Житие сестер обители Тёсс
Шрифт:
Item после этого, в Адвент, мне была благодать, как и в любой другой Адвент, так что я могла послужить Богу на всяком месте со всяким весельем и всякой радостью. Я получала особенную благодать от всего, что бы ни делала, и великую легкость тела, так что каждую ночь укладывалась в подлинном ликовании Божием, чтобы потом в подлинном ликовании подниматься — в сладостном наслаждении от того, что мне предстояло послужить Богу. Я вычитывала в истинно сладостной благодати мои Paternoster, как и другие службы нашему Господу. Также во все дни Адвента я ходила к одной страждущей, болящей сестре, словно навещая нашего любезного Господа. Это у меня в помыслах и намерениях, когда я хожу к какому-нибудь доброму человеку, получаю от сего немалую благодать в сердце и беседую с ним. Если я вижу его в великом страдании, то во мне подымается великая радость, ибо в этом вижу приготовление к вечному блаженству, а также то, что он приближается к вечной жизни. И тогда я охотно посылаю ему то, что у меня есть, или то, чего хочется мне, чтобы он поел, посылаю в любви с пожеланием ему исцелиться душою и телом.
Item в святой день Рождества перед заутреней, мне в сердце, когда я лежала в постели, вошла весьма великая благодать. И в ней мне было открыто, что настал час, когда родился наш Господь, как мне сообщалось и раньше в это самое время. Едва зазвонили к заутрене, я поднялась в сугубой благодати и сладостной радости и пожелала от всего сердца, чтобы ко мне пришла речь, каковой я могла бы пожелать моему конвенту доброго года. Вычитав заутреню, я отправилась в хор к моему стулу. Мне явилась благодатная сила во всяческой сладости именем Иисуса Христа,
834
...день святого Иоанна... — Речь о 27 декабря 1346 г.
835
«Живу ли я...» ~ как я писала и прежде. — См. выше, примеч. 97.
Item в это время одна из наших сестер лежала при смерти. Сия усердно служила Богу в скорби и в бедности, и поскольку уже четвертый день лежала без пищи, то я приступила к ней и сказала, что всё [довольно] заметила: она желает прежде меня отправиться к нашему Богу. Тут она хлопнула в ладоши от радости и разразилась смехом, так что ее можно было услышать во всей комнате. К ней обратилась одна из сестер: «Ты поступаешь как человек, который идет со свадьбы». Я же сказала: «Ты поступаешь как человек, который уходит на свадьбу». А она рассмеялась, и так громко да искренне, что я поняла: Бог явил ей особую благодать. Так оно и было, как объяснила она. Я засмеялась из-за того же, что и она, и так развеселилась, что в ту ночь долго не могла заснуть от искреннего веселья моего сердца и из-за вечной радости там, куда она собралась.
А еще до этого, летом, случилась история, достойная сожаления. Одна жена из деревни Мединген пришла, по наущению лукавого недруга, а также вследствие извращенности ее христианского сердца, в одну из наших церквей, где наша Владычица особенно милостива; место называется Штеттен. Она взяла две неосвященные облатки из ларца и отнесла свою добычу в город, лежащий неподалеку от нашей обители. Сей называется Лауинген [836] . Там она предложила каким-то жидам купить эти облатки или взять их в залог и дать ей взаймы несколько пфеннигов. Это заметила одна жена-христианка, и, хотя еврей не захотел ничего давать за облатки, она пожаловалась на ту жену в суд, и тот постановил ее схватить. Когда жена была приговорена к смерти, у нее из чрева прежде вырезали ребенка: он был крещен, а она сожжена. Посему я была в великой печали из-за бесчестия, нанесенного Богу, да так, что даже не могла смотреть из окна, подле которого молилась, в сторону города, где такое случилось. Всё лето я не могла ни слышать, ни говорить об этом деле. И не могла терпеть, если кто-то жалел сию женщину, ибо думала, что тот, чьего милого друга так обесчестили, не может сочувствовать тому человеку, кто его обесчестил. Сколько бы ни старалась, я не могла за нее заступиться пред Богом.
836
...из деревни Мединген ~ место называется Штеттен ~ город... называется Лауинген. — М. Эбнер перечисляет названия придунайских селений в окрестностях обители Мария Мединген. В местечке Штеттен находилась капелла, а затем церковь, посвященная Деве Марии. На развитие паломнического центра местного значения в Штеттене были направлены усилия местных архиереев: Гартманна епископа Аугсбургского (1248—1286 гг.) и епископа Генриха фон Шёнэкк (1337— 1348 гг.). Упоминания о Штеттене и его «капелле» встречаются в письмах (25, 26, 29) Генриха Нёрдлингенского. В 1345 г. штеттенская церковь была передана в ведение монастыря, где подвизалась М. Эбнер.
