Житие сестер обители Тёсс

Штагель Элизабет

С тех пор, как начала писать книжку, я испытываю сильное влечение к детству нашего Господа, особенно к тому, о чем написала, и к Его сладчайшему обрезанию, чтобы мне из него упиваться Его святой кровью, она же изобилует силой и воскипает любовью. Я обретаюсь в столь страстном желании, что охотно отдала бы за то свою жизнь. Это желание донимает меня денно и нощно, так что ночью я часто не могу уснуть из-за подлинно божественного желания и томления, каковое испытываю в хоре по присутствию божественной благодати, подающейся мне.

Тогда же у меня появилась привычка, что когда я собираюсь приняться за чтение моих Paternoster, то крепкой любовью с силой вынуждаюсь к тому, чтобы прижать Его к своему сердцу. Мне сообщается столь мощная благодать и сладость, что я не способна взирать ни на что, кроме Него, и пребываю в сладкой истоме до тех пор, пока не достигну того места, где открываются любезные страсти Господа моего. От детства и до священных страданий моего любезного Господа радость и благодать у меня изменяются, и мне дается, чтобы во всяком страдании предать себя Богу, да еще с такой сильной и любящей радостью, чтобы тотчас оставить при Нем [всю] мою жизнь [784] .

784

...предать себя Богу ~ оставить при Нем [всю] мою жизнь. — Обращает на себя внимание использование терминов для описания практики сострадания Христу и сораспятия: «ich mich <...> geben han» («предала»), «ich gelauzzen han» («оставила»). См. выше, примеч. 112 и 135.

У меня имеется большое распятие, и я понуждалась великой любовью и присутствием Божьим к тому, чтобы брать сей самый крест, прижимать к моему обнаженному сердцу и вдавливать его изо всех моих сил, какие только имею. От радости и сладостной благодати, которые посещают меня, я никогда

не чувствую боли и надавливаю его с такой силой, что у меня на сердце и на теле проступают смертельные пятна. И тогда мой Господь мне часто нашептывает милостиво и любовно: «Береги себя, позволь быть нам вместе и по-другому. Желаю сего от тебя из страстной любви». Но сокровенная жажда и радость бывают во мне настолько велики и сильны, а распятие так крепко прижато, что если бы я даже хотела, то не сумела бы его от себя оторвать до тех пор, пока присутствие Бога одолевает меня столь сильной и сладкою благодатью. В день, когда я принимаю нашего Господа, мне изнутри, с пылкой христианской любовью сообщается Его подлинное присутствие. Сие присутствие я обретаю в моей душе просто и без посредничества благодаря любви, принудившей мою душу [к принятию нашего Господа]. И мне известно, что я имею в себе живительную силу Бога, Его священную кровь и плоть. В этот день я предоставляю Ему действовать в себе, и Он поступает со мной по любви и по Своему милосердию. Я же испытываю удовольствие, когда воочию представляю себе, как во мне перевоплощается таинство.

Item однажды ночью я лежала [в постели] и, едва зазвонили к заутрене, была уловлена обычным молчанием, так что я думала, что не сумею подняться. И мне было сказано моим возлюбленным Господом: «Подымайся и ступай ко Мне в хор, и Я сотворю тебе такое же благо, какое творил в прежнее время». Я встала с большой радостью, прочитала заутреню и отправилась в хор. Мною овладела огромная радость о младенчестве нашего Господа. Я взяла Его младенческий образ, прижала изо всех моих сил к моему обнаженному сердцу и почувствовала при этом человеческое прикосновение Его уст к нему. Меня пронзил столь великий божественный ужас, что я сидела довольно долгое время, не будучи в силах чего-либо сделать. Ужас был у меня отнят великою радостью и благодатью, и я сумела довести мою молитву до конца. Господу моему, чистой истине, несомненно, известно, что ни при каком даровании, бывшем мне от Бога в прежние времена, я никогда не испытывала столь сильного страха: был ли то воистину Он или то было [всего лишь] великое устремление к Господу моему? И мне было в ответ от верности, не знающей лжи, Господа моего: «Сколь подлинно Я соединился с тобою в Моем священном страдании и в святом Моем таинстве, столь же подлинны Мои дарования, коими Я захотел тебя наделить из приязни к тебе». У меня не хватило мужества сказать о том хотя бы одному человеку, разве что другу нашего Господа, он же был мне дарован Богом. Вскоре после этого ко мне пришла одна из сестер, которая предана мне и записала для меня [всё] это [785] . Сия мне сказала: «Нынешней ночью во сне я дала тебе твоего Младенца. Младенец был живым. Ты весьма охотно приняла Его у меня, положила себе на самое сердце и вздумала Его покормить, чем удивила меня, ибо, будучи скромной, ты совсем не стыдилась». Я услышала с нескрываемой радостью то, что сестра рассказала о сне, и подумала, что он был послан [и передан] мне по Божией воле, и, обретя дерзновение и радость, решилась всё ей открыть и записать, что лежало тяжестью у меня на душе.

