Житие сестер обители Тёсс

Штагель Элизабет

Итак, на четырнадцатый день случился праздник блаженного Иоанна Крестителя [1001] , она же задумала причаститься. А ночью, когда почивала, ощутила во сне дивную усладу духа и внезапную перемену, да так сильно, что пробудилась от сна. И так, опьяненная духом, исполненная не знающим меры весельем, она выпрыгнула из постели и, воздев руки к небу, начала хвалить Бога такими словами: «Прииди, Душе Святый!», ибо думала, что настал Троицын день.

Затем, возвеселившись в духе, она пришла в храм причаститься. И, едва приняв тело Господне в уста, испытала телесными чувствами несравненную сладость, но не ощутила никаких свойств и качеств хлеба на вкус и на ощупь, а равно никакой шероховатости, о чем можно было бы кратко поведать. Сия живая и истинная манна спустилась, неразжеванная и никоим образом не касаясь зубов, сразу вовнутрь с непомерною сладостью, причем в ней самой произошло изменение как в духе, так и в душе. И ей показалось, что сердце и нутро у нее сделались шире, дабы

предоставить место Спасителю. Повсюду же внутри у себя она ощущала не иное, как сладостность манны, которой не ведает тот, кто не получает ее.

1001

...праздник блаженного Иоанна Крестителя... — Имеется в виду Рождество Иоанна Крестителя, отмечаемое 24 июня.

Придя тотчас в экстаз, она увидела многое, о чем не знала, как рассказать, потому что, как я полагаю, Господу не хотелось, чтобы сие было кому-то открыто. Она мне однажды поведала, что нередко случалось, что то, что восприняла в откровении, о чем, как казалось, было весьма затруднительно или невозможно поведать и представление о чем уже стерлось, [потом] с большой быстротой сызнова приходило на память, и она о том говорила с такой легкостью, что сама удивлялась, распознавая по этому, что имеется воля Бога на то, чтобы мне, убогому и недостойному грешнику, поведать об открывшемся ей, а равно о том, что ей возвестил божественный голос, который обычно в ней говорил.

[21]

CXXIII. О положении различных людей, а именно светских, духовных, священников, добрых и грешных мирян

В понедельник, следующий за октавою Рождества блаженныя Девы [1002] , будучи в храме, когда начиналась обедня, сия пришла в дух и, воспламененная изнутри божественным пламенем, узрела в безмерном свете великое множество образов, являющих положение людей и жизнь как мирских, так и духовных особ, священников, клириков, добрых и грешных мирян. В образе каждого представлялось немало благого и злого всякого из них по отдельности. И, как сообщила сама, ей было столь привычно видеть и уразумевать, словно она сие созерцала всегда.

1002

В понедельник, следующий за октавою Рождества блаженныя Девы... — Рождество Девы Марии отмечается 8 сентября, следовательно, октава Рождества приходится на 15 сентября.

Иные являлись в ужасающем виде, и, как сказала она, злые священники выглядели страшнее, чем прочие грешники, так что она и сама испугалась. И если бы Господь незадолго до этого и вскоре после того не утешил ее милостивым откровением, то она бы убоялась и вовсе. Злобные попы были целиком обнажены и черны, имели круглую диадему вокруг головы, что означает священническое достоинство и признание [у людей]. Ибо у всех были круглые диадемы, как то изображается у святых, хотя и различные, в зависимости от заслуг. Диадема недобрых священников была черного цвета, из смолы и запутана в волосы. Их лики были черны, глаза вырваны, зубы ужасны. Вся грудь вымазана человеческим калом, что означает гнусность сердечных желаний. Кисти рук были в крови, и она капала с них. Сие указует, что они недостойно обращаются с телом Господним, как то, уже после видения, ей было растолковано голосом, и знаменует собой несправедливость, жестокость, которую они оказывали находившимся у них под опекой отлучением от Церкви и лишением таинств.

Благие же пастыри были облачены в белые ризы священников, означавшие чистоту как тела, так и души. Стола [1003] была из чистого золота, что знаменует любовь. Манипул [1004] на левой руке был вышит пестрыми нитями, что указует на многообразие добродетелей. Лица, окрашенные в красный и белоснежный цвета, были прозрачны. Круглая диадема поверх головы была светом, изжелта-красным и как бы исходящим от солнца, но такова, что, поскольку светилось лицо, светилась и диадема, однако свет каждый раз различался по яркости. А кроме священников никто не имел диадемы, и оное означает, как сказано, священническое достоинство и признание. Что касается обуви у них на ногах, то она была из цветов, что означает кротость и ласковость духа, как и цветы бывают мягки на ощупь.

1003

Стола — часть облачения католических священников; длинная полоса материи, надеваемая ими на плечи, причем оба конца свисают спереди.

1004

Манипул — деталь литургического облачения католического клирика; представляет собой полосу ткани 30—50 см в длину и 5—10 см в ширину с вышитым по центру крестом, повязываемую на левую руку во время мессы.

