Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
Такое разрешение было получено, конечно же, только после ходатайства А. Луначарского. 29 июня 1922 года с борта парохода «Oberburgermeister Hakken», пришвартованного в петроградском порту, Ф. И. Шаляпин в последний раз увидел русский берег. Спустя два месяца это судно назовут «философским пароходом», так как именно на нём покинут родные пределы многие известные философы, писатели, поэты, учёные.
В ОГПУ уже были подготовлены три списка для административной высылки: московский — 67 человек, петроградский — 51 и украинский — 77.
Заместитель начальника 4-го
1) пароход будет приблизительно через 2 недели, пароход товарно-пассажирский с 15–20 местами;
2) высылаемые должны в Петрограде делать пересадку и блудить там, ждать парохода — очень затяжная история».
Несмотря на то, что многие из тех, чьё присутствие на родине вскоре было признано нежелательным, уже адаптировались к новой власти — например, Н. А. Бердяев читал лекции и был избран профессором историко-филологического факультета Московского университета, там же преподавал С. Л. Франк, педагогической деятельностью занимались П. А. Флоренский, П. А. Сорокин и др., в общей сложности высылке подлежали 195 человек вместе с членами семей.
Для придания процедуре видимости законности ВЦИК принял специальный декрет «Об административной высылке», в котором указывалось: «В целях изоляции лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям, в отношении которых испрашивается у Президиума ВЦИК разрешение на изоляцию свыше 2-х месяцев, в тех случаях, когда имеется возможность не прибегать к аресту, установить высылку за границу или в определённые местности РСФСР в административном порядке» (то есть без соблюдения судебных процедур).
Для «отъезжающих» из РСФСР действовала инструкция от 21 декабря 1917 года Народного комиссариата иностранных дел о порядке выезда из страны, в соответствии с которой было предусмотрено:
«1). Все выезжающие за границу, как иностранные, так и русские граждане, должны иметь соответственные заграничные паспорта с фотографиями их владельцев, заверенные надлежащими печатями. Этому постановлению подлежат и лица, едущие по дипломатическим паспортам, причём выезжающие из России должны иметь специальные разрешения:
а) русские граждане в Петрограде — от иностранного отдела Комиссариата по внутренним делам (Гороховая, 2–6), в Москве — от Комиссариата по иностранным делам, в Гельсингфорсе — от областного комитета Финляндии (Мариинский дворец); б) иностранные граждане — от уполномоченного Народного Комиссара по иностранным делам (…)
2). Все лица, выезжающие за границу — мужчины, женщины и дети, — подвергаются личному осмотру, тщательному осмотру подлежат также и все вещи уезжающих.
3). При осмотре уезжающих за границу конфискуется всё недозволенное
Примечание.
Запрещается к вывозу:
а) документы, могущие повредить политическим и экономическим интересам Российской Республики;
б) золото и серебро в слитках и монетой, платина и другие металлы, перечисленные в прежних инструкциях, а также драгоценные камни и проч, ценности;
в) деньги в бумажных знаках сверх суммы 500 рублей или соответствующее количество денег иностранной валюты;
г) (к пунк. „б“ и „в“) исключение из означенных пунктов допускается лишь по специальному разрешению учреждений, перечисленных в первых параграфах настоящей Инструкции;
д) всякого рода оружие огнестрельное и холодное;
е) всякие продукты питания сверх необходимой суточной нормы потребления;
ж) одежда, обувь и всякие ткани, перечисленные в ранее изданных инструкциях.
4). Все конфискованные деньги, драгоценности и оружие, а также все компрометирующие бумаги должны немедленно быть доставлены в Народный Комиссариат иностранных дел с препровождением копии протокола осмотра.
5). Лица, у коих будут найдены компрометирующие бумаги, арестовываются и препровождаются в распоряжение Комиссариата по иностранным делам».
Условия для того, чтобы покинуть родные пенаты, просты и понятны: помимо всего прочего, рукописи, дневники, личные записи, деньги и ценности должны остаться на родине. (Как это ни странно, но эта инструкция продолжала действовать практически без изменений в течение всего периода существования советской власти и особенно пригодилась, когда Президиум ЦК КПСС по предложению КГБ СССР установил специальную квоту на ежегодный выезд из страны в Израиль 1500 лиц еврейской национальности).
Конечно, бриллиантов (у кого они были) и семейных реликвий было жалко, но для большинства серьёзных ученых действительной проблемой являлись собственные архивы и рукописи научных работ, которые при оформлении выезда за рубеж бдительная пограничная стража относила к запрещённым. Судьба большинства из изъятых на границе документов неизвестна.
Хотя большевистское правительство и пыталось представить высылаемых как незначительных для науки и культуры людей, зарубежные газеты, обнаружив в списках вынужденных эмигрантов имена ректоров московского и петроградского университетов, историков Л. П. Карсавина, М. М. Карповича, философов Н. А. Бердяева, С. Л. Франка, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, Н. О. Лосского, социолога П. А. Сорокина, публициста М. А. Осоргина и многих других наиболее заметных деятелей российской науки и культуры, назвали акцию «щедрым даром». «Великие русские» за рубежом стали основателями исторических и философских школ, современной американской социологии, важных направлений в биологии, зоологии, технике. Тогда ведь не блогеры и тик-токеры уезжали, спасаясь от частичной мобилизации… Столь значительный подарок европейской науке безусловно изменил её к лучшему, а для Советской России обернулся потерей целых научных отраслей и направлений.