785

...одна из сестер, которая предана мне и записала для меня [все] это. — Имеется в виду Элсбет Шепах, с 1345 г. приоресса обители Мария Мединген; неоднократно упоминается в письмах Генриха Нёрдлингенского.

В день святого Стефана [786] подал мне мой Господь чудный дар, для меня вожделенный. Из Вены мне был послан прелестный образ. На нем был изображен Иисус в колыбели, Ему прислуживали четыре ангела из золота. Этого Младенца я видела как-то раз ночью во сне, весело и весьма живо играющим в колыбели. Я спросила Его: «Почему Ты не ведешь Себя паинькой, не дашь мне поспать, я ведь достаточно Тебе помолилась?» А Младенец сказал: «Не желаю дать тебе спать, забери Меня к себе». Я взяла Его, полная томления и радости, из яслей и поставила себе на колени. Какой Он был миленький! Я сказала Ему: «Поцелуй меня, и тогда я забуду, что Ты у меня отнял покой». Тут Он прильнул ко мне, обнял меня Своими ручонками и принялся меня целовать. А мне захотелось у Него кое-что разузнать касательно святого обрезания. Но Он мне ничего не открыл. От оного видения получила я великую благодать и сладость.

786

В день святого Стефана... — Речь идет о 26 декабря 1344 г.

Моя пречистая истина Иисус Христос исполнил на мне всё, что обещал, когда я начала писать мою книжицу. Он обещал сообщить мне особую благодать, какую раньше никогда не давал. Он сказал, что я должна весь пост напролет тяжело страдать ради любви к Нему, и крепко принялся за меня в среду, так что мне пришлось замолчать. То была среда, когда прекращают петь «Аллилуйя» [787] . В эту ночь у меня открылось, и с немалой силой, связанное молчание. С тех пор оно начиналось всегда в полдень, длилось до ночи и сопровождалось на удивление сильными болями. Однако боли у меня облегчались младенчеством нашего Господа, которое мне давалось со сладостной радостью, с такой сильной благодатью, что я обычно лежала без сна из-за сладкой тоски, каковую испытывала по Его младенчеству. Связанное молчание у меня не отымалось до самой заутрени. А когда звонили к заутрене, я вставала с великими болями в теле, нередко думая, что мне никто не поверит, что такие бывают. Но в болях мне давалась столь великая радость — служить Богу, вычитывать мои Paternoster, — что я все их превозмогала. Вечернюю молитву я постоянно читала во время заутрени, а после того, как читала заутреню, шла в хор, мучаясь острою болью, и начинала мои Paternoster. Я читала их с неизменной помощью нашего Господа, с такой благодатью, что больше не чувствовала немощи по причине телесных болезней и могла управиться со всеми молитвами, какие обыкновенно вычитываю, вплоть до девятого часа. Впоследствии у меня сие миновало, мне уже не становилось хуже, разве что если я принимала телесную пищу — впрочем, не от неприязни к еде, а вследствие удивительной Божией силы, которая препятствовала мне посредством сильных толчков, приходившихся в самое сердце, когда я должна была приступать к трапезе, и столь громких стонов, что их было слышно повсюду, и зачастую таких слез, что мне казалось, что я однажды ослепну. Пить при этом страдании я не могла тоже. Эту самую боль при еде и питье я чувствовала вплоть до кануна Пасхи, а на Пасху у меня прошло то и другое. Но с того времени, как оставили «Аллилуйя», до Пасхи я не могла по воскресеньям есть более одного раза. В великой радости присутствия Божия мне было явлено, с какой любовью Бог даровал мне, чтобы я всё это встретила в веселье божественной благодати и как самую достойную благодать, какую Бог в то время мне мог сообщить. И тогда я приняла это в той самой любви, в какой Он ради нас принял свирепые удары в сердце Свое, которым нас спас Своей святой крестной смертью.

787

...когда прекращают петь «Аллилуйя». — См. выше, примеч. 30.

