Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
На нужды «Всемирной литературы» Малый совнарком выделил 2,5 миллиона немецких марок, однако издатели этих денег так и не получили.
25 апреля 1923 года в Торгпредство СССР в Германии поступила телеграмма из Наркомата внешней торговли (НКВТ), в которой торгпреду Б. С. Стомонякову давалось указание прекратить сотрудничество с З. И. Гржебиным.
В связи с односторонним отказом от исполнения договорных обязательств советским торгпредством издатель обратился в третейский суд в Берлине. Такую альтернативную форму защиты права в качестве обычного судопроизводства активно использовали русские предприниматели-эмигранты, по причинам как скорости рассмотрения иска, так и относительной дешевизны самой процедуры. При этом вопросы правоприменения и последующего исполнения постановленного решения в большинстве
16 ноября 1923 года состоялось заседание суда под председательством профессора Ф. А. Брауна. Интересы истца по делу представлял адвокат Б. Л. Гершун [229] .
Выслушав в процессе стороны, суд постановил вердикт: «Из объяснения сторон, обстоятельств дела и собственного опыта суду известно, что не менее чем 65 % покупаемых в Берлине от русских издательств книг экспортируется за границу, то суд считает справедливым обязать Генриха Закса уплачивать 65 % всех следуемых по договору платежей в американских доллара, остальные 35 % — в золотых марках».
229
Борис Львович Гершун — известный столичный адвокат, когда-то представлявший интересы некоторых членов царской семьи. После эмиграции в 1918 году он был инициатором объединения адвокатов-эмигрантов в Союз русской присяжной адвокатуры в Берлине, который возглавлял в 1921–1933 годах. Председательствовал на первом съезде русских юристов за границей 1 октября 1922 года, где рассматривались вопросы практического применения паспортов и юридического обеспечения деятельности русских эмигрантов. Председатель Берлинского отделения Комитета съездов русских юристов за границей. С 1932 года — товарищ председателя Федерации русских адвокатских организаций за границей.
Данные относительно объёмов продаж, приведённые в мотивировочной части постановленного решения суда, с которым, кстати, стороны согласились, вызывали большие сомнения.
Тем не менее 3. Гржебину предоставлялось право под своим логотипом допечатать десятую часть заявленного тиража 59 наименований книг, указанных ГИЗ в приложении к договору. Принимая во внимание, что издателю удалось сократить сметные расходы, советская сторона намеревалась истребовать у него 500 000 германских марок из общей суммы, выплаченной авансом за полиграфические услуги. При этом в случае согласия 3.И. Гржебина сократить сумму иска с 15 000$ до 12 600$, ГИЗ в лице торгпредства гарантировал выкуп напечатанных изданий.
Окончательное решение вопроса планировалось в Московском третейском суде — такая возможность была предусмотрена главой XXII ГПК РСФСР (1923) «О третейских записях и решениях» для сторон в коммерческих спорах.
На суд в Москву Зиновий Гржебин благоразумно не поехал, тем более что по произведённым расчётам он оставался должен советской стороне 8000 американских долларов, которые, правда, рассматривались им как неустойка за сорванный заказ, а также 2500 фунтов стерлингов, которые он получил от советского торгпредства в Лондоне в качестве срочного кредита, под залог большой партии книг. Не удалось ему рассчитаться и со своим адвокатом.
В марте 1926 года встал вопрос об аресте имущества издательства З. И. Гржебина и об аукционной продаже книг, остававшихся на складе. В этих целях кредиторы создали общество, все члены которого получали свою долю в реализованном имуществе, в зависимости от размера своей части в общем долге предприятия. В конечном итоге по указанию заместителя заведующего отделом печати ЦК ВКП(б) Г. И. Бройдо ГИЗ выкупило у кредиторов складские запасы готовой продукции на сумму 100 000 долларов США (1500 000 $ в современных ценах), с 50 % скидкой.
