшное. Я замечаю взгляд своей любимой, маленькой девочки, которая выросла, как оказалось, в самую настоящую суку.
Вероника очень похожа на Настю. У них почти одинаковая укладка и туалет, а еще повадки. Дочь будто бы копирует ее, глядя надменным взглядом в камеру, и я понимаю…все
Моя девочка никогда не была милым, нежным одуванчиком. Она с детства знала чего хочет, и яро отстаивала свои границы. Вероника росла, и чем старше становилась, тем яснее было то, что от меня она взяла мало. Всегда была папиной девочкой и обладала его характером. Особенно ярко выражалась «мстительность» моего дорогого мужа. Он такой, да. Не прощает ошибок и легко может ударить в ответ так, что ты потом не встанешь. Точнее, он всегда бьет так, чтобы ты не встала. Вероника такая же, и я радовалась этому. Мне казалось, что лучше так, чем по-другому. Это означало бы, что она никогда не будет жертвой.
Лучше пусть охотится, чем охотятся на нее.
Правда, я никогда не думала, что эта черта характера обернется против меня, но…она оборачивается именно против меня. Вероника так мстит. Именно мне. За то, что я выгнала ее с похорон? Или за что-то другое? Может быть, за то, что я такая рохля? Без понятия, но если в мотивах я сомневаюсь, то в уродливом результате у меня сомнений уже нет…
– Боже, какая мерзость, – говорит тетя Лена, а потом тянется к пульту.
Экран гаснет.
Тишина снова облепляет со всех сторон.
В прихожей тихо тикают старинные часы…
– Когда они вообще стали пускать репортажи про…всякий, господи, бред, с утра по федеральным каналам?! Кому это интересно?! И…
– Это Вероника, – говорю тихо, а потом опускаю глаза в тарелку.
Пахнет все так же вкусно, только кусок в горло теперь совсем не лезет.
Дышать сложно. Горло сдавил спазм. Это моя дочь, и этот удар для меня…она ведь знает, что я в интернете не сижу, но смотрю утром телевизор.
Тетя молчит. Когда я смотрю на нее, то вижу немалую долю сомнения в моем ментальном здоровье, скорее всего.
Я хмыкаю и жму плечами.
– У нее есть знакомые на канале, она же все на голубой экран рвется. Думаю, это она…
– Чтобы дочь…
– Поверь, она может. Я уже ни в чем не сомневаюсь… – издаю горький смешок и прикрываю глаза.
Как же так вышло? Но в принципе уже и неважно…
– Роман начался после развода…
– Не слушай этот бред.
Киваю пару раз.
– Ну да. У кого есть деньги, тот и пишет историю…правильно говорят.
Тетя ничего не отвечает, но что тут скажешь? Собственно, остается только молча слушать тиканье часов.
За окном по-прежнему горит солнце, и к чему все это? Какой шанс и новая жизнь? Я без понятия…
– Ты что-то хотела сказать? – вырываюсь силой из густой печали и боли.
Потом поднимаю глаза. Тетя Лена смотрит на меня внимательно, и внутри я дрожу чуть сильнее…
– Господи, что еще?
Она тянется к пачке с сигаретами, но не вынимает ни одной. Вздыхает и укладывает руки на стол.
– Сложно представить момента хуже…
–
Не знаю, кого я хочу убедить? Себя или ее? Скорее, даю обещание. Себе и ей. Я все выдержу, так или иначе…назло! Просто из принципа. Не позволю себя разбить на части, выберусь и всем назло буду жить дальше!
– Знаю, – тихо соглашается тетя Лена, а потом переводит взгляд на стопку бумаг рядом с ноутбуком.
Я тоже туда смотрю. Что?
Она вынимает запечатанный конверт и передает мне. Бьет током, но слегка. Когда я переворачиваю и читаю то, что написано на лицевой стороне, усмехаюсь.
«Для Гали. Документы»
Этот почерк я узнаю из тысячи. Он подписывал мне милые открытки на каждую годовщину и день рождения. Это почерк моего мужа, и нет. Мне не больно. Ну, почти. Просто все, о чем я думала, подтверждается, и поэтому все-таки "немного" обидно…Я знаю, что он привез эти документы с собой, а теперь не смогу сделать даже вида, будто бы это не так. Так.
– Давно пришли?
– На следующий день.
Да, теперь точно не смогу сделать вид, что для меня это новость…
Но я топлю эту обиду в сухом выдохе. Прикрываю на миг глаза, потом разрываю тонкую бумагу и достаю содержимое. Первое – записка.
«Я прошу тебя не растягивать, а подписать. Перешли их на адрес моего офиса. Я собираюсь пожениться так быстро, как только смогу. И еще. Пока я не смогу дать тебе деньги, которые обещал. Они вложены в дело. Когда получу обратно, ты получишь остаток. Квартира в силе, документы на нее приложил. Твою машину тебе пригонят, документы на них тоже внутри.
Спасибо за детей.
Толя»
Записка отправляет своей циничной и поражает наглостью. А еще, конечно же, удар в ответ за унижение на похоронах: сообщать мне о своих планах не было никакой необходимости.
Я издаю смешок, а тетя Лена тихо спрашивает.
– Что там?
– Ничего особенного. Просто я в очередной раз убедилась, что вышла замуж за монстра.
Поднимаю глаза, с которых падают слезы. Я быстро их стираю и улыбаюсь, а мысленно клянусь, что больше никогда не стану плакать из-за этого ублюдка. Из-за ублюдков плачут только идиотки. И по той жизни тоже плачут только идиотки. Чего она стоит, если все твои близкие тебя предают? Ничего. Ни грамма. Ни рубля.
Судя по всему, я вышла замуж на монстра. Нет, не так. Это аксиома. Гнилая правда, которую я теперь понимаю и вижу. Что касается детей? Они то ли действительно не понимают в силу возраста, то ли действительно такие же, как их папаша. У меня была только мама и тетя Лена. Они остались и останутся со мной навсегда, даже если физически их нет…
Они меня не предали.
И не предадут…
Вдруг хмурюсь, когда в глаза попадает особенно яркий зайчик. Наверно, кто-то открыл окно и словил его, но в преломлениях света меня до странного внезапно озаряет.