Как я писала, что сие началось, так это и продолжалось, набирая силу изо дня в день до воскресенья Judica [788] [789] . Наш конвент приготовился, все хотели принять нашего Господа. В ночь перед заутреней мне в сердце пришли священные деяния любви нашего Господа, да еще с такой силой, что я подумала, дело дойдет до громких криков. Однако воспоминание улеглось благодаря сладостной Божией благодати. Но затем, когда я читала заутреню, оно возвратилось ко мне из-за чтения и по Божией воле. И едва я прочитала заутреню, пришли громогласные вопли; они продолжались долго, с необычайной силой. После них мне было дано подлинное присутствие Божие в душу и сердце. Его милосердием мне было сказано, что среди людей, кто у Него есть на земле, я одна из Его самых любимых, что по причине подлинной любви к моим страданиям Он не может без меня обойтись и что Он сотворит во мне Своими святыми деяниями любви величайшие дела, какие с кем-либо творил. Мне также было открыто, что в ближайшие [790] четырнадцать дней я должна претерпеть великое страдание. Благостью Божьей было также явлено много другого, из чего я не сумею всего записать. В продолжение всего поста я питала огромную надежду, что Бог приберет меня к Себе. Но мне был ответ, что Он еще многое намерен со мной сотворить и чтобы я дала на то свое согласие, ибо Он, по причине любви ко мне, не хочет без меня обходиться. И тогда сладостной благодатью у меня были столь полно отняты плотские вещи, что я возжелала, чтобы так оставалось всегда. Мой милый Господь сказал: «Если бы ты не была человеком, то была бы ты ангелом». В сей благодати я приняла нашего Господа. Когда стало светать, а затем и целый день я испытывала великую благодать, однако была так больна, что меня пришлось отнести в светелку, которую в эти четырнадцать дней перед Пасхой я обычно не покидала.

Начиная с сего дня вплоть до вторника перед Пасхой я не могла говорить, когда же мне читали, то получала особенную благодать. Я не могла изречь ни одного слова и не могла молиться, хотя чувствовала сугубую благодать и стремление пострадать в это время ради Его любви. По ночам перед заутреней мне в сердце вторгались священные страдания нашего Господа. Снова начались громкие крики, они продолжались долго и с такой силой, что все не раз отчаивались из-за меня, а потом, к первому часу, крики возвращались опять. Сие длилось до понедельника перед Пальмовым воскресеньем [791] . А во вторник я захотела себя испытать и прочитала чин страстей, однако крики у меня повторились снова. Все дни до кануна Пасхи я не могла ни молиться, ни помышлять о чем бы то ни было, касающемся священных страстей, и всё это из-за по-настоящему пронзительных болей. Я могла только читать «Paternoster» и «Ave Maria». Впрочем, в День отпущения [792] я приняла Господа нашего и чувствовала весь день изрядную благодать. Потом, после трапезы, явилась обычная речь, о которой я много писала, с великой благодатью и подлинным присутствием Божьим, и она у меня продолжалась целый день даже до ночи. Тут я так разболелась, что подумала, что в пятницу ни за что не смогу помолиться. Наутро же Бог исполнил мое пожелание, ведь Он, несомненно, знает, что в сей день я охотно Его прославляю вместе со всеми христианами. Я читала Псалтирь, мои Paternoster и «Ave Maria». Остальные же мысли я не сумела собрать воедино вплоть до полудня. Я съела хлеба и выпила воды, по обыкновению моего Ордена, причем столько, сколько, как казалось, мне было достаточно. Едва трапеза завершилась, в сердце у меня стали тесниться величайшие скорби и сожаления, и всё это с памятованием о священных страстях [793] , так что мне показалось, что по-человечески я, наверное, умерла. А потом ко мне пришла обычная речь с благодатью и с болями, а также слезами, которые продолжались до вечерней молитвы. И я подумала про себя, что речь вкупе со сладостной благодатью даровалась мне ради совершенного выздоровления и мощного восстановления от той хвори, которую я имела весь пост напролет. Ибо благость и милосердие Бога вполне познаются на мне, недостойной, уже по тому, что в этих мучениях я тем не менее смогла перенести время поста благодаря моим человеческим силам. В Великую субботу я сумела прочитать все дневные часы и всё, что я обычно вычитываю как молитву, за исключением моих Paternoster и заутрени, которые я каждый год должна была в эти три дня избегать по просьбам конвента и из-за запрета моего духовника. Когда я явилась к столу, у меня было отъято большое страдание, донимавшее меня постом при трапезе, между людей и во всех делах. Тем не менее я погрузилась в великую скорбь и печаль, поскольку поняла, что мне придется остаться здесь еще на один год. Но и великая радость посетила меня, потому что весь пост напролет у меня было великое страдание по воле Господа моего Иисуса Христа, во славу Его священных страстей. В самый день Пасхи я пошла на заутреню в хор, читала мои Paternoster, а днем приняла Господа нашего. И у меня не было отнято, чтобы я могла говорить и слушать о страстях нашего Господа. Мне также было на Пасху дано благостью Божией, что, когда в хоре воспели «Regina celi» [794] [795] , то я с изумлением услыхала сладостный голос, звучащий меж голосами сестер, и внимала ему с великой радостью и благодатью.