Эпоха работающих на Советскую Россию частных заграничных издательств неожиданно закончилась вместе с катастрофическим спадом экономики Германии, но реклама, которую Зиновий Гржебин сделал российскому книжному рынку, сыграла свою безусловную роль — западные фирмы буквально засыпали советских чиновников предложениями не только печатать книги, но и организовать в России современное полиграфическое производство. Принимая во внимание, что государственные
Как говорил один мудрый человек: «Евреи, не танцуйте на русских свадьбах…»
Осознание того, что эмиграция в ближайшей временной перспективе вряд ли станет лояльной, неожиданно пришедшее к советской бюрократии, привело к прекращению любого финансового участия большевиков в зарубежных издательских проектах. Перед тем как принять такое решение, сотрудники торгпредств распространили слух о том, большевики планируют снять эмбарго на участие эмигрантских издательств на коммерческую деятельность в СССР. Поверившие в «дезу» предприниматели понесли существенные расходы на «открывающуюся перспективу», за что и поплатились огромными убытками. Таким образом удалось лишить эмигрантские организации не только каких-либо реальных перспектив влиять на умы советских граждан, но и необходимых денежных средств для осуществления этой высокой миссии.
По мнению Ходасевича, «с издателем Гржебиным поступили ещё коварнее: ему надавали твёрдых заказов на определённые книги, в том числе на учебники, на классиков и т. д. Он вложил в это дело все свои средства, но книг у него не взяли, и он был разорён вдребезги. Но (…) провокация обнаружилась лишь впоследствии».
Зиновий Исаевич писал Горькому: «Всё, что я теперь печатаю (а это стоит очень много денег), я печатаю на деньги не от правительства полученные. Часть денег брата, часть моих. В общем, рассчитываю сейчас вложить в дело несколько миллионов марок. Это даст возможность напечатать такое большое количество книг, что „утопией“ наше дело не будут считать больше» (Письмо З. И. Гржебина А. М. Горькому. 20 февраля 1922 года).
Переход В. В. Воровского на дипломатическую работу и его смена на посту заведующего ГИЗ С. М. Заксом — давним недругом Гржебина, большим другом Г. Ягоды, вдобавок ещё и близким родственником Г. Зиновьева — обострили и без того напряжённую обстановку. В результате издатель был обвинён в продаже финской типографской бумаги «по вольной цене», «некорректных» операциях с валютой от имени А. М. Горького и прочих «смертных грехах».
В соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) ГИЗ начал подготовку к изданию собрания сочинений А. М. Горького, сообщение об этом было опубликовано в газете «Правда», что не только решало все его материальные проблемы, но и делало его эксклюзивное сотрудничество с частным издателем коммерчески нецелесообразным. Узнав об этом, Зиновий Гржебин потребовал выплатить ему гонорар за публикацию ряда произведений, которые он считал своей собственностью. Дело в том, что ещё в 1919 году Алексей Максимович подарил издателю права на издание своего сборника «Избранные рассказы», куда среди прочего входил и его гениальный роман «Мать». Судя по всему, письменный договор между ним и издателем не составлялся, а сам Максим Горький о своих обязательствах перед Гржебиным решил не вспоминать, а потом и вовсе перестал с ним общаться. В отсутствие каких-либо доказательств судебных перспектив дело не имело. Тем более что вскоре Народный комиссариат по просвещению вообще отменил обязательства по старым договорам, которые были заключены между авторами и издательствами до Октябрьской революции, уставив тем самым новые формы таких отношений.
Параллельно 3. Гржебин предпринял не менее авантюрную попытку издания исторического журнала «Летопись революции» со статьями авторов из противоборствующих лагерей. «Я готов печатать от Ленина до Шульгина и еще правее, — говорил издатель, — если это будет талантливо и правдиво… Я совершенно независим и печатаю то, что нахожу нужным. Я не могу оторваться от России, хочу, чтобы мои книги попали в Россию…». Однако введённый запрет на ввоз в РСФСР книг, изданных за рубежом, а затем последовавшее за ним окончательное прекращение заказов со стороны советского торгпредства в совокупности с началом общего спада книгоиздательского дела в Германии его предприятие всё-таки разорили.