В сходном виде явились достойные дьяконы и иподьяконы в надлежащем убранстве. Подобно [священникам] добрые и злые супруги были различны,

ибо злые являлись грязными и неопрятными, благие же благообразно украшенными, одни больше, прочие меньше, сообразно заслугам. Все их заслуги и злодеяния опознавались по образам безо всякого затруднения. При этом не было ни единого совершенного либо благообразно украшенного, на чьем лике или одежде не было чего-то отталкивающего. Все девы были наряжены в белоснежные одеяния, что знаменует собой чистоту. На головах были короны, которые, впрочем, не замыкались в кольцо, что указует на несовершенство святости их теперешней жизни.

[22]

CXXVII. О том, как в доме погас огонь, а на тверди небесной появилась звезда

Как-то ночью во время Адвента — к этому воскресенью, а именно первому, она испытывала особое благоговение и привыкла в сей день приобщаться телу Господню — во время заутрени она собралась прочитать эту самую службу. Но огонь в доме погас, так что у нее не было света, из-за чего она весьма опечалилась. Она опасалась, что не сможет причаститься, ибо не сумела прочитать ночной службы. В страхе она отворила окошко светелки и выглянула на улицу вниз, не идет ли там кто-нибудь из ночных сторожей, кто бы выпросил для нее огонька из соседского дома. И вот, когда сия открыла окно, на небесной тверди, ближе к северу, около Большой Медведицы, появилась звезда. Из нее была как бы протянута горящая свечка, бывшая чуть ли не в палец длиной и дававшая ей чрез окно вполне достаточно света. Открыв книгу, она прочитала заутреню — и это-то в книге, написанной самыми малыми буквами! Но вот что об этом чуде свидетельствует прежде всего: сей свет не светил нигде больше, кроме как над буквами и над текстом той книги.

Подивившись сему, она захотела испытать еще раз: положила на освещенное место поверх книги ладонь, и стало темно. Тьма также лежала по краям этой книги, свет был лишь там, где были написаны буквы. Едва она прочитала заутреню, указанный огонек и свет от него тотчас пропал.

[23]

CXXXVI. О некоем сферическом свете, в котором она узрела рай вместе с землей и чистилищем

В день Господнего воскресения, после того как она причастилась, простерлась над ней рука Господа. Весь этот день до середины следующей ночи она была в духе, ее же душа была восхищена в некий сферический свет. Она думала, что это вещественное солнце, но сие было не так, ибо, как она была наставлена позже, это было не солнце, а божественный свет, так было ей сказано. Сей безмерный свет был ослепительно ярок, подобен солнцу и продвигался в восточную сторону. Она держалась в том свете и, будучи ведома тем светом, пришла в весьма приятную местность, усаженную деревами и полную разнообразных плодов, приятных на вкус. Это было то самое место, куда Господь вселил первого человека, как она была позже наставлена.

Затем, ведомая в этом же свете, она внизу увидела Землю и все области мира, середину Земли и то, что ее окружает, и притом в самых отдаленных пределах. Земля была круглой, как шар, и в сравнении с тем, что ее обступает, была величиной едва ли больше, чем яблоко [1005] . Земля казалась темной, неприглядной на вид и скорее презренной в сравнении с лучезарной красотою того, что ее окружает.

Была она отведена и под землю, в довольно приятное место, и там [ей] явилось великое множество человеков, сиявших чудными ликами и убранствами, впрочем, не говоривших, подобно немым. То были усопшие, как была она наставлена позже, почившие без тяжелых грехов. На них не было иной вины, кроме неимения созерцания Божия. Сие наказание, как она сказала сама, было для них наибольшим.

1005

Земля была круглой, как шар ~ величиной едва ли больше, чем яблоко. — Ср.: «В этом видении Он также явил маленькую вещь, размером с лесной орех, в ладони моей руки, и вещь эта была круглой, как шарик. Я посмотрела на нее мысленным взором и подумала: “Что бы это могло быть?” И был мне примерно такой ответ: “Это всё, что сотворено”» (ЮН 85).

[24]

CXXXVII. О Троице, о ранах Христа, об ангелах, о всяком творении и об обителях праведников в отчизне [1006]

Затем, ведомая в этом же свете, сия узрела град в небесах, и свет осветил его ей. И все, что узрела она, то увидела в свете. Псалом: «Во свете Твоем узрим свет» [1007] . И она увидела Бога и узнала Преблаженную Троицу — яснее, чем в каком-либо [прочем] видении. О том она мне кое-что рассказала, но я не сумел охватить оного разумением. И сказала, что у нее имеется многое в помыслах и воспоминаниях, чего нельзя разглашать в [широкой] среде.

1006

Об «отчизне» («in patria») см. примеч. 2 к гл. LXXXVTI. «О некой книге Бернарда о Песни [Песней]».

1007

«Во свете Твоем узрим, свет». — Пс. 35: 10.