788

Суди [меня, Боже] (лат.).

789

Воскресенье Judica. — Имеется в виду пятое воскресенье Великого поста, получившее название по начальному стиху псалма 42, читаемому во время интроита мессы. В 1345 г. это воскресенье пришлось на 13 марта.

790

...ближайшие... — В оригинале: «die selben» — букв.: «те самые» (ME 93, 22).

791

...до понедельника перед Пальмовым воскресеньем. — То есть до 14 марта 1345 г. (см. также выше, примеч. 85).

792

...в День отпущения... — Речь идет о 24 марта 1345 г. (см. примеч. 3 к «Откровениям» А. Лангманн).

793

...с памятованием о священных страстях... — В оригинале: «mit der gegenwertkeit des hailigen lidens» — букв.: «с присутствием священных страстей» (ME 95, 14-15).

794

Царица Небесная, [радуйся. Аллилуйя] (лат.).

795

«Regina celi» — один из Богородичных (марианских) антифонов; исполнялся в течение пасхального времени во время вечерни.

В пятницу же на пасхальной седмице мне снова было даровано обычное молчание; оно крепло во мне и длилось, как всегда, с ночи среды до воскресного дня. Молчание набрало такую силу, что продолжалось всякую неделю до воскресенья, когда я принимала Господа, начинаясь после вечерни и оставаясь до первого часа. Когда оно наваливалось на меня, то я встречала его с великим желанием, поскольку переносила его ради любви к Богу, а равно ради того чудесного дара, который мне в оном дается. Всю ночь напролет мне приходится подыматься в постели, я не нахожу себе места на ней и не чувствую утомления. И то, о чем я прежде писала [796] , источается из меня вместе со сладостным именем Иисуса Христа. Сие продолжалось со мной вплоть до assumpcione [797] нашей Владычицы [798] . Покинув меня на X дней, молчание опять началось и длилось до дня Ангелов [799] , пришедшегося на четверг. Я ввергла себя в верность нашего Господа, в Его святые страсти, в Его чудное младенчество. Мне было даровано принять нашего Господа, что я и сделала со многою благодатью. Тогда молчание отошло от меня на целых X дней.

796

...то, о чем я прежде писала... — Имеется в виду глоссолалия. В оригинале весь пассаж написан в настоящем времени.

797

Успения (лат.).

798

...до assumptione нашей Владычицы. — То есть до 15 августа 1345 г.

799

...до дня Ангелов... — Имеется в виду 29 сентября 1345 г.

Потом, в день святого Мартина [800] , немощь была у меня отнята, чтобы мне вычитывать Paternoster. Я не читала их с Пасхи, кроме тех дней, когда не имела молчания, хотя и была так слаба, что все были уверены, я не сумею следовать в хор или трапезную за конвентом. В субботу, едва начался Адвент, я приняла нашего Господа вместе с сестрами, стяжав при этом великую благодать от присутствия Божия со многой сладостностью и удивительным здравием тела. Присутствием Божьим мне было дано, что я отправилась в хор, восхваляла там Бога и чувствовала выздоровление — до того явственно, что мне показалось, я сумею выполнить всё ради Божией славы. При чтении моих Paternoster мне также дается великая благодать и сладостность, всё больше и больше истинного постижения божественных дел. При всех неведомых мне дарованиях Божьих я не могу сама по себе произнести ни единой молитвы, кроме той, что сообщается внутрь меня огромной, сладостной, понуждающей силой, произносящей из меня словеса и прошения. Сие случается со сладкой, сокровенной радостью от подлинно божественной силы, из которой мне светит пречистая Божия истина в сердце и в душу, в ней же мной воспринимается и постигается всё. И сие происходит со мной во всех моих прошениях. Они сообщаются мне из Божией воли, приносятся мной за всех живых и умерших.

800

...в день святого Мартина... — Речь идет об 11 ноября 1345 г.

У меня был друг из благородных. Он пришел ко мне с просьбой о совете и помощи. Я же уразумела, что он нуждается в милосердии Божием, ибо знала, что он погряз во грехах. Я помолилась бы за него, да не сумела изречь ни единой просьбы. Включив его в молитву за всех согрешивших смертным грехом, хотела было его осенить крестным знамением, но не сумела поднять даже руки. Но благостью Бога мне было открыто, что Он его не желает оставить, но хочет мне указать на тяжкое состояние, в котором тот человек пребывает. Да и я его не оставила. Когда в следующее воскресенье я приняла нашего Господа, мне было даровано исполненное силы прошение о нем. Его я приняла от Бога с огромной радостью, как то было с душами, о чем я прежде писала. Прошение укрепляется благодатною силой милостивых дарований Иисуса Христа вкупе с истинным познанием великого милосердия Божия, как о том писала я раньше.