Вот причины молчания, в котором у меня со властью отнимается речь. Первая: когда я хочу говорить о Боге или слушать, как о Нем говорят, сие столь сладостно касается моего сокровенного в сердце и улавливает и связывает меня так крепко, что я не могу говорить. Другая: когда мне хотелось бы поговорить о Господе нашем, однако я опасаюсь того, что мне на это ответят, заговорив при мне и ко мне о чем-то таком, чего я не смогу вытерпеть. Сие — святые страсти нашего Господа, о которых я долгое время ничего не могу говорить или слышать, ибо мне становится удивительно скверно. Поэтому страх меня принуждает к молчанию. Третья: священные деяния любви, а особенно мучительные, любезные страсти моего от всего сердца любимого Господа. Страсти связуют меня, охватывают сердечными болями и неизреченной любовью, в каковой предпринимались ради нас, так что я о них не могу говорить. Четвертая: если я берусь рассуждать или возражать — а это не нужно и ни к чему, — то что-то изнутри властно заставляет меня замолчать, так что я о том больше не могу говорить. Ибо Господу моему Иисусу Христу, несомненно, известно, что мне мерзко и меня раздражает говорить и слушать всё то, что не от Иисуса Христа.
Item я вошла в то время, когда прекращают петь «Аллилуйя» [837] , и ко мне начало являться связанное молчание, всякий раз в полдень с сильными болями, и держаться до утра, когда служат заутреню. Для меня нестерпимо, если одна рука у меня лежит на другой, если я не могу открыть глаз, что мои зубы стиснуты, и когда я не могу сжать ладони в кулак. Руки у меня растопыриваются, а спина искривляется, и я не могу распрямиться, не умею двинуть ногами, не терплю никакого прикосновения к голове, рукам и ступням. И если приходится подавать знаки головой либо руками, мне становится скверно, как бы мал ни был сей знак. Когда все принялись праздновать масленицу, ко мне снова вернулось великое страдание с толчками при трапезе. Оно продолжается до кануна Пасхи вместе с другими страданиями, как и прошлым постом, как написано ранее [838] . А что со мною случилось особого, то было в воскресенье Letare [839] , едва ранним утром я приняла нашего Господа. Мне была послана великая скорбь о моем житии и невзгодах. Я была втянута сильной любовью в священные страсти Господа моего Иисуса Христа. В эти-то страсти я заключила себя и всё неведомое мне страдание, лежащее на сердце у меня [840] , во многих слезах. В них я восприняла великое страдание, продолжавшееся у меня до Пасхи, и уразумела его — восприняла в подлинном боголюбии
837
...когда прекращают петь «Аллилуйя»... — Речь о 28 января 1347 г. См. выше, примеч. 30, а также примеч. 5 к гл. [XXV] «О блаженной сестре Юци Шультасин» «Жития сестер обители Тёсс» Э. Штагель.
838
...ко мне снова вернулось великое страдание ~ как написано ранее. — См. с. 267 наст. изд.
839
...в воскресенье Letare... — Имеется в виду 11 марта 1347 г. (см. также выше, примеч. 182).
840
...на сердце у женя... — В оригинале: «mir enmittunt an lag» — букв.: «в середине у меня» (ME 119, 3).
Item в понедельник утром, ближе к заутрене, я чувствовала себя весьма нездоровой, не смогла прийти в хор и не сумела прочитать мои Paternoster. Мое сердце пронзала ужасная скорбь, и я не сумела произнести ни единой молитвы. В скорби мне в сердце явился Иисус Христос со сладостной силой, на том и прошла у меня сия скорбь и пришла обычная речь. Едва речь улеглась, прекратились и боли. Я с великой радостью могла предаться молитве, однако не читать мои Paternoster, и продолжала быть хворой. А после, во вторник, со мной случилось то же, что в понедельник, разве что я сделалась до того больной после речи, что у меня не было сил для молитвы, как за день до того. Я отчетливо чувствовала, что ко мне вот-вот придет великая скорбь, то есть сильные крики.
Item в среду между обоими звонами, каковыми призывают к заутрене, я вошла в свою светелку и приступила к утренней службе. Ко мне явились громкие крики и продолжались долгое время. Восклицанья «Увы!», «Увы!» стали столь громки, что слышались повсюду в монастыре, на дворе. Своею собственной силой я не сумела бы так громко кричать, если бы меня даже собирались прикончить. Крики повторялись до ночи целых семь раз, а из-за сильных ударов, неистово толкавших меня в самое сердце, меня должны были удерживать изо всех сил три жены: одна под сердцем по левую сторону, другая сзади с той же стороны. Обе утверждают, что должны были надавливать изо всех сил навстречу друг другу. Потом они ощутили под своими ладонями, что внутри [у меня], а не где-то еще, ворочается нечто живое [841] . А третья жена придерживает мне время от времени голову. Порой я сего не могу вытерпеть. Между тем во мне раздаются сильные удары, они взламывают меня изнутри, и тело мое опухает так сильно, как будто у женщины, тяжело идущей с ребенком. Этот отек достигает у меня снизу лица и проникает в ладони. Я утрачиваю над ладонями власть и не могу их согнуть. Криков же бывает временами до сотни, а то до XL и С либо CL, порой до CCL или даже немного больше того, иногда до двух сотен. А после каждого крика в ту же среду приходит долгая речь, о которой я немало писала. Сия является мне в такой сладкой радости со сладостным именем Иисуса Христа, что я не припомню, была ли у меня когда-нибудь боль. А потом я начинаю властвовать над всеми членами и распрямляюсь сама, без посторонней помощи. Тогда могу говорить мощно с великою радостью, а равно и петь. И всё сие даруется мне моим Богом и моим Господом в той Истине, коей Он является Сам, а от себя я не могу изречь ни единого слова, как глаголет Павел: «An experimentum quaeritis eius, qui loquitur in me Cristus?» [842] [843] По окончании речи я падаю, и у меня смыкаются очи и уста. Я вынуждена замолчать, как то случалось и прежде, так что не могу даже произнести «Иисусе Христе», хотя и могу лелеять Его в сердце моем. Четырнадцать дней в этом году, как и в прошлом, я замечаю, что до полудня способна называть Его в своем сердце, кроме слов уст, до тысячи раз, безо всяких других помыслов. А вот после полудня ощущаю себя внутри более связанной и не имею имени Иисусова столь крепко, как до того.
841
Item в среду ~ ворочается нечто живое. — Для данного отрывка характерен немотивированный переход из прошедшего (претерит) в настоящее (презенс) время, как это зачастую случается в сочинении М. Эбнер. В отрывке описан феномен ложной беременности; ср. гл. 195—196 «Жизни и откровений» А. Бланнбекин на с. 332—333 наст. изд.
842
Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне? (лат.)
843
«Ап experimentum quaeritis eius, qui loquitur in me Cristus!» — 2 Кор. 13: 3.
Item в четверг после этого, перед самой заутреней, ко мне снова возвратились громкие крики — до полудня целых шесть раз — и столь же часто долгая речь тем же образом, как я писала про среду [844] . До вечерней молитвы приходило по одному крику да по две речи; и потом во время первого сна опять один громкий крик да четыре речи; и затем уже ближе к полуночи однажды громкие крики да двукратная речь. А при криках ко мне явилась столь предивная хрипота, что, не знаю уж как, голос истаивал в сердце и не мог раздаться вовне в полную силу. Сие для меня тяжелей, чем другое страдание. К тому же у меня отымается всякая сокровенная радость. Временами хрипота меня покидает, и я могу громко кричать. В такие мгновения мне кажется, что меня не обессилит никакое страдание, ибо боль с [ее] неистовыми ударами, заключенными при хрипоте в сердце, вырывается наружу громкими воплями. Не иначе бывает с огнем. Если [к примеру] какой-нибудь дом пламенеет внутри, то огонь мечется необузданно; но стоит огню прорваться сквозь крышу и воспламениться в полную силу, то изнутри он притихает и уже не столь необуздан. И когда молодое вино держат закрытым в бочонке, оно неистовствует и ярится. Но если затычку извлечь, чтобы вино выдыхалось, то оно осядет в бочонке. Точно так же бывает со мной в зависимости от того, застревают ли крики в сердце или исторгаются наружу. Ибо, говоря по правде, ни то, ни другое не в моей власти.
844
...как я писала про среду. — См. с. 272 наст. изд.
Тогда же мне было даровано, что, прежде чем унимались крики, у меня сперва на устах ощущалась некая сладостность. А потом, на следующей неделе было дано, что если крики искали исторгнуться из уст и из сердца, то прежде криков в уста входил сладостный вкус. Сия сладость держалась до тех пор, пока продолжались крики, а потом при речи эта самая сладостность во мне умножалась; hic nota: «De ore prudentis mel etc.» [845] , et iterum: «Favus distillans etc.» [846] [847] .
845
«De ore prudentis mel etc.». — Ср.: «Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста» (Песн. 4: 11).
846
заметь сие: «Из уст разумного мед, и т. д.», и снова: «Сотовый мед капает, и т. д.» (лат.).
847
«Favus distillans etc.». — Ср.: Песн. 4: 11. См. также пред